Типические персонажи в новеллах Олдоса Хаксли
Н.К. Ильина
«Потерянное поколение» заявило о себе не сразу — сказывались затянувшиеся последствия морального шока, вызванного войной. Прошло восемь лет после ее окончания, прежде чем Ричард Олдингтон написал роман «Смерть героя», а затем сборник военных рассказов «Дороги к славе», горькие и правдивые книги о своем времени.
Олдос Хаксли не испытал, подобно Олдингтону, всех ужасов первой мировой войны, но он видел ее разрушительные последствия: опустошение материальное и духовное, утрату идеалов, распространение скептицизма, стремление жить, не задумываясь о будущем, за которым скрывалась неуверенность в завтрашнем дне и полная растерянность перед лицом суровой действительности.
В эту пору безвременья и неустойчивости громко и отчетливо зазвучал голос молодого писателя, и в словах его современники почувствовали и услышали то, что смутно волновало и тревожило их. Но Олдос Хаксли не только говорил, он смеялся, то легко и беззаботно, то насмешливо и иронично, то зло и саркастически. «Он стал символической фигурой своего поколения, как в более раннюю и уверенную в себе эпоху Г. Дж. Уэллс». По словам английского литературоведа Б.А. Иванса, никто так не ощущал важнейших проблем времени и никто не подходил к ним с большим пониманием или с большей эрудицией, чем Хаксли.
В первую очередь, это относится к его романам и критике. Но нельзя забывать и о том, что в 20-е годы вышли все пять сборников малой прозы О. Хаксли, в которой, на наш взгляд, следует искать истоки многих тем и образов в творчестве писателя. Особенно важен в этом отношении первый сборник его новелл «Лимб» (1920).
В рассказе «Фарс Ричарда Гринау» из этого сборника впервые в прозаической форме Хаксли ставит проблему трагической раздвоенности личности во враждебном ей мире. Здесь же появляется герой, характерные черты которого встречаются у многих персонажей Хаксли. Это человек, живущий в мире абстрактных понятий, блестящий ум, склонный к размышлениям и рассуждениям, — Хаксли невольно наделяет многих своих героев тем, чем сам обладает в избытке.
Очень важным с точки зрения обрисовки характеров представляется рассказ «С тех пор счастливы», тоже вошедший в первый сборник. Американский критик Герберт С. Горман считает его лучшим рассказом сборника, «поскольку все его персонажи объемны и за ними ярко и неожиданно встает действительность».
Упомянутый рассказ интересен еще и тем, что в нем собраны все наиболее часто встречающиеся в творчестве Хаксли образы-типы. Рассмотрению и анализу их посвящена эта статья.
У каждого крупного художника свои принципы типизации. Так, у Бальзака это предельное выражение какой-то тенденции в обществе, например ростовщичества, преступности, карьеризма. Очень часто типы Бальзака походят на титанов — так неуемно воплощена в них одна единственная страсть. Однако писателю удавались и типы обычных людей — честолюбцев, стяжателей, светских красавиц и т. д.
Типические образы Ги де Мопассана узнаваемы: писатель акцентирует внимание на психологии «маленького» человека, его мире и его насущных жизненных проблемах, отделяя существенное от второстепенного, обобщая социальные явления, ярко обрисовывая индивидуальность с помощью емкой лаконичной детали.
Вероятно, Хаксли частично использовал оба эти принципа. В статье «Гибель сатирика» П.В. Палиевский пишет: «Всем персонажам Хаксли была свойственна какая-нибудь черта, превращенная в крайность; в столкновении этих черт рождалась масса забавных мелочей...».
Анализируя образную систему романа «Контрапункт», исследователь замечает, что «образы Хаксли были прозрачны, точно вылиты из плексигласа; сущность их была предельно чиста, освобождена от примесей. Когда нужно было поверить в их реальность, писатель находил два-три экзотических штриха, соотносил их с чем-нибудь ярким, запоминающимся...».
Действительно, в произведениях Хаксли можно встретить «веселых говорунов, причудливых монстров, безобразных и хитрых лицемеров, которых он умел когда-то вылавливать среди самых уважаемых лиц». Писатель признавался, что его интересуют разные отношения людей к жизни и их взгляды на свое место в мире. Он говорил, что хотел бы составить коллекцию человеческих типов. Эта необычная коллекция пополнялась во время постоянных путешествий, в результате общения со множеством людей. За каждой концепцией мировосприятия стоял особый тип человека, группы людей, целого класса.
Возвращаясь к типическим персонажам Олдоса Хаксли в новелле «С тех пор счастливы», следует отметить попытку писателя не только создать полнокровные образы, но и обнаружить их скрытые нравственные возможности. Очевидно, что на раннем этапе своего творческого пути он ориентировался на классические образы реалистической новеллы, на традиции европейской литературы. Образы-типