Шутка Цагна

Он был весь с головы до пят чёрным от солнца: исцелованный горячими губами пустынного ветра, он сидел и смотрел на горизонт. Этому человеку было шестнадцать лет.

Все его лицо было испачкано грязью, худые руки обнимали дрожащие колени, а по глазам нещадно хлестало в три кнута желтое светило.

Рядом с человеком тихо шелестела многолетняя, слоновая трава, и беззвучно плакали расплющенные жаром акации.

Все вокруг было неподвижно, и только острые ветви причудливых деревьев царапали горизонт, выпрашивая каплю воды.

Человек молчал, его глубокие синие глаза медленно наполнялись слезами.

Огромный шоколадный баобаб, подле которого он примостился, рос прямо в небеса, как стотонная колонна: как ядерный гриб.

Он упирался своей зелёной шапкой прямо в самый потолок мира, но и его чахлая крона не могла разжалобить небо.

Было так невыносимо жарко, что все вокруг стонало на разных языках. Один только баобаб неколебимо стоял под небом и молча ждал дождя.

Если бы только человек знал, что этот могучий ствол пережил сотни лет, добиваясь для себя справедливости, быть может, ему бы и не было так горько.

Но его рана была свежее: его боль горела в душе, била изнутри в худую грудь. Его боль была человеку страшнее.

Три дня назад человек потерял дорогу домой. Его вела тропа, вела другая: но ни одна из них не желала ему помочь.

Все время чудилось, будто он вот-вот увидит знакомые хижины, спрятавшиеся в желудке саванны. Будто он услышит волшебную песню, которая приведёт его домой.

Но ничего, ничего кроме белого солнца, сухих ветвей и земляных трещин. Ни следа, ни запаха, ни звука.

И вот человек сидел теперь, изможденный тысячей лишений, как маленький жук на песке, и бессмысленно глядел на огромный мир вокруг.

Прибитый, точно гвоздями, измором к гигантскому баобабу, он пытался сдержать свои слёзы: ступни его зудели от горячей пыли, а во рту было так сухо, будто он жевал траву.

Быть может, так оно и было: память сплошь заволокло дымом раскалённой пустыни. Человек даже хотел разорвать руками живот, дабы вынуть оттуда острый камень - таким ему виделся голод и резь, что пронзали его желудок. После долгого пути, он перестал верить, что найдёт дорогу домой.

Человек готовился принять свою смерть. Единственное, чего он хотел: увидеть антилопу или выпить глоток воды.

И тогда, шатаясь от усталости, опершись о тысячелетнее дерево, он поднялся на ноги и задрал голову прямо к небу:

⁃ О, солнце! - дрожа вскричал он на своём родном, Богами забытом языке и вскинул руки над головой - Дай мне выпить воды! Дай мне вернуться домой, Господин! О, Господин, я копаюсь в земле, чтобы найти пищу! Дай мне поесть! -

Так он кричал, шептал и щёлкал, пока наконец не ощутил, как уплотнился воздух, и слова его задребезжали в пустоте.

Над саванной прогремел гром.

Человек вскричал от ужаса и упал на землю. Небо стало стремительно темнеть, а плоские тучи грозно поползли по небу, закрывая собой солнечный лик.

Человек пополз к дереву, боясь задрать голову. Он прижался к необъятному стволу баобаба и с ужасом закрыл лицо руками.

Внезапно на землю непроглядной завесой обрушился дождь, и вдалеке отчетливо сверкнула фиолетовая молния, словно мерцающая вывеска мегаполиса.

Человек завыл от ужаса, а саванна вдруг в одну минуту вымокла в дождевом потоке. Наконец просьба услышана: небо сжалилось, и все живое облегченно вздохнуло.

Все вокруг задышало полной грудью: вода ручьями размыла засохшую грязь, и листья покорно согнулись под тяжестью дождя.

Но человек плакал от первобытного ужаса разгневанного неба. Он вжимался в баобаб, и испуганно кричал, а струи воды оживляли изможденное кладбище деревьев.

Раздался новый удар, сверкнула молния, и человеческий крик утонул в раскате грома и треске дождя.

Лера Светлакова