Уединение и одиночество Марины Цветаевой

УДК 821.161.1

Пустарнакова Юлия Анатольевна,
кандидат физико-математических наук,
независимый исследователь жизни и творчества Марины Цветаевой
(РФ, г. Москва)

Аннотация. В статье рассматривается тема одиночества в творчестве М. Цветаевой. Автор находит точки пересечения в отношении к этой теме М. Ц­ветаевой и Н. Бердяева, сравнивая их творчество. М. Цветаева открывает для себя философию Н. Бердяева, что помогает ей преодолеть испытания одиноче­ством, находит вневременные связи с людьми, космосом и Богом.

Ключевые слова:М. Цветаева, Н. Бердяев, поэзия, русская философия, веч­ные ценности.

Pustarnakova Yulia Anatolevna,
PhD of Physical and Mathematical Sciences,
an independent researcher of the life and work of Marina Tsvetaeva
(Russian Federation, Moscow)

PRIVACY AND LONELINESS OF MARINA TSVETAEVA

Abstract. The article deals with the theme of loneliness in the work of M. Tsvetaeva. The author finds the intersection points in relation to this topic by M. Tsvetaeva and N. Berdyaev, comparing their work. M. Tsvetaeva reveals the philosophy of N. Berdyaev, which helps her overcome the challenges of loneliness, finds timeless connections with people, the cosmos and God.

Keywords: M. Tsvetaeva, N. Berdyaev, poetry, Russian philosophy, eternal values.

Сто лет назад, в переломный год российской истории поэту Марине Цве­таевой исполнилось 25 лет. Первое и последнее её стихотворения этого года об одиночестве, но настроение в них прямо противоположное. Сравним [4]:

Мне ль, которой ничего не надо,
Кроме жаркого чужого взгляда,
Да янтарной кисти винограда, -
Мне ль, заласканной до тла и всласть,
Жаловаться на тебя, о страсть!
Всё же в час как леденеет твердь
Я мечтаю о тебе, о смерть,
О твоей прохладной благодати -
Как мечтает о своей кровати
Человек, уставший от объятий.
1 января 1917

Новый год я встретила одна.
Я, богатая, была бедна,
Я, крылатая, была проклятой.
Где-то было много-много сжатых
Рук - и много старого вина.
А крылатая была - проклятой!
А единая была - одна!
Как луна - одна, в глазу окна.
31 декабря 1917

В первом - желание одиночества «человека, уставшего от объятий», при­чём одиночества абсолютного - смерти. В интонации стихотворения чувствует­ся бравада молодой женщины. Во втором - уже настоящая тоска одиночества.

Конечно, каждый человек в определённые моменты жизни пережива­ет острое, жгучее чувство одиночества. Однако, далеко не все люди глу­боко вслушиваются в себя. А у поэтов это вслушивание - насущная по­требность, что отчуждает их от других людей, делает одинокими вдвойне.

Зато это переживание способствует рождению стихов и самосозна­нию личности.

Кроме того, следует различать понятия одиночества и уединения. Уединение благотворно для любого человека. Всё, чем мы восхищаем­ся, создаётся или, по крайней мере, задумывается именно в уединении.

Марина Цветаева страстно стремилась избежать одиночества. Вот что она пишет своему старшему другу Анне Тесковой 21 ноября 1934 года:

«Я дожила до сорока лет и у меня не было человека, который бы меня любил больше всего на свете. Это я бы хотела выяснить. У меня не было верного человека. Почему? У всех есть. И ещё - благодар­ность тем, кто мне помогали жить: Вам, А. И. Андреевой и Борису Пастернаку. Больше у меня не было никого» [5 ,с. 416].

Конечно, это написано под влиянием на­хлынувшей тоски, тоски по человеку, к кото­рому можно «со всем и всегда». Это реакция поэта на непонимание и неприятие. На самом деле, у Марины Ивановны были такие люди, о которых она тосковала. И как раз в момент острого переживания одиночества она могла обрести новую дружбу, любовь, ведь одино­чество - отправная точка к любви.

Любовь в творчестве Марины Цветаевой трактуется вполне в античной традиции, как преодоление разъединения, рассекновения богами человека на две половины, обретение целостности, гармонии. В этом смысл жизни, любовь приближает человека к космосу, к вечности. В такой трактовке любви Марина Ивановна близка к русским филосо­фам: В. В. Розанову, В. С. Соловьёву, Н. А. Бердяеву.

В январе 1926 года Марина Цветаева пишет стихотворение «Тише, хвала!..», в котором - мольба об уединении, самом обычном простран­ственном, для творчества.

...Богом мне – тот
Будет, кто даст мне
– Не временим!
Дни сочтены! -
Для тишины -
Четыре стены.

В сентябре 1934 года она пишет уже о том, что уединение доступно только внутри себя:

Уединение: уйди
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и находи свободу...

