Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. ​Заключение

Михаил Юрьевич Лермонтов занимает одно из первых мест в истории русской литературы и в истории общественного развития России. Имя его стоит рядом с именем Пушкина — поэта мирового значения, основоположника новой русской литературы.

Лермонтов является достойным преемником Пушкина. Как самобытный, исключительной силы наследник он расширил, обогатил пушкинское наследие и со стороны содержания и со стороны формы.

Силу и величие Лермонтова проникновенно и прозорливо определил великий критик Белинский. Он видел в поэзии Лермонтова «все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия». Белинский указал основные элементы в творчестве Лермонтова, которые определяют его как великого поэта: «... художественную роскошь форм, поэтическую прелесть и благородную простоту образов, энергию, могучесть языка, алмазную крепость и металлическую звучность стиха, полноту чувств, глубокость и разнообразие идей, необъятность содержания...»

В поэзии Лермонтова, писал критик, «все... блещет своими, незаимствованными красками, все дышит самобытной и творческой мыслью, все образует новый, дотоле невиданный мир...»

Этот «новый... невиданный мир» в творчестве Лермонтова определяется тем, что поэт в своих произведениях отразил с огромной художественной силой и правдой жизнь современного ему общества. По словам Белинского, творчество Лермонтова — «совсем новое звено в цепи исторического развития нашего общества».

Время Пушкина и время Лермонтова — две разные эпохи.

До восстания декабристов передовое русское общество, после победы русского народа в 1812 году, было преисполнено надежд на свободу, верой в возможность освобождения от крепостного строя.

Пушкин, разделявший идеи декабристов, верил, что «взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна».

Лермонтов — поэт последекабристского периода, самого мрачного в истории России. Передовое общество, народ были подавлены николаевской реакцией.

Поэт рано выступил с протестом против гнета самодержавия и крепостничества, в защиту прав и свободы личности.

Лермонтов имел дар необыкновенной чуткости к назревшим вопросам времени. Эта чуткость и проницательность во взглядах на будущее, как Белинский выразился — «предчувствия будущих идеалов», — направили его поэтический дар на новый путь творчества.

Лермонтов отразил в своем творчестве переход от подавленного царизмом восстания декабристов к исканию передовыми людьми новых путей для продолжения революционной борьбы. Трудны и мучительны были эти искания новых практических путей в условиях беспощадной николаевской реакции.

Лермонтов сам с юных лет переживал все муки противоречий в николаевской действительности. И его поэзия раскрывает перед нами все смятение, сомнение, всю сложность и противоречивость, все благородство дум и стремлений лучших людей его времени. Мысли и чувства передовых людей последекабристской эпохи были выражены Лермонтовым с огромной силой, с неумолимой искренностью и страстным негодованием.

«Лермонтов был истинный сын своего времени, — писал Белинский, — и на всех творениях его отразился характер настоящей эпохи, сомневающейся и отрицающей, недовольной настоящей действительностью и тревожимой вопросами о судьбе будущего. Источником поэзии Лермонтова было глубокое чувство действительности, — и ни на миг не покидала его грустная и подчас болезненно потрясающая ирония, без которой в настоящее время нет истинного поэта».

По словам Белинского, Лермонтову в высшей степени свойственны «... дух анализа, неукротимое стремление исследования, страстное, полное вражды и любви мышление».

Другой великий современник Лермонтова, Герцен, тоже отмечал эту особенность в поэзии Лермонтова: «Мужественная, грустная мысль никогда не покидала его чела, — она пробивается во всех его стихотворениях. То была не отвлеченная мысль, стремившаяся украситься цветами поэзии, нет, размышления Лермонтова — это его поэзия, его мученье, его сила».

«Мы все, — писал Герцен о своем поколении, — видели только казни и ссылки. Принужденные к молчанию, сдерживая слезы, мы выучились сосредоточиваться, скрывать свои думы, — и какие думы!.. то были сомнения, отрицания, злобные мысли. . .»

Проницательность в анализе общественных явлений, разностороннее, глубокое проникновение в человеческий характер, в переживания человека, правдивость, верность жизни в художественном воплощении ее — вот характерные черты Лермонтова как художника.

Сила лермонтовской поэзии — в цельном, нераздельном соединении глубокого идейного содержания и эмоциональной формы. Сила поэзии Лермонтова — в глубине и страстности чувства, в «энергии лиризма», по выражению Чернышевского.

Творчество Лермонтова было высоко оценено великими людьми России — Белинским, Герценом, Чернышевским, Добролюбовым.

