Анри Волохонский. Кто светел, тот и свят
Антон Компотов
Анри Волохонский. Собрание произведений в 3-х тт, М.: Новое литературное обозрение, 2012
Анри Волохонскому, можно сказать, повезло. Три огромных тома, напечатанных в солидном московском издательстве, включившие практически все, написанное за долгие годы. Мало кто из ныне живущих удостаивается такой чести в наше время, когда «писчебумажные шедевры» могут по-настоящему оценить лишь немногие «ископаемые», книжные «жуки», истинные ценители и любители книги, последние представители славной, но постепенно вымирающей «писчебумажной расы».
И стоит, пожалуй, разобраться: в самом ли деле можно считать, что ему повезло, и должен ли так уж радоваться десятилетиями не печатавшийся в России автор появлению собрания своих творений?..
Волохонский, несмотря на известность в европейских странах (прежде всего, в тех, где он жил довольно долгое время, уехав навсегда из Ленинграда в 1973 году: Израиле (1972–1985 гг.), Германии (с 1985 г. по настоящее время), во Франции, где живут его друзья, способствовавшие публикации его произведений; а также в Америке, в которой он никогда не жил, но где 1983 году была выпущена его первая книга), — в своем отечестве был мало кому знаком. Его стихотворения и поэмы, пьесы и романы, повести и эссе, мемуары и переводы, составившие это трехтомное собрание, находились в поле зрения разве что тех же самых вездесущих «жучков».
Долгие годы Анри пребывал в тени своего друга и соавтора — великолепного и блестящего Хвоста — поэта, музыканта, драматурга, художника Алексея Хвостенко, вместе с которым Волохонский создал немало переводов, детских стихов, трагедий, пьес, циклы басен и более пятидесяти песен (под общим псевдонимом «А. Х. В.»). Из всех созданных в содружестве с Хвостом музыкально-стихотворных шедевров только одной песне посчастливилось стать даже не просто известной, но и всенародно любимой. Давно уже забыто ее изначальное имя, «Рай». После того как Борис Гребенщиков исполнил эту песню в фильме «Асса», ее называют не иначе, как «Над небом голубым…» Первым исполнителем этой песни был Хвостенко. И, конечно, именно его и воспринимает «народ» в качестве автора…
Стихотворения Анри Волохонского становятся более известными в 1990-е годы, когда он начинает сотрудничать с музыкантом Леонидом Федоровым (группа «АукцЫон»), который напишет ряд песен на тексты Анри. Но кому, по большому счету, известно о том, что Волохонский — не просто какой-то там песенник, пишущий стихи для популярных (и при этом, надо сказать, действительно замечательных) музыкантов, а самобытнейший и значительнейший писатель? Исследователи творчества Анри называют его, наряду с Геннадием Айги и Аркадием Драгомощенко, одним из основных поэтов-экспериментаторов ХХ столетия.
В первый, «поэтический» том трехтомника, который автор начал составлять по инициативе филолога и исследователя авангарда Ильи Кукуя, вошли тексты как публиковавшиеся уже в книгах и периодике, так и печатающиеся впервые. Они охватывают примерно 60-летний период творческой деятельности Волохонского (первые из них написаны еще в конце 1950-х, последние — уже в 2000-е годы).
Во втором томе помещена проза Анри. Помимо небольшой книги «Воспоминания о давно позабытом» (М.: НЛО, 2007), в нашей стране если и публиковались отрывки из этих повестей, рассказов, эссе, статей, из романа под названием «Роман-покойничек» (одном из самых любопытных сочинений Волохонского), то исключительно в самиздате, либо в официальных изданиях маргинального типа.
Третий том представляет совсем уж неизвестного читателю Анри Волохонского. Дело в том, что о его переводах из джойсовского «Уэйка Финнеганова» до отечества кое-какая информация все же доходила (и в 2000-м году была выпущена небольшая книга, а фрагменты этих переводов публиковались в «Митином журнале»). Но о прочих его подвигах на «драгоманской» ниве не было известно практически ничего. Кроме «переложения российскою азбукой» Джойса, в последний том Собрания вошли и «новые вольные переводы» из Гая Валерия Катулла, и изящное куртуазное сочинение «Звериный круг любви» каноника и врача XIII века Ришара де Фурниваля, и даже «Извлечения из книги „Зогар“» (памятник раннего Средневековья, толкование к Пятикнижию Моисееву; один из ярких образцов каббалистической мысли»).
Итак, перед нами предстает, наконец, во всем своем блеске и возможной полноте, уникальный поэт-энциклопедист, которого отличают, как выразился когда-то Константин Кузьминский, «язык, ирония, переходящая в мистификацию, пародийные литературные реминисценции… и метафизическая глубина».
