Метафора как конструктивный компонент художественного текста (на материале повести А. Серафимовича «Железный поток»)
М.Л. Новикова
Художественный текст — это сложная и целостная структура, которая образована взаимосвязанными элементами различных уровней. Полное и цельное восприятие текста достигается тогда, когда в равной мере учитываются и соотносятся идейное содержание произведения, его жанрово-композиционная структура и язык как система изобразительных средств.
Одним из важнейших конструктивных компонентов художественного текста является метафора. В художественном произведении «факты языка окрашиваются переносно-метафорическими красками и сплавляются в единую образную систему выражаемой писателем идеи».
В данной статье рассматривается система метафор и их конструктивная роль в повести А. Серафимовича «Железный поток».
Повесть была написана А. Серафимовичем в
По своему жанру «Железный поток» представляет собой повесть о революции и ее людях. Ей присущи черты героической эпопеи. Мы знаем, что принципы деления на виды в эпосе определяются характером изображения действительности. Предмет эпопеи всегда представляет собой событие, важное для всего народа, его судьбы. Это определяет характер образов повести. Здесь два главных образа: собирательный образ народа, людского «потока», и образ его вожака, руководителя, командира. Главное внимание писателя сосредоточено на изображении народа. Личность отступает на второй план: в те тяжелые времена прежде всего было важно целое, в котором слито общее, собраны мысли и чувства всех, а не индивидуальное. Это обусловливает и распределение изобразительных средств, в том числе метафор. Изобразительные средства даются в развитии, поэтому при анализе метафорического словоупотребления необходимо, во-первых, наряду с микротекстом (ближайшим контекстом) иметь в виду и весь текст (макротекст), в составе которого метафора выступает как конструктивный компонент произведения, во-вторых, наметить в последнем основные сюжетно-композиционные части. Условно их можно назвать так: 1) «стихийный поток» (стихийное людское море, Кожух один перед бушующей толпой, рассказ о жизни Кожуха), 2) рождение «железного потока» (трудный переход армии и беженцев для соединения с частями Красной Армии, бои с контрреволюционными войсками и белоказаками, зверства белогвардейцев и воспитание в людях ненависти к врагам, формирование революционной сплоченности потока). 3) «железный поток» (встреча с войсками Красной Армии, спасение людей, их революционное перевоспитание: «человеческое море... стояло в железных берегах»).
Несколько слов о названии повести — железный поток. Метафорический характер заглавия как особого элемента текста настраивает читателя на определенное восприятие произведения, фокусирует основное содержание и идейное значение текста в языковой форме. Этот первично вводимый элемент текста органически входит в структуру художественного произведения и спаян с «остальным текстом не только эмоционально или идейно-тематически, но чисто лингвистически».
Сложные синтаксические и лексические связи между заглавием и последующим текстом, как отношения между частью и целым, поддерживаются многократными повторами метафорического словосочетания железный поток.
Сродность метафоры состоит в употреблении слова, обозначающего какой-либо объект действительности, предмет, явление, действие или признак, для характеристики другого объекта, сходного с данным в каком-то отношении. Взаимосвязь метафоры с различными типами объектов (обычным и необычным, актуальным для текста) создает ее смысловую двойственность, дает эстетически переживаемое «приращение смысла», воздействует на читателя своей образностью. Внешним проявлением этого является, как известно, нестандартная сочетаемость слов: железный поток, людское море (ср.: поток воды, теплое море).
Пронизывая повесть, метафоры образуют единую систему, которая постепенно развертывается в макротексте и взаимодействует с другими его элементами. Система метафор играет в повести определенную текстообразующую роль, представляя собой ее художественный каркас: метафоры композиционно группируются вокруг главных образов, служат образным показателем их взаимодействия и развития, обозначают вместе с другими речевыми средствами наиболее напряженные, переломные ситуации. В то же время они являются стилеобразующим компонентом повествования, выражают авторское отношение к изображаемому.
