«...Есть великая польза роду человеческому»
А. Западов
Исполнилось двести пятьдесят лет со дня рождения Михаила Матвеевича Хераскова (1733-1807), поэта, прозаика, драматурга, выдающегося деятеля просвещения, в чьем творчестве, перекрещиваясь, соединились основные течения современной ему эстетической мысли. Оставаясь до конца своей полувековой литературной деятельности классицистом, он не был чужд и идеям сентиментализма, которые нашли отклик еще в ранних его сочинениях.
Херасков был потомком валашских бояр Хереско. Его дед вместе с семьей переселился из придунайского княжества Валахия в Россию при Петре I, отец был армейским офицером. Десяти лет мальчика отдали в Сухопутный шляхетный, то есть дворянский, кадетский корпус в Петербурге, где молодых людей готовили не только к военной, но и гражданской службе. В 1751 году Херасков был выпущен подпоручиком в Ингерманландский пехотный полк, но когда в 1755 году открылся Московский университет, он вышел в отставку и перешел служить в это учебное заведение.
Вокруг Хераскова объединились студенческие поэты, и это побудило его организовать при университете выпуск литературных журналов: в 1760-1762 годах — «Полезное увеселение», в 1763-м — «Свободные часы» и «Невинное упражнение», в 1764-м — «Доброе намерение». Первый номер журнала «Полезное увеселение» открывался статьей редактора Хераскова, начальные строки которой звучали так: «Чтение книг есть великая польза роду человеческому, и гораздо большая, нежели все врачеванье неискусных медиков. О сем можно сумневаться тому, кто книг не читывал; однако великая разность есть читать и быть читателем», — иначе говоря, автор призывал правильно воспринимать написанное и поступать согласно рекомендациям, изложенным в статьях и книгах.
Херасков и его молодые друзья ждали, что московские читатели из дворян под воздействием литературных примеров и публицистических убеждений постараются «исправлять свое поведение», перестанут играть в карты, обманывать друг друга, брать взятки... Позже писатель должен был с огорчением признать, что «порок обличен мало...»
После вступления на престол Екатерины II в 1762 году, Херасков участвовал в организации и литературном оформлении маскарада «Торжествующая Минерва», проведенного на улицах Москвы «под смотрением» актера и руководителя первого русского театра Ф. Г. Волкова.
Вслед за этим императрица назначила Хераскова директором Московского университета, однако, повысив его в должности, она не увеличила своего доверия к нему. Екатерина знала, что Херасков — масон, видный член религиозной международной организации, человек небезразличный к политике. Силой захватившей русский престол Екатерине казалось, что ее подросший сын Павел может захотеть произвести дворцовый переворот и масоны будут его помощниками. Она опасалась влияния Хераскова и, чтобы приглядеться к нему, распорядилась перевести его в Петербург и назначить президентом Берг-коллегии, ведавшей горной промышленностью России, понимая, что хотя специальных знаний у Хераскова и нет, но служить он будет исправно.
И императрица не ошиблась. Херасков усердно занимался делами Берг-коллегии, но в петербургском доме его, к недовольству Екатерины, составилось общество, в которое вошли известные в городе люди — И. Богданович, В. Майков, А. Ржевский, А. Храповицкий и другие поэты и любители словесности. В 1772-1773 годах они издавали журнал «Вечера», печатая в нем свои стихи и переводы.
Масонские связи Хераскова в Петербурге заметно укрепились, он вступил в тесную дружбу с издателем и журналистом Н. И. Новиковым и вовлек его в масонские занятия. Императрица разгневалась на Хераскова и уволила его в отставку. Других доходов, кроме жалованья, поэт не имел, и такое наказание было для него ощутимо.
Все эти годы, начиная с 1771-го, Херасков работал над поэмой «Россиада» — героической эпопеей, прославлявшей могущество России и победу ее над Казанским царством. В 1779 году поэма была издана. Появление ее в свет примирило Екатерину II с автором. Она сняла опалу и вернула Хераскова в его любимый Московский университет, но уже куратором поставив его над директором.
Своими новыми правами Херасков не замедлил воспользоваться и заключил договор о передаче Н. Новикову в аренду университетской типографии сроком на десять лет. С 1 мая 1779 года издатель переселяется в Москву и развертывает невиданную для того времени по своему размаху и темпам издательскую деятельность, сумев за годы аренды выпустить около тысячи хороших и нужных книг. Херасков также создал университетский Благородный пансион, в котором позже получили образование В. А. Жуковский, В. Ф. Одоевский, Ф. И. Тютчев, М. Ю. Лермонтов и многие другие выдающиеся представители русской культуры.
Еще в кадетском корпусе, среди первых выпускников которого был и знаменитый поэт, драматург, журналист А. П. Сумароков, бушевавшие там литературные страсти захватили Хераскова. Были напечатаны две его юношеские оды, а когда в 1755 году Академия наук начала издание журнала «Ежемесячные сочинения», Херасков помещал на его страницах свои оды, басни, сонеты, эпиграммы, пока еще носившие следы подражания Сумарокову.
Вскоре Херасков обратился к драматическому жанру, и первый его опыт — трагедия «Венецианская монахиня» (1758) — стал значительным и принципиально важным. В трагедиях классицизма обычно изображалась жизнь высокопоставленных особ — королей, князей, полководцев, от которых зависели судьбы государств и народов. Херасков же написал пьесу из жизни обычных людей, страдающих под гнетом религиозных и полицейских порядков, изобразил их чувства, горести, беды. Автор уложил пьесу в три акта вместо считавшихся обязательными пяти. Неопределенную помету места действия — «во дворце», «в чертогах князя», «на площади» — Херасков заменил точным указанием, что действие происходит в городе Венеции и «театр представляет часть монастыря святыя Иустины и часть дома послов европейских». В предисловии он сообщил, что в трагедии передан подлинный факт, изменены лишь имена действующих лиц.
Литературный дебют Хераскова был оригинальным и смелым, но в дальнейшем поэт пошел по другому пути. Это стало очевидным на страницах еженедельного журнала «Полезное увеселение». Кроме самого Хераскова, в нем сотрудничали И. Богданович, С. Домашнев, А. Нартов, А. Ржевский, братья Д. и П. Фонвизины.
Общественно-политические позиции журнала оказались консервативными. Его авторы ничего не предполагали менять в Российском государстве, положение крепостных крестьян оставляло их равнодушными, даже сетований на жестокосердных помещиков не встречалось в журнале. В стихах же звучал мотив бренности земного. «Все тщета в подлунном мире, — как писал Херасков, — исключенья смертным нет...», и оттого не желает он быть сатириком: сатира способна озлобить людей и не содействует улучшению жизни. Такой точки зрения он держался всегда.
В годы, предшествовавшие крестьянской войне под предводительством Емельяна Пугачева, когда в русском обществе стали обсуждаться вопросы социально-экономического развития России и начала заседать Комиссия о сочинении нового уложения, Херасков принял участие в общественно-политических дебатах. В 1768 году он издал повесть «Нума Помпилий, или Процветающий Рим», в которой описал легендарного римского правителя. Это — «государственный роман», и примером этого вида произведений в русской литературе уже могли служить переведенные В. К. Тредиаковским «Аргенида» Барклая и «Тилемахида» Фенелона, содержавшие изображения различных политических систем и указания государям. Херасков, говоря о Нуме, одновременно как бы советует самодержавной русской императрице, как управлять страной.
Цель своей литературной деятельности Херасков находил в том, чтобы побуждать людей к добродетели. Наставлять нужно приятно, ненавязчиво, в увлекательной форме, прикрывающей серьезное моральное поучение, полагал он. Человек сотворен свободным.
Двухтомный роман «Кадм и Гармония» (1786) ставит философские проблемы человеческого бытия, свободы и необходимости, боги не хотят обуздывать его волю, предостерегать от ошибок. Он сам должен быть благоразумен. Другой крупный роман Хераскова «Полидор, сын Кадма и Гармонии» (1794) является продолжением первого, и в нем сочетаются элементы государственного и авантюрного произведения. Каждое из царств, которые посетил Полидор во время скитаний, имеет свои особенности. Сравнение их достоинств и недостатков ведется на страницах книги. Так, революционную Францию 1789-1794 годов Херасков изобразил в виде плавающего острова Терзита, население которого охвачено хаосом безначалия, причиной же возмущения граждан послужили «вкрадчивые писания» дерзновенных вольнодумцев.
Слог Хераскова изобилует различного рода украшениями, метафорами, в которых он видел средство придать речи художественную выразительность. Однако процесс развития русской литературы на пути к реализму шел быстро, и риторическая манера Хераскова устаревала на его же глазах.
Следует напомнить, что Белинский ценил исторические заслуги писателей XVIII века — Сумарокова, Хераскова, Княжнина и других, которые, по его словам, «размножили на Руси книги, а через книги — читателей, распространяли в обществе охоту и страсть к благородным умственным наслаждениям литературой и театром — и таким образом мало-помалу приготовили для Карамзина возможность образовать в обществе публику для русской литературы».
Славу Хераскову принесли поэмы. По словам Белинского, современники смотрели на него с каким-то благоговением, и «причиною этого было то, что Херасков одарил Россию двумя эпическими, или героическими поэмами — «Россиадою» и «Владимиром». Эпическая поэма считалась тогда высшим родом поэзии, и не иметь хоть одной поэмы народу значило тогда не иметь поэзии».
«Россиада» потребовала от Хераскова большого и упорного труда, а ведь у него уже был опыт работы над эпическими произведениями: в 1761 году он издал информационно-наставительную поэму «Плоды наук», посвятив ее наследнику престола Павлу Петровичу. Через несколько лет Херасков подробно описал сражение между русским и турецким флотами в Чесменской бухте Черного моря, когда русские моряки разгромили сильнейшего противника. Литературный талант помог Хераскову создать крупное эпическое произведение на злободневную тему и прославить подвиги своих соотечественников.
Только после этих опытов Херасков приступил к работе над национально-героической эпопеей, для которой, как требовала теория классицизма, необходимо было живописать одно из событий отечественной истории, поворотное, эпохальное. Херасков избрал сюжетом своей «Россиады» завоевание Иваном IV Казани, находившейся под татарским владычеством, полагая, что это событие знаменует окончательное освобождение России от монголо-татарских захватчиков.
Следующая эпическая поэма — «Владимир», состоящая из десяти тысяч стихов в восемнадцати песнях (1785), может быть правильно понята читателем только с учетом ее второго, и притом главенствующего, смысла. Тема ее обладала достаточной поучительностью, речь велась о времени принятия христианства на Руси, о выборе веры киевским князем, о его борьбе против собственных недостатков во имя духовного очищения. В предисловии к поэме Херасков предложил читать ее, следя не за рассказами о битвах и рыцарских подвигах, но понимая ее как повествование о шествии внимательного человека путем истины. Он «борется с врожденными страстями своими, наконец, преодолеваем сам себя, находит стезю правды и, достигнув просвещения, возрождается».
Среди стихов «Владимира» нередко встречаются хорошие строки — Херасков отлично владеет шестистопным ямбом. Но общий символический замысел огромной поэмы, отсутствие в ней и подлинной историчности, и поэтической фантазии не сделали ее для Хераскова шагом вперед по сравнению с «Россиадой», оставшейся наиболее известным его произведением.
Херасков много работал для театра. Ему принадлежит двадцать пьес — девять трагедий, пять драм, две комедии, комическая опера, театрализованный пролог и переводы «Сида» Корнеля и «Юлиана-отступника» Вольтера. Интерес к национальной истории, свойственный русским классицистам, не миновал и Хераскова: пять его трагедий посвящены историческим темам, они пронизаны патриотическими мотивами, мыслями о единстве русской земли, о пагубности княжеских раздоров («Борислав», «Идолопоклонники, или Горислава», «Освобожденная Москва» и другие).
Сочинения Хераскова привлекали современников умением показать страдания человека, ставшего жертвой людской несправедливости («Венецианская монахиня», драмы «Гонимые», «Друг несчастных»), стремлением утверждать высокие моральные принципы, внушать патриотические идеи. К тому же Херасков всегда проявлял заботу о занимательности своих произведений, разнообразил их сюжеты. Первым читателям Пушкина и Гоголя, конечно же, уже просто невозможно было возвращаться к Хераскову, но их отцы и матери все еще с удовольствием открывали написанные им книги. Сам Херасков достаточно скромно оценивал свои литературные опыты, и в поэме «Бахариана» сказал об этом так:
Все, что в мире ни встречается,
Тлеет, вянет, разрушается,
Слава, пышность, сочинения
Сокрушатся, позабудутся;
Мимо идут небо и земля...
Что же не исчезнет в век веков?
Добрые дела духовные!
Поэт очень хотел помогать людям добрым словом, предостерегать их от пороков, увлекать наставлением, а его слова о чтении книг как о «великой пользе роду человеческому» и четверть тысячелетия спустя звучат современно. Деятельность Хераскова и его труды на поприще отечественной словесности заслуживают нашей благодарной памяти.
Л-ра: В мире книг. – 1983. – № 11. – С. 52-53.
Критика