Чернышевский писал, что «Лермонтов сделал самую мысль основой лирики и тем открыл широкую дорогу публицистическим гражданским жанрам. На эту дорогу гражданских мотивов в творчестве вышли потом Некрасов, Достоевский, Тургенев, Лев Толстой и другие».

Вожди революционных демократов — Чернышевский и Добролюбов, для которых интересы народа были выше всего, которые в революционной борьбе своего времени стояли всецело на стороне интересов народа, видели в Лермонтове поэта-гражданина, великого патриота. Они глубоко чувствовали в нем родственную себе черту — чуткость совести, обличающей страшную неправду социальной и политической жизни самодержавного строя. Они высоко ценили в поэте его любовь к родине, обличительную и протестующую силу характера.

Бесконечно велико общественное значение Лермонтова в прошлом. Его творчество оказало огромное влияние на развитие революционной мысли. Свободолюбивый, протестующий, бунтарский дух, проникающий поэзию Лермонтова, будил революционную мысль. Во всех поколениях революционных борцов поэзия Лермонтова воспитывала и поддерживала жажду протеста и борьбы.

Как же относятся к Лермонтову люди новой, советской эпохи, когда отошли в прошлое условия жизни, вызывавшие в Лермонтове и во всех передовых людях того времени неукротимый протест, жажду борьбы?

Лермонтов бессмертен. Он живет и теперь как наш современник, его поэзия остается и в наше время непревзойденной по художественной силе, красоте, по глубине мысли и чувства.

Значительными, восторженными словами отозвался о совершенстве художественного мастерства Лермонтова С. М. Киров. Сидя в застенке царской тюрьмы, он писал в частном письме:

«Случайно взял Лермонтова, и почему-то он совершенно иным стал в моих глазах, — его поэзия, конечно. Удивительно своеобразно! Много помогло в его усвоении, очевидно, мое знакомство, хотя и слабое, с Кавказом. Какова должна была быть сила воображения, наблюдательность и проникновенность у человека, так высоко художественно и образно описавшего Кавказ.

Что, если бы перед его взорами раскинулась подавляющая своим величием, божественно-спокойная, необъятная панорама, которую приходилось видеть немногим счастливцам, достигавшим вершины царствующего над горами Кавказа гиганта! Какие звуки услышал бы художник-гений среди этой мертвой тишины? Какие тайны природы открыл бы его проникновенный взор?»

Причины бессмертия поэзии Лермонтова, вечной неувядаемости ее — в соединении глубокого идейного содержания, жизненности образов и горячего, проникающего ее чувства.

Наши современники почувствовали особенно сильно такую родственную себе сторону лермонтовской поэзии, как мотивы политической борьбы.

Великий писатель социалистической эпохи А. М. Горький дал высокую оценку общественного значения творчества Лермонтова, отчетливо определив одну из характерных черт его поэзии — «это жадное желание дела, активного вмешательства в жизнь».

Непримиримый со злом, Лермонтов, жаждавший героического действия, борьбы за свободу, был близок молодому Горькому, буревестнику революции. Горький и в нашу уже эпоху развивал свободолюбивые традиции Лермонтова и передовых людей его времени, но в иных социальных условиях он дал им другие формы. Горький всю свою жизнь был творцом героических образов людей, воодушевленных борьбой за новое общество. Они для нашего времени были тем, чем были бунтующие герои-романтики поэзии Лермонтова.

Патриотизм Лермонтова высоко оценили советские люди. Лермонтов близок нашей эпохе своим глубоким, пламенным чувством любви к родине.

Поэзия Лермонтова через сто лет, в годы Великой Отечественной войны, в самую жестокую из бед, пережитых нашим народом, вдохновляла советских воинов на героическую борьбу. В 1941 году, отмечая столетие со дня смерти Лермонтова, «Правда» писала о нем: «В нашу героическую быль великий поэт входит, как живой наш современник». Голос Лермонтова в строках «Бородина» звучал в десятках фронтовых газет. Слова Лермонтова: «Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали» — в дни битвы за Москву вдохновляли советских героев, отстаивавших независимость нашей Родины.

Горячо любила поэзию Лермонтова, особенно его «Мцыри», Зоя Космодемьянская. Поэму «Демон» в фашистском застенке читала наизусть своим подругам Ульяна Громова — член штаба молодогвардейцев.

Факт необычайного значения!

В тяжкие минуты жизни героически настроенные борцы находили душевную поддержку в пламенно-протестующей и полной глубокого смысла поэзии Лермонтова. Объяснить такое воздействие только талантом, как бы исключителен он ни был, невозможно. Нужно было почувствовать силу горячего мятежника, не примиряющегося со злом нигде и никогда, почувствовать в поэте власть великой нравственной силы вообще.