Основные метафоры концентрируются в тексте повести при изображении Кожуха и идущих за ним людей, массы. «Кожух дан у меня несколько односторонне, — писал впоследствии А. Серафимович, — но это я сделал умышленно, чтобы сосредоточить впечатление на определенной стороне его характера». Портрет Кожуха схематичен, но достаточно выразителен. Рисуя портрет, писатель использует такие метафорические определения, как железные, каменные, четырехугольные челюсти; колючие, светло-колючие, острые глаза (глазки); ржавый, ржавое железо, ржаво-ломаное железо, железно-мягкий, ломано-железный, с железным лязгом голос; каменное лицо т. п. Гораздо меньше здесь метафор существительных (играющие искорки, иглы, два волчьих огонька в глазах), глагольных метафор (протискивал сквозь зубы слова; сказал, втискивая в мозги; поломал тишину); последние используются, как правило, для изображения энергичных действий Кожуха. Метафоры с близкими значениями образу своеобразные парадигмы. Как члены таких парадигм, они позволяют показать не только различные стороны изображаемого, но и развитие образа в тексте.
В изображении народной массы на ряду с метафорами-существительными и их образными определениями, поток, змея и др. (дико шумящий, прерывно льющийся, человеческий железный поток, людское, человеческое море; колоссальный океан; бесконечная, бесконечно-извивающая (звеньями) змея и др.) широко используются глагольные метафоры, обозначающие само движение «железного потока»: льется черный человеческий поток; непрерывным потоком полились, потекли солдаты; змея ползла, уползала (о колонне людей); живая масса, колонна течет и течет и мн.
Метафоры, с помощью которых рисуются характерные черты Кожуха, становятся образными обозначениями целеустремленного вожака, его волевого характера:
У ветряка стоит с железными челюстями тоненько смотрит острыми, как шило, серыми глазами; Кожух сомкнул каменные челюсти, человек с четырехугольными челюстями.
Другой характер образного «прирощения» обнаруживается у метаф, когда писатель изображает народную массу: слова берутся здесь из области таких семантических полей лексики, как «поток», «море», чтобы образ мог обозначить мощь и вместе с тем стихийность народного движения, которое в процессе упорной революционной борьбы становится осознанным:
Все шире растекается людское море, неохватно теряясь пятнами бронзовых лиц; А … в степи бесчисленное людское море, как вода, При начале похода, такое же необозримое людское море.
Употребление того или иного члена метафорического ряда (или парадигмы) обусловлено текстом, его идейным композиционным развитием. Система взаимосвязанных метафор выступает как образно-композиционный конструктивный элемент художественного текста.
Развертывание метафорической парадигмы выступает как конструктивный компонент текста, который несет не только смысловую, но и эстетическую информацию, выполняя важную текстообразующую роль. Система метафор, как и любая другая система в языке, образуется путем вхождения каждой единицы одновременно в два ряда, которые перекрещиваются: Парадигматический (нелинейный, ассоциативный) и синтагматический (линейный, текстовой). Каждая метафора в ряду (парадигме) других чем-то отличается от них по содержанию, что проявляется в ее характерном употреблении в тексте, в ее сочетаемости и связи с другими единицами текста, т. е. в синтагматике. Так, нарастание сложности ситуаций, в которых оказывается Кожух, передается при помощи метафорической «цепочки», в которой каждая метафора, благодаря своим связям с текстом, соответствует вполне определенной ситуации, передает определенное состояние героя.
Текст — категория диалектически подвижная, развивающаяся. Это результат и продукт потока языкового сознания, в котором «одно переживание незаметно вливается в другое, а это другое незаметно вливается еще в третье, которое возвращается к прежнему состоянию». Поэтому с точки зрения потока сознания вообще не существует абсолютной прерывности в языке.
Такое понимание природы текста дает возможность представить его как систему переходящих друг в друга единиц, отражающих непрерывный поток авторского сознания, авторской мысли. Одна единица текста, связанная по смыслу с другими, неизбежно указывает на них, так или иначе переходит в них в соответствии с идейно-эстетическим композиционно-сюжетным развитием текста. Вот, например, как развивается «цепочка» метафорических обозначений массы людей — армии и беженцев, совершающих трудный переход.
