Необременительные уроки психологии
В. Шитова
Виктория Токарева, предлагая вниманию читателя свою первую книгу, имеет право повторить одно старое литературное изречение о человеке, который «пьет из своего стакана» («пусть маленького, но своего», — продолжим это изречение до конца).
В сборнике есть прежде всего определенность манеры, определенность того, что называют «литературной походкой». Со своим ритмом — словно бы четко и с удовольствием постукивающими каблуками модных высоких дамских сапожек, — с тем ритмом движения, который подсказывает взгляду — скорому, хваткому — его уверенную бегучесть. Так и кажется, что Виктория Токарева первой книгой именно что прошлась перед читателем. Прошлась, неся тот самый «свой стакан», из которого она сама пьет с удовольствием.
В. Токаревой не отказать в точности слуха. Вот, например, как хорошо у нее получается запись телефонного разговора двух подруг:
«— Ты на свадьбу ко мне приедешь?
У меня разлад мечты с действительностью.
Что?!
Я хотела бы подарить тебе шубу, а могу только зубную щетку.
Привези щетку, у моей как раз отломилась ручка...»
В. Токаревой не занимать способности подмечать. Вот она заметила, что орел в зоопарке похож на уцененную деревянную статуэтку, какие продаются в посудо-хозяйственных магазинах, и что цифра четыре какая-то скучная и своими очертаниями напоминает стул. Она умеет почувствовать, как детские волосы взмокли от возни и стали похожи на ощупь на перышки, может забавно обнаружить в строчке из учебника физики: «Когда в катушке тока нет, кусок железа неподвижен» — стихотворный метр.
Она знает, как надо сегодня поступить, чтобы почти из ничего возник портрет («...тот современный тип внешности, о котором можно сказать «уродливый красавец» или «красивый урод». Он не особенно удачно задуман природой, но точно и тщательно выполнен: точная форма головы, вытянутая шея, вытянутые пальцы, вытянутая спина. Все вытянуто ровно на столько, на сколько положено, ни сантиметра лишнего». Или про одну девушку говорили: «Ничего особенного, но что-то есть», а про ее подругу: «Вроде все хорошо, но чего-то не хватает»).
Она и суть человека порой сумеет определить цепко и внятно. Вот преподавательница литературы, «инструктор по Диккенсу»: на самом деле от нее было бы куда больше пользы и она сама была бы куда счастливее, если бы была «поваром в заводской столовой, кормила голодных мужчин», потому что, по свидетельству ее дочери, «превосходно готовит, помногу кладет и красиво располагает еду на тарелке».
В. Токарева предлагает свою объединяющую книгу тему — тему интересную и, безусловно, живую. Сборник назван ею «О том, чего не было» — на самом деле он о том, что непременно, рано или поздно, по той или иной причине должно быть с людьми.
А быть с ними должно вот что. В какой-то неведомый, заранее никому не известный день почти каждому из героев Токаревой — врачу неотложки, конструктору, художнику-прикладнику, преподавателю по классу фортепиано, студентке, учителю французского языка в средней школе — внезапно и остро придется столкнуться с самим собой, осознать в себе или обнаружить перед другим свое собственное, истинное «я».
В. Токарева строит это столкновение-открытие всякий раз одинаково —- беря героя в некий недвижно-обыденный миг его так или иначе, но уже устоявшейся жизни и бросая навстречу неожиданному, «остраняюшему» все вокруг и прежде всего самого человека. Неожиданному, которое может иметь любой облик — от фантастического, вроде купленной в ларьке шапки-невидимки за рубль шестьдесят, или фокусника, способного исполнить любое ваше желание, и до самого что ни на есть заурядного, вроде соседа по лестничной площадке, о котором известно только то, что он зануда и что его зовут Женя.
Рассказ, которым открывается сборник и который дал ему свое название на обложку, — это, пожалуй, лучший из рассказов В. Токаревой, потому что он разрабатывает эту общую тему с умной усмешкой и острым началом романтической иронии.
Врач неотложки Дима добивается своего: получает в собственность тигра, которого еще мальчиком захотел в зоопарке и о котором мечтал всю свою скучную — оттого, видимо, скучную, что не было этого самого тигра, — жизнь. Мечта материализуется — тигренок гоняет по полу Димин стетоскоп, рвет когтями обивку кресла и оставляет на полу «лужи неправильной формы». Потом исполненная мечта начинает Диму тяготить, и он пытается ее, полосатую, мяукающую, требующую по два кило мяса в день (лучшего мяса, по два рубля), куда-то спровадить.
Дима получил своего тигра и узнал про себя, что тигр ему ни к чему: в самом деле, к чему человеку свой личный тигр? Здесь «встреча с чудом», исполнение мечты не без яда обнаруживает суть мечтательства инфантильного, капризного, «интересничающего». Это полезная, потому что несущая свежую мысль, встреча.
В других рассказах, увы, не так и не то. Вот «Гималайский медведь». В. Токаревой понравилось сопоставление «человек — животное», и она «сдвинула» жизнь художника Никитина, когда тот, исполняя просьбу своей дочки Наташи погладить гималайского медведя, открыл задвижку и вошел в клетку. Вошел, погладил и остался, потому что медведь не захотел его сразу выпустить назад, тем самым давая возможность посидеть и подумать с новой стороны над своей, никитинской, жизнью. Через сутки с небольшим Никитин выходит из клетки — медведь выпускает его, видимо удовлетворенный, что процесс познания человеком самого себя уже завершен: ведь Никитин и впрямь решил, что кончится его неладная жизнь и он будет выполнять все свои обязанности на работе и в семье.
Вот рассказ «Рубль шестьдесят — не деньги». Это тот, где герой покупает в ларьке у станции метро «Новые Черемушки» вигоневую шапку-невидимку. Он использует этот волшебный предмет, чтобы узнать, как к нему относятся разные люди, и потом бросает ее, эту шапку, в Чистые пруды, когда она сделала для него то же самое, что только что сделал гималайский медведь: успокоила, обнадежила — дескать, ты можешь быть хорошим и все у тебя наверняка теперь будет хорошо.
[…]
Рассказы всегда можно пересказать в нескольких простейших фразах. «Зануда» — это про то, как молодой и некоммуникабельной, как теперь принято говорить, женщине вдруг впервые «больше всего на свете захотелось, чтобы кто-нибудь спросил, у нее: как дела? А она бы долго и подробно стала рассказывать про свои дела». «Инструктор по плаванию» — это про то, как девушка, проведя странный большой день со случайным встречным, влюбилась в него, а потом, услышав, как он плоско рассуждает, разочаровалась.
[…]
Писать о том, как человек внезапно обращается к самому себе, чтобы стремительно и остро задуматься над своей жизнью, — это интересно. Истории ломки привычного, истории самооткрытий и выпрямлений душевных «я» писались и будут писаться.
Может показаться, что В. Токарева пишет о «легких людях», о тех, кто умеет относиться к жизни просто и не корчить трагических мин. На самом деле это не так. Ее герои не просто нашли некую ироническую интонацию по отношению к трудному и важному — они от этого трудного и важного научились внутренне избавляться, как бы проходить насквозь. Они дают нехитрые, необременительные уроки психологической и нравственной «поверхности», приглашают жить вскользь по касательной.
[…]
Виктория Токарева пишет, что называется, современно, элегантно и вовсе не небрежно. Тот стакан, из которого она пьет, изящен, его стенки прозрачны, они способны довольно точно и — если автор того захочет — с забавными смещениями отражать мир и сообщать его краскам четкую яркость. […]
Л-ра: Новый мир. – 1970. – № 11. – С. 270-273.
Критика