В самую страшную минуту, когда раздался в коридоре крик заключенных, Уля Громова тихо сказала: «Начинается...», и быстро перешла к протестующему стихотворению непримиримого поэта:

Сыны снегов, сыны славян,
Зачем вы мужеством упали?
Зачем?.. Погибнет ваш тиран,
Как все тираны погибали!..

Этот быстрый переход к стихотворению, более соответствующему моменту, показывает, что протест Лермонтова был органически близок нашей героической молодежи.

Лермонтов сам по себе как человек, весь склад его характера, весь образ его, представляет собой ценнейшее в своем роде наследие.

Замечательно глубокую оценку не только поэзии, но и личности Лермонтова дал Белинский. После исторического длительного свидания с поэтом на гауптвахте Белинский много раз повторял о Лермонтове в личной беседе с друзьями, в письмах, статьях: «Могучий дух!», «Несокрушимая сила духа!», «Глубокий и могучий дух!», «В этой глубокой натуре, в этом мощном духе все живет!»

Герцен и Огарев также высоко ставили личность Лермонтова, особенно глубину, искренность переживаний поэта. Указанные этими людьми черты нельзя обходить при оценке характера Лермонтова. Без этого указания великих современников наше понимание будет неполным.

Герцен писал:

«К несчастью слишком большой проницательности он прибавил другое — смелость многое высказывать без прикрас и без пощады. Существа слабые, оскорбленные никогда не прощают такой искренности... Никто не хотел видеть, сколько боролся этот человек, сколько он выстрадал, прежде чем решился высказать свои мысли».

Соратник Герцена — Н. П. Огарев считал Лермонтова, «быть может, самым сильным человеком» среди русских писателей.

В особую заслугу поэту Огарев ставил то, с какой «упорной неизменностью провел он свою тяжелую задачу»¹ — поэзией служить народу.

Поэзия Лермонтова (а в ней-то и выражена со всей полнотой личность поэта) вся проникнута горячей страстью борьбы, пламенным, мятежным чувством, глубокой искренностью переживаний, истинной правдивостью,— без этого ничего великого не может быть создано. В русской поэзии не было художника более прямого, искреннего в своей прямоте, кого бы и чего бы это ни касалось.

Любил и очень высоко ставил поэзию Лермонтова В. И. Ленин. Н. К. Крупская так писала автору этих строк в 1938 году, отмечая, что и она «очень любила Лермонтова, начиная лет с 13-ти»: «Особенно мне нравились «Мцыри» и «Демон». Я их знала наизусть. Почему мне так нравился Лермонтов — не знаю...

Владимир Ильич также любил Лермонтова, но тоже как-то «стихийно». Привлекала нас в молодости д. быть смелость и сила чувства, которые так ярки у Лермонтова»².

И еще одну черту в личности Лермонтова нельзя забывать: необычайную пытливость, неустанную тревогу души, которая не давала ему успокоиться на достигнутом. Недаром Лев Толстой, всю жизнь искавший правду жизни, сказал о Лермонтове: «Вот в ком было это вечное искание истины».

Сила проникновения Лермонтова в сложность жизненных условий, в человеческие отношения, переживания, что всегда останется основной задачей литературы, не может не быть близкой советской литературе.

Каждый современный читатель непосредственно ощущает, что возвышенная и глубокая поэзия Лермонтова есть порождение не только мощного гения, но и великого, пламенного, страстного, боевого темперамента человека, идущего вперед во имя блага народа, блага родины.

Вот эта полнота духовных сил, которые являются могучими двигателями в развитии культуры народа, естественно, должна действовать неотразимо на людей нашей творческой, социалистической эпохи, дающей новый поворот в жизни человечества.

И это понимает современный читатель. Вот, например, одна из записей посетителей музея «Домик Лермонтова» в Пятигорске в «Книге впечатлений: «Лермонтов и его неукротимый дух храбрости, отваги, любви к жизни помогает нам побеждать врагов, он помогает нам строить, он воспитывает в человеке самые изумительные качества человеческой души».

Бросая взгляд на жизнь и творчество Лермонтова, вглядываясь в духовный облик великого поэта, каждый невольно задумывается: что дал бы еще Лермонтов, если бы враги народа не погубили его так рано?..

Гениальный Гоголь говорил о Лермонтове: «...поприще великое могло ожидать его... Никто еще не писал у нас такою правильною, прекрасною и благоуханною прозой... готовился будущий великий живописец русского быта...»