В первом разделе, выделенных выше частей повести, это — людское человеческое море, бесконечный поток и т. п.:
Неохватимое человеческое море взмыло лесом рук (лес рук — поддерживающий метафорический образ); Среди моря рук, среди моря голосов поднялась... рука; Толпа расступалась, потом свертывалась и текла бесконечным потоком с обнаженными головами.
Во второй части повести, наиболее значительной по размерам, изображается движение отряда в горах. Кожух считает, что единственное спасение — перевалить через горы и идти по берегу моря, чтобы соединиться с главными силами. Но не все согласны с ним. Резко ощущается напряженность обстановки. Отряд вступает в бой с белыми. Меняется стиль изложения, авторское восприятие потока: он напоминает медленно ползущую в горах змею. Метафорический образ потока трансформируется, переходит в другой:
И поползла в горы бесконечная живая змея; ...пыльная серая змея все так же поспешно уползала; Спустившаяся голова, бесконечной змеей; обогнув город между бухтами и цементными заводами, далеко втянулась в узкую полосу; Бесконечно-извивающаяся змея, шевелясь бесчисленными звеньями, вновь поползла в горы... поползла к перевалу, чтобы перегнуться и сползти снова в степи, где хлеб и корм, где ждут свои.
Изменение и развитие метафорического образа связано с расширением его словесных рядов (или парадигмы). Трансформация метафоры поток, море, змея становится важным образным компонентом текста, тексто- и стилеобразующим его элементом. Изображение похода отряда в труднейших условиях окрашивается различного рода коннотациями, «обертонами»; медленность движения, растянутость отряда, покрытые пылью лица и одежда людей. Мощь потока отступает здесь на второй план, но этот образ не угасает, а живет как воспоминание о прошлом и надежда на будущее:
Без конца льется человеческий поток, и по-прежнему все глаза туда, где все та же недосягаемая черта отделяет степь и небо.
В заключительной части повести, которую можно считать третьей композиционно-сюжетной частью, находим дальнейшее развитие рассматриваемого образа. Это — синтез образов: стихийный поток, пройдя все трудности испытаний под твердым, железным руководством, становится железным потоком:
Только тогда буйное разливалось по степи человеческое море, а теперь затаилось и молча стояло в железных берегах.
Конструктивная роль метафор в тексте проявляется в том, что они взаимодействуют не только линейно, внутри цепочек, развиваясь в соответствии с идейно-художественным замыслом произведения (людское море, бесконечный поток, ползущая живая змея, человеческое море в железных берегах, т. е. железный поток), но и между собой находясь в разных «цепочках», различных образных рядах. Взаимодействие метафорических рядов внутри одного отрезка текста (при изображении определенной ситуации) — основа развития. Оно показывает, как один художественный образ связан с другим, влияет на него, как и какими языковыми средствами это изображается. В повести это образы руководителя и народа. Они находятся в постоянной взаимосвязи. Влияние одного образа на другой подчеркивается преобладанием интенсивности метафоричности одного из них, появлением метафорического, «признакового» элемента одного в другом (а значит, его уподобление, подчинение первому и др.):
Кожух тонет в этом непрерывно льющемся потоке; Шум, ругань потопили его одинокий голос.
Словесный образ, рисующий вожака, получает в первой и частично второй частях метафорические атрибуты другого словесного ряда — стихийного потока, который того и гляди захлестнет Кожуха. Но в этой тяжелой психологической борьбе уже в первой части повести заметно и другое, решающее влияние — организующее, сознательное влияние Кожуха на массу. Оно тонко передается метафорическим компонентом железный — из арсенала языковых средств, изображающих командира (ср.: железные челюсти, железный голос), т. е. из другой «цепочки» метафор: отряд идет «над вздымающейся взрывами из-под ног пылью рубленым железом марше, в дружно отдающему в земле шагу».
Л-ра: Русский язык в школе. – 1982. – № 5. – С. 52-58.
Произведения
Критика