Марина Цветаева всё больше отходит от внешней жизни, постепен­но приходя к мысли об одиночестве, как неизбежности. Даже любовь не позволяет преодолеть одиночество, неизбежны разрывы и разлады. Одиночество с годами усугублялось, принимая катастрофические раз­меры. Единственное, что оставалось, - эпистолярные дружбы. И творчество. Но уход в творчество - отказ от мира, уход от жизни:

…Уединение: уйДди,
Жизнь!

Эти стихи как принятие судьбы. Вплоть до ухода из жизни в другом стихотворении - доведение одиночества до абсолюта:

…Скажи: довольно муки – нам
Сад - одинокий, как сама.
(Но около и Сам не стань!)
– Сад, одинокий, как ты Сам.

Такой мне сад на старость лет.
– Тот сад? А может быть - тот свет?
На старость лет моих пошли -
На отпущение души.
1 октября 1934

Читая стихи Марины Цветаевой 1934 года, её письма того времени, понимаешь, что это был какой-то пик одиночества.

Вообще тридцатые годы прошлого века были для поэта не только временем потери и без того непрочной связи с внешним миром, но и периодом ослабевания связей внутренних, отношений с дорогими людьми. Рильке уже умер, затихает пере­писка с Борисом Пастернаком, который вторично женился. Не осталось равных в её круге. А ведь именно это время - период начала ранней мудрости Марины Иванов­ны, время, когда она достигла вершины в творчестве.

Постепенно меняются отношения и в семье. Все, кроме Марины Цвета­евой, хотят вернуться в Советский Союз. Отношения обострены.

Из письма Анне Тесковой (16 октября 1932 года): «...С<ергей> Я<ковлевич> совсем ушёл в Сов<етскую> Россию, ничего другого не видит, а в ней видит только ту, что хочет» [5, с. 416]. И из письма ей же (1 января 1932 года): «Во Франции - за семь лет моей Франции - выросла и от меня отошла - Аля. За семь лет Франции я бесконечно остыла сердцем, иногда мне хочет­ся - как той французской принцессе перед смертью - сказать: Rien ne m'est plus. Plus ne m'est rien. [Мне больше ничего не остаётся. Больше мне не остаётся ничего (фр.)].

Кроме Мура: очень сложного и трудного, но пока (тоже на какие-нибудь семь лет) во мне нуждающегося. После этих семи - или десяти лет - я уже на земле никому не нужна, м. б. тогда и начнётся моя настоящая: одинокая и уединённая жизнь, которая у меня кончилась с семнадцати лет [Имеется в виду замужество]. Может быть я тогда напишу ещё несколько хороших вещей, может быть одну вещь: мою» [5, с. 398].

А вот из уже цитированного письма Анне Тесковой от 21 ноября 1934 года: «…Мне все эти дни хочется написать своё завещание. Мне вообще хотелось бы не-быть. Иду с Муром или без Мура, в школу или за молоком - и изнутри, сами собой - слова завещания. Не веществен­ного - у меня ничего нет - а что-то, что мне нужно, чтобы люди обо мне знали: разъяснение. Свести счёты, хотя Маяковский и сказал:

Кончена жизнь - и не к чему перечень
Взаимных болйй, и ран, и обид...

[Неточно цитируемые Мариной Цветаевой строки из предсмертно­го письма Владимира Маяковского (“Я с жизнью в расчёте и не к чему перечень // Взаимных болей, бед и обид.”).]» [5, с. 416-417].

И практически исповедь в письме Вере Буниной (22 ноября 1934 года): «А теперь я для них, особенно для С<ерёжи>, ибо Аля уже стрях­нула - ноша, Божье наказание. Жизнь ведь совсем врозь» [6, с. 280].

А вот и стихотворение, как возглас отчаяния:

А Бог с вами!
Будьте овцами!
Ходите стадами, стаями
Без мечты, без мысли собственной
Вслед Гитлеру или Сталину
Являйте из тел распластанных
Звезду или свасты
крюки.
23 июня 1934

Но именно осенью 1934 года в стихах Марины Цветаевой проявля­ется философское осмысление уединения и одиночества: от «уедине­ния в груди» до «сад - тот свет». Случайно ли это? Только ли в челове­ческом одиночестве поэта дело?

Этой осенью Марина Цветаева возобновила знакомство с Бердяе­вым. Из дневника жены философа Л. Ю. Бердяевой:

«Воскресенье, 11 ноября 1934 <...> К 5 ч. у нас собираются, как обычно по воскресеньям. <…> приехали из Медона <…> Марина Цве­таева, Елена Извольская <…> Вечер прошёл в оживлённой беседе. М. Цветаева читала стихи…» [3, с. 85].

Интерес к философам и их трудам вообще был не чужд Марине Ива­новне. Она имела знакомство эпистолярное и личное с В. В. Розановым, Л. И. Шестовым, Г. П. Федотовым, С. Н. Булгаковым, М. О. Гершензоном.

