Предвиденное и непредвиденное в романе М. Ю. Лермонтова Герой нашего времени
О.Е. ФРОЛОВА
Роман Лермонтова построен как собрание повестей, от лица рассказчика, Максима Максимыча, Печорина и Казбича (эпизод с Карагёзом как вставная новелла в первой повести "Бэла"). Во всех повестях рассказчики не только наблюдают все происходящее, но и участвуют в событиях, т.е. в одном лице объединены говорящий, наблюдатель и персонаж.
От повести к повести меняются рассказчики, сталкивающиеся либо с непредвиденным развитием событий, либо с чем-то давно ожидаемым, но осуществляющимся не сразу. В тексте лермонтовского романа эти ситуации связаны с употреблением наречий вдруг и наконец.
Нас будут интересовать первые значения слов вдруг (неожиданно, внезапно) и наконец (после всего, напоследок). Они образуют своеобразную пару. Употребление наречий вдруг и наконец связано с восприятием событий говорящим. Если он строит предположения о том, что должно произойти, но это не происходит, то употребляется наречие вдруг, а когда ход развития событий резко меняется и идет по непредвиденному руслу, возникает синоним слова вдруг - неожиданно. Появление наречия вдруг в речи свидетельствует также и о реакции рассказчика на то, что происходит. Неожиданное, непредвиденное удивляет.
Употребление наречия наконец также связан с тем, что рассказчик строит гипотезы о развитии событий, но в этом случае его предположения оправдываются с отсрочкой во времени. На это прямо указывает толкование в Словаре В.И. Даля - после долгого ожиданья.
Для кого же из персонажей события развиваются непредвиденным образом?
В повести "Бэла" это прежде всего Максим Максимыч. Реакция рассказчика на услышанную от Максима Максимыча историю как на нечто неожиданное, отмеченная словом вдруг, встречается только однажды: "В самом деле, я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!...". В этой фразе наречия вдруг и неожиданно стоят рядом. Заметим, что это единственное употребление в романе синонима наречия вдруг - неожиданно. В "Бэле" количество наречий наконец (13) больше, чем вдруг (6), что может свидетельствовать о том, что, с точки зрения Максима Максимыча, все, что должно произойти, "с опозданием", но все же происходит.
Кто и что же ведет себя непредвиденным образом, удивляя Максима Максимыча? Это, прежде всего, Казбич: "Пробираюсь вдоль забора, и вдруг слышу голоса..."; "Стали мы болтать о том, о сем: вдруг смотрю, Казбич вздрогнул, переменился в лице - и к окну..."; "... как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста...". Казбич ведет себя неожиданно для окружающих, даже будучи недоступен для непосредственного наблюдения: "Вдруг выстрел... Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение...".
Что касается вставной новеллы о коне, рассказанной Казбичем, его восприятие отлично от картины мира Максима Максимыча. Неожиданным для него стали глубокая рытвина, через которую перескочил его Карагёз, и преданность коня: "Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? (...) я узнал голос моего Карагёза: это был он, мой товарищ!".
Поразительно отсутствие слова вдруг в рассказе Максима Максимыча, повествующего о странном поведении Печорина.
Употребление в "Бэле" наречия наконец (ждать наступления события или реакции собеседника) также относится прежде всего к Максиму Максимычу. Для рассказчика это наречие связано с открывающимся видом и долгой горной дорогой: "...казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке..."; "Вот, наконец, мы взобрались на Гуд-Гору...". Путь долог не только для рассказчика, но и для возниц: "Ваше благородие, - сказал наконец один: - ведь мы нынче до Коби не доедем...".
В остальном предположения Максима Максимыча о развитии событий касаются поведения людей. В своих поступках и ответных репликах "выдерживает паузу" Казбич: "Напрасно упрашивал его Азамат согласиться и плакал, и льстил ему, и клялся; наконец Казбич нетерпеливо прервал его...". Здесь парадоксальное соединение двух наречий наконец и нетерпеливо, которое можно интерпретировать так: разговор передан как услышанный, поэтому наконец относится к долгим упрашиваниям Азамата (плакал, льстил, клялся), а нетерпеливо - к реакции Казбича. Казбич "держит паузу" и в поступках: "Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе, и наконец остановился по ту сторону речки..."; "И наконец я узнал Казбича...".
Второй персонаж, реакции которого приходится ждать Максиму Максимычу, - это Бэла. Разговор Максима Максимыча и девушки о Печорине: "Сегодня ушел? - Она молчала, как будто ей трудно было выговорить. - Нет, еще вчера, - наконец сказала она, тяжело вздохнув"; "Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее"; "Она посмотрела на меня в нерешимости, и долго не могла слова вымолвить; наконец отвечала, что она умрет в той вере, в какой родилась".
Душевная неискушенность Максима Максимыча приводит его в замешательство: он не знает, как вести себя с Бэлой: «Наконец я ей сказал: "Хочешь, пойдем прогуляться на вал, погода славная!"».
