​«Над небом голубым есть город золотой…». К 71-летию поэта Анри Волохонского​

газета «Единение», 23 марта 2007

Поэт и философ Анри Волохонский родился 19 марта 1936 года в Ленинграде. Он получил техническое образование, закончил Ленинградский химико-фармацевтический институт, и работал в России, а после эмиграции — в Израиле. C середины 80-х годов он жил в Мюнхене, где работал на Радио Свобода, а с 1995 года — в Тюбингене. Уже в России он стал значимой фигурой поэтического андеграунда, литературы, существовавшей вне навязываемых советским соцреализмом жанровых и стилевых норм. В ленинградском андеграунде были такие художники, как Борис Аксельрод, поэты, как Иосиф Бродский, писатели, как Сергей Довлатов. И в этом созвездии звезда Анри Волохонского сияла высоко и ярко. В предисловии к книге его стихов, писатель и критик Константин Кузьминский писал: «Анри Волохонский — фигура мистическая и мистифицирующая. Маленький, черный, похожий на Мефистофеля, с хамелеоном на плече, он изучает на берегу Тивериадского озера свой фитопланктон. Каббалист, мистик, знаток Древней Греции и Египта, иудей и христианин, замечательный поэт, автор теософских трактатов и трактатов о музыке, исследований о свойствах драгоценных камней, он возникает за каждой значительной фигурой современного Петербурга. Его имя связано со всеми интереснейшими именами и школами, сам же он остается в тени».

Спектр интересов Волохонского поистине удивителен. Обыкновенно, говоря о многообразии наук и искусств, в которых работает писатель, употребляют термин «человек эпохи Возрождения». Творчество Волохонского, быть может, шире даже этих рамок — он скорее человек эпохи Пифагора, когда философия и поэзия, техника и искусство, музыка и математика были еще едины.

Вот только некоторые области, охваченные Волохонским: ему принадлежат оригинальные комментарии книги Бытия и Апокалипсиса; перевод книги «Зогар»; он излагает по-русски ессейские тексты из кумранского собрания свитков, показывая, что священная война сынов света против войск Сатаны была описана задолго до христианского апокалипсиса; он пишет большую поэму сложной структуры о Фоме Аквинском. Его бережное переложение на современный язык «Божественной литургии Св. Иоанна Златоуста» исполняется в City Corp Center на Манхэттене. Волохонский изучает средневековую культуру, его особенно привлекают бестиарии, что отразилось в повествования в «Звериный круг любви». Он интересуется китайской философией, суфийскими практиками. Волохонский переводит — древнеримского поэта Катулла, который усилиями переводчика стал говорить на живом разговорном языке; английского метафизического поэта Джона Донна; и отрывки из считающегося непереводимым романа «Finnegans Wake» Джеймса Джойса.

В его творчество — мифологические, библейские, христианские, каббалистические аллюзии, свободное, в духе Франсуа Рабле, смешение высокого и низкого стиля, богатый образами язык, неожиданные ассоциативные связи, тонкие переливы звучаний, чему способствуют, видимо, и его исследования деления музыкальной октавы и соотнесение ее со световым спектром и пифагорейскими азбуками. Поэт видит в затвердевшем «мраморе» — вполне живое и повседневное, а в повседневном священное, недаром он двенадцать лет прожил на берегу Тивериадского озера, где совершались христианские чудеса.

Более тридцати лет длилось сотрудничество Волохонского с поэтом и художником Алексеем Хвостенко. Они даже пользовались общим именем А.Х.В. при обозначении авторства более шестидесяти стихотворений-песен. Впрочем, указание авторства не помешало тому, что одна из их песен, «Рай», ушла в «народ», став знаменитой в исполнении Бориса Гребенщикова и группы «Аквариум», особенно после того, как она прозвучала в фильме С. Соловьева «Асса». У этой песни интересная, вполне в духе Волохонского, мистификационная история, рожденная в работах композитора Владимира Вавилова и художника Бориса Аксельрода. В тексте песни, подвергшемся изменениям в версии Гребенщикова, находят образы Небесного Иерусалима из Откровения Иоанна Богослова и четырёх животных Апокалипсиса.

Недавно музыкально-поэтическое творчество Волохонского воплотилось в два диска, созданных совместно с рок-поэтом, лидером группы «Аукцыон» Леонидом Федоровым. На этих дисках Анри Волохонский под гитарный аккомпанемент Федорова читает свои тексты и переводы из Дж. Джойса.

В одном из своих стихотворений, «монумент», продолжающем традицию переложения оды Горация, «Ad Melpomenen» («К Музе»), к которой принадлежат и парафразы Ломоносова и Г.Р.Державина, и знаменитое стихотворение А.С. Пушкина, и стихи поэтов начала ХХ века — В.Я. Брюсова, В. Ходасевича и многих других, Волохонский среди прочих «диких калмыков» упоминает и австралийцев. Радостно, что предсказание поэта сбывается, и читатели нашей газеты могут познакомиться и полюбить творчество поэта.

Т.Б-О.

Анри Волохонский

монумент

Я монумент себе воздвиг не из цемента:
И больше он и дольше простоит
Цемент как материал не стоит комплимента —
Песка в нем сто процентов состоит

Подверженный злодействию мороза,
Выветриванью, порче всяких вод:
Кислот, дождей, растворов купороса
Он сыпется и долго не живет

Иных мой дух желает помещений
Ему ничто — бетонный обелиск
Зато средь гряд восторженных речений
Его ростки прекрасно привились

В пространстве слов отыскивает доски
Мой вечный гроб, мой памятник, мой храм
И лишь из них — отнюдь не из известки
Я мощный дом навек себе создам

И к дивному строенью не из гипса
Придут народы зреть на конуру:
Араб, мечтательный пигмей с огромной клипсой
И даже те, что рядом с кенгуру

Чем с пирамид с меня поболе толку
Усмотрит днесь воскреслый фараон
Век меловой в чугунную двуколку
Как сфинкс с химерой цугом запряжен

И в час, когда исчезнет все на свете,
Сквозь пар смолы, сквозь щебень кирпича
Вдруг заблестят, играя, строфы эти
Как феникс дикий плача и крича

Из Данте

Земную жизнь пройдя почти что всю
Я снова вышел в сумрачном лесу

Каков то был ужасный этот лес
Нельзя сказать покуда сам не влез

Давно уже блуждая меж гробов
Я двигался словно искал грибов

Внимательно и пристально смотрел
Под ноги наконечником от стрел

Почти совсем едва не околев.
Вдруг вижу: водит мимо оком лев,

Гиена там хохочет и урчит
И самка волка около торчит

Всей глоткою до брюха отощав
От голода бесплодна и тоща

От холода дрожащею спиной
Хотела время провести со мной —

Несчастливо явило естество
Безрадостное это существо

Но я ее всем сердцем отрицал
Лишь дальний светоч издали мерцал…

рай

Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И с яркою стеной

А в городе том сад
Все травы да цветы
Гуляют там животные
Невиданной красы

Одно как рыжий огнегривый лев
Другое вол преисполненный очей
Третье золотой орел небесный
Чей так светел взор незабываемый

А в небе голубом
Горит одна звезда
Она твоя о Ангел мой
Она всегда твоя

Кто любит тот любим
Кто светел тот и свят
Пускай ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад

Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол преисполненный очей
С ними золотой орел небесный
Чей так светел взор незабываемый