По мнению Достоевского, если бы Лермонтов остался жить, мы имели бы в нем «истинного печальника горя народного».

Некрасов выражал уверенность, что Лермонтов в будущем вышел бы на его путь (путь Некрасова), но прошел бы его с гораздо большим талантом, чем он.

Поэтический гений Лермонтова созрел, но далеко еще не обнаружил всех гигантских своих возможностей. Лермонтову предстоял еще большой путь развития. В двадцать шесть лет Лермонтов, по словам Белинского, создал «дотоле невиданный мир». Какие же миры он таил в себе?

Невозможно измерить ту высоту, на которую мог бы подняться гений Лермонтова.

Трудно представить, какой необъятный горизонт жизни охватил бы он своим взором, какое воздействие оказал бы на общественное и литературное развитие нашей страны.

Один из старых русских критиков очень образно выразил эту мысль о Лермонтове для русской литературы: «В Лермонтове срезана крона молодого дерева русской литературы, и дерево пошло в суки, — правда, могучие суки: Толстой, Достоевский, Щедрин, Тургенев». Еще более тонко и эмоционально говорит об этом наш современник — поэт Николай Тихонов: «Все давно согласились на том, что Лермонтов обещал так много, что дух захватывает, как подумаешь, что бы он мог совершить в родной литературе. Богатырская сила только начала разливаться по его жилам. Тайная тревога, пожиравшая его в молодости, должна была перейти со временем в такую широту и уверенность, в такие обширные замыслы (чего стоит одна мысль о трилогии исторической), что целая линия русской прозы и стиха обозначалась бы совсем особо, даже при наличии Некрасова и Тютчева, Толстого и Достоевского».

Но более простого, более вдохновенного признания могучей силы гения Лермонтова и скорби об утрате его, какое выразил Лев Толстой, выразить нельзя. Лев Толстой в разговоре о Лермонтове с глубокой грустью воскликнул: «Вот кого жаль, что так рано умер... Какие силы были у этого человека! Что бы сделать он мог! Он начал сразу как власть имеющий». И в другой раз, уже на склоне своих лет, Толстой грустно, задумчиво сказал: «Если бы жив был Лермонтов, не нужны были бы ни я, ни Достоевский».

Потрясающие слова! Как мы должны понять их? Ведь Толстой в литературе, не только русской, но и мировой, занимает такое же место, как великий океан в природе. Его произведения — сама живая действительность с ее необъятной широтой явлений человеческой жизни. По силе проникновения в характеры, бесподобного их изображения, по бесконечному разнообразию образов он не имеет себе равного. Толстой своим волшебным чутьем угадывал в Лермонтове необъятные силы. Лермонтов был способен соединить все богатство творчества Толстого с глубочайшим и тончайшим психологическим анализом человеческой личности в творчестве Достоевского.

Белинский, который учил нас понимать Лермонтова и еще долго, долго будет учителем будущих поколений, много раз выражал свою глубокую печаль о гибели Лермонтова. Особенно сильно эта печаль чувствуется в словах Белинского, самых как будто бы простых, но выражающих большое грустное чувство. Он писал своему другу Боткину в 1843 году: «Я не читаю стихов (и только перечитываю Лермонтова, все более и более погружаясь в бездонный океан его поэзии)...»

Вопрос, что дал бы нам Лермонтов, если бы не преступное время Николая Первого, погубившее его, повторялся и вечно будет повторяться с чувством глубокой скорби и щемящей горечи. Но наряду с этим горьким чувством великой утраты в каждом читателе при мысли о Лермонтове еще более крепнет гордость за русский народ и вера в его бесконечные, безграничные творческие силы.

¹ Н. П. Огарев, Стихотворения и поэмы. М., изд-во «Советский писатель», 1937, стр. 330.

² Автограф письма находится в фондах музея «Домик Лермонтова» в Пятигорске.

• Детство
• Переезд Лермонтова в Москву. Поступление в университетский Благородный пансион
• Лето в Середникове
• В Московском университете
• Переезд в Петербург
• Лермонтов в гвардейской школе
• Первые два года офицерской жизни
• Стихотворение «Смерть поэта»
• Первая ссылка на Кавказ
• Возвращение из ссылки в Петербург
• Дуэль с Барантом и вторая ссылка на Кавказ
• Жизнь Лермонтова на Кавказе
• Отпуск в Петербург
• Возвращение на Кавказ. Жизнь в Пятигорске
• Дуэль и смерть