И только один раз Максим Максимыч ждет эмоциональной реакции от Печорина: "Я бы на его месте умер с горя. Наконец он сел на землю, в тени, и начал что-то чертить палочкой на песке".
В повести "Максим Максимыч" меньше всего неожиданностей и долгого ожидания событий, поэтому вдруг и наконец "находятся в равновесии": по одному употреблению. Это самая "малособытийная" повесть, в ней встречаются три рассказчика романа. Единственным наблюдателем здесь является рассказчик, поведение Максима Максимыча неожиданно для него, когда речь заходит о записках Печорина: "Постой, постой! - закричал вдруг Максим Максимыч, ухватясь за дверцы коляски...". Максим Максимыч теряется, сталкиваясь с равнодушием Печорина: "Да, - сказал он наконец, стараясь принять равнодушный вид, хотя слеза досады по временам сверкала на его ресницах". С точки зрения рассказчика, Максим Максимыч, стараясь подавить эмоции, "с запозданием" реагирует на встречу с Печориным, как бы подыскивая слова.
Печорин выведен в романе как человек пресыщенный и разочарованный, а следовательно, что может быть для него в жизни непредвиденным и неожиданным? Меж тем, именно "Дневник Печорина", представляющий главного героя как наблюдателя и участника событий, дает значительное увеличение употреблений наречия вдруг: в "Тамани" неожиданным для Печорина оказывается поведение слепого и девушки. Слепой удивляет героя странными эмоциональными реакциями и поведением: "Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его"; "'Вдруг на яркой полосе, пересекающей пол, промелькнула тень" (С. 343); "Вдруг мой слепец заплакал, закричал, заохал" (С. 347).
Девушка поражает Печорина своими порывистыми движениями, непредсказуемостью поведения. Печорин сначала слышит и ощущает ее присутствие, а потом уже понимает, кто становится причиной его беспокойства: "Вдруг что-то похожее на песню поразило мой слух"; "Уж я доканчивал второй стакан чаю, как вдруг дверь скрипнула, легкий шорох платья и шагов послышался за мной; я вздрогнул и обернулся, - то была она, моя ундина..."; "Вдруг что-то шумно упало в воду: я хвать за пояс - пистолета нет"; "Хочу оттолкнуть ее от себя – она как кошка вцепилась в мою одежду, и вдруг сильный толчок едва не сбросил меня в море"; "Вдруг она пробежала мимо меня, напевая что-то другое, и, прищелкивая пальцами, вбежала к старухе; "Она вдруг прыгнула, запела и скрылась, как птичка, выпугнутая из кустарника"; "Эта комедия начинала мне надоедать, и я готов был прервать молчание самым прозаическим образом, то есть предложить ей стакан чаю, как вдруг она вскочила, обвила руками мою шею, и влажный, огненный поцелуй прозвучал на губах моих".
Количество неожиданностей для Печорина в "Тамани" значительно превышает число "замедленных" реакций людей, с которыми герою пришлось встретиться в этом городе. Слепой мальчик, удивляя Печорина своим поведением, приводит его в замешательство: герой не может понять, кто перед ним: «"Ты хозяйский сын?" - спросил я его наконец». Слепой также "с опозданием" совершает поступки, которых ждет от него автор дневника: "Наконец из сеней выполз мальчик лет четырнадцати"; "Наконец он остановился, будто прислушиваясь к чему-то" Еще один случай употребления наречия наконец в повести "Тамань" относится к ситуации, когда девушка и контрабандист ждут прихода слепого: «"А где же слепой?" - сказал наконец Янко, возвыся голос».
Что же в повести "Княжна Мери" становится неожиданностью, а что происходит "с опозданием"? Печорин считает Грушницкого банальным и предсказуемым. Тем не менее, Грушницкий часто ведет себя неожиданно для Печорина: "...вдруг слышу за собой знакомый голос (...) Оборачиваюсь: Грушницкий!"; "Вдруг слышу быстрые и неровные шаги... Верно Грушницкий... Так и есть!"; "Решетка! - закричал Грушницкий поспешно, как человек, которого вдруг разбудил дружеский толчок"; "Вдруг он опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту".
Применительно к княжне Мери наречие вдруг упоминается один раз: "Мы были уж на середине, в самой быстрине, когда она вдруг на седле покачнулась".
Неожиданностью для Печорина становится гибель его лошади, когда он пытается догнать Веру: "Все было бы спасено, если б у моего коня достало сил еще на десять минут! Но вдруг, поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте он грянулся о землю".
Наречие наконец встречается прежде всего во фразах, характеризующих отношения Печорина и Веры: "Наконец губы наши сблизились и слились в жаркий, упоительный поцелуй"; "Наконец мы расстались". Когда Печорин получает записку о свидании, его реакция: "А-га! - подумал я – наконец-таки вышло по-моему".