С Николаем Александровичем Бердяевым сёстры Цветаевы познакоми­лись в январе 1915 года в Москве, в Кречетниковском переулке, в доме Жуковских. В последствии Бердяев был гостем Марины Цветаевой в доме в Борисоглебском переулке. Ей было близко его отношение к творчеству и жизни. Сравните. «Я не люблю жизни как таковой, для меня она начинает значить, т. е. обретать смысл и вес - только преображённая, т. е. - в искусст­ве. Если бы меня взяли за океан - в рай - и запретили писать, я бы отказа­лась от океана и рая. Мне вещь сама по себе не нужна» (письмо Марины Цветаевой Анне Тесковой от 30 декабря 1925 года) [5, с. 344] и цитата из книги Н. А. Бердяева «Самопознание (Опыт философской автобиографии)»: «Я всегда чувствовал себя далёким от того, что называют “жизнью”. Я, в сущности, не любил так называемой “жизни”, в молодости ещё меньше, чем теперь. <…> Я чувствовал облегчение, когда речь переходила в сферу идей и мысли. <…> Я не любил “жизни” прежде и больше “смысла”, я “смысл” любил больше жизни, “дух” любил больше мира» [1, с. 19].

А в 1934 году Бердяев публикует отдельной книгой свою статью «Я и мир объектов (Опыт философии одиночества и общения)» (Париж: YМСА-Press) [2, с. 252], в которой третья часть «Я, одиночество и общество» посвящена рассмотрению философско-социального смысла одиночества.

Мы не знаем, сколько раз той осенью Марина Цветаева побывала в гостях у Бердяевых, но мы можем предположить, что в «оживлённой беседе» поэт и философ не могли обойти вниманием тему одиночества, которая волновала их обоих. И совсем неслучайно, что написанные тогда Мариной Ивановной стихи перекликаются с идеями из книги Бер­дяева. Он не мог не оказать влияние на строй её мыслей.

И ещё Н. А. Бердяев в этой же, цити­руемой нами, статье писал: «Но проблема смерти в том, есть ли это одиночество окончательное и вечное, или это есть мо­мент в судьбе человека, в судьбе мира, в судьбе Бога. Вся жизнь человека должна быть подготовлением таких связей и об­щений с другими людьми, с космосом и Богом, которые преодолевают абсолютное одиночество смерти. Смерть в сущности не есть совершенное уничтожение “я” (легче “мир” уничтожить, чем “я”), а есть момент совершенного его уединения, т. е. разрыв всех связей и общений, выпа­дение из Божьего мира» [2, с. 278].

Марина Цветаева, пройдя через абсо­лютное одиночество - смерть, преодолела его: она подготовила при жизни в нашем мире, в его обыденности те самые связи, о которых пишет Бердя­ев, с «людьми, космосом и Богом», что позволило не умереть её личнос­ти, и обрести такую любовь и душевный отклик потомков на свои стихи, что её строки из стихотворения «Тебе - через сто лет» (1919) не кажутся преувеличением:

Сказать? - Скажу! Небытие - условность.
Ты мне сейчас - страстнейший из гостей,
И ты откажешь перлу всех любовниц
Во имя той - костей.

Список литературы

1. Бердяев, Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиогра­фии) / Н. А. Бердяев. - М. : Международные отношения, 1990. - С. 19.
2. Бердяев, Н. А. Философия свободного духа / Н. А. Бердяев. - М. : Республика, 1994. - С. 252-278
3. Бердяева, Л. Ю. Профессия : жена философа / Л. Ю. Бердяева. - М. : Молодая гвардия, 2002. - С. 85.
4. Цветаева, М. И. Собрание сочинений в семи томах. Т. 1, 2. Сти­хотворения / М. И. Цветаева. - М. : Эллис Лак, 1994.
5. Цветаева М. И. Собрание сочинений в семи томах. Т. 6. Письма/ М. И. Цветаева. - М. : Эллис Лак, 1995. - С. 344, 398-416.
6. Цветаева, М. И. Собрание сочинений в семи томах. Т. 7. Письма / М. И. Цветаева. - М. : Эллис Лак, 1995. - С. 280.

References

1. Berdyayev, N. A. Samopoznaniye (Opyt Filosofskoy Avtobiografii) / N. A. Berdyayev. - M. : Mezhdunarodnyye otnosheniya, 1990. - S. 19.
2. Berdyayev, N. A. Filosofiya Svobodnogo Dukha / N. A. Berdyayev. - M. : Respublika, 1994. - S. 252-278
3. Berdyayeva, L. YU. Professiya : Zhena Filosofa / L. YU. Berdyayeva. - M. : Molodaya gvardiya, 2002. - S. 85.
4. Tsvetayeva, M. I. Sobraniye Sochineniy v semi tomakh. T. 1, 2. Stikhotvoreniya / M. I. Tsvetayeva. - M. : Ellis Lak, 1994.
5. Tsvetayeva M. I. Sobraniye Sochineniy v semi tomakh. T. 6. Pis'ma/ M. I. Tsvetayeva. - M. : Ellis Lak, 1995. - S. 344, 398-416.
6. Tsvetayeva, M. I. Sobraniye Sochineniy v semi tomakh. T. 7. Pis'ma / M. I. Tsvetayeva. - M. : Ellis Lak, 1995. - S. 280.