Грушницкий и Мери в своем поведении часто с запозданием, но оправдывают прогнозы Печорина: "Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны...".
Княжна Мери, став объектом жестокого эксперимента Печорина, подтверждает его ожидания своим ответом на вопрос, все ли ее поклонники скучны: "Она посмотрела на меня пристально, стараясь, будто припомнить что-то, потом опять слегка покраснела и наконец произнесла решительно: все!". Потом, подчиняясь его замыслу, Мери, по-видимому, говорит и делает то, что ждет от нее Печорин: "Или вы меня презираете, или очень любите! - сказала она наконец голосом, в котором были слезы!". Печорин и сам увлекается своей игрой: например, ожидая приезда Лиговских, он записывает: "Наконец они приехали. Я сидел у окна, когда услышал стук их кареты: у меня сердце вздрогнуло...".
Печорин последовательно осуществляет свой план относительно Мери, добиваясь ее благосклонности, и относительно Грушницкого, мстя ему как счастливому сопернику. Иногда сам Печорин, как игрок, выдерживает паузу, ожидая реакции собеседника: "В продолжение вечера я несколько раз нарочно старался вмешаться в их разговор, но она довольно сухо встречала мои замечания, и я с притворной досадою наконец удалился"; "Любили ли вы? - спросил я ее наконец".
Герои-антагонисты Печорин и Грушницкий с одинаковым нетерпением ждут одного и того же события – бала: "Наконец с хор загремела мазурка; мы с княжной уселись"; "Наконец я буду с нею танцевать целый вечер... Вот наговорюсь! - прибавил он". В первом случае с Мери на балу – Печорин, во втором – о бале мечтает Грушницкий.
Наречие наконец сопровождает почти все стадии реализации печоринского замысла. Постепенно в игру главного героя вовлекаются и другие персонажи: Грушницкий выслеживает Печорина после свидания: "До двух часов ждали в саду; наконец – уж Бог знает откуда он явился, только не из окна, потому что оно не отворялось, а должно быть, он вышел в стеклянную дверь, что за колонной, - наконец, говорю я, видим мы, сходит кто-то с балкона...".
Осуществление замысла Печорина осложняется и представляется ему уже игрой не на жизнь, а на смерть: "...что если его счастье перетянет? если моя звезда наконец мне изменит?".
Ожидание и проведение дуэли также связано для Печорина, Грушницкого и их секундантов с оттягиванием неизбежной развязки. Вернер: "Переговоры наши продолжались довольно долго; наконец мы решили дело вот как...". Печорин: "Наконец рассвело"; "Несколько минут продолжалось затруднительное молчание; наконец доктор прервал его, обратясь к Грушницкому..."; "Теперь он должен был выстрелить на воздух или сделаться убийцей, или наконец оставить свой подлый замысел и подвергнуться одинаковой со мною опасности".
Исход дуэли для Печорина тесно связан с доказательством морального превосходства над противником, и это Печорину удается, хотя и не сразу: "Грушницкий стоял, опустив голову на грудь, смущенный и мрачный. - Оставь их! - сказал он, наконец, капитану".
"Тамань" и "Княжна Мери" противостоят друг другу в соотношении неожиданностей и свершения отсроченных во времени событий: в "Тамани" соотношение вдруг и наконец 10 к 4, а в "Княжне Мери" -11 к 26. В "Тамани" Печорин становится игрушкой в руках судьбы и контрабандистов, поэтому вдруг численно превалирует над наконец, а в повести "Княжна Мери" - наоборот, Печорин сам строит свою игру, включая в нее мать и дочь Лиговских, Грушницкого, драгунского капитана, доктора Вернера. В последней повести романа, в "Фаталисте", три раза встречается наречие вдруг и столько же - наконец.
Все употребления наречия вдруг связаны с Вуличем: "Вдруг раздались выстрелы, ударили тревогу..."; "Этот же человек, который так недавно метил себе преспокойно в лоб, теперь вдруг вспыхнул и смутился"; "... на него наскочил пьяный казак... и, может быть, прошел бы мимо, не заметив его, если б Вулич, вдруг остановясь, не сказал...".
Два из трех употреблений наконец связаны с Печориным.
Повесть "Фаталист" в этом отношении уникальна: столь малочисленны при ее сюжетной насыщенности наречия вдруг и наконец. Но это закономерно: если события свершаются силой судьбы, то здесь не может быть ни неожиданностей, ни отсрочек.
Точно так же, как не случайно во второй части романа, "Дневнике Печорина", количество наречий вдруг, по сравнению с повестями "Бэла" и "Максим Максимыч", резко возрастает. Следовательно, либо Печорин не является таким разочарованным, каким хочет казаться, либо до конца не познал глубину и противоречивость своей натуры.
Источник: Русская речь. – 2002. - № 2 – С. 10-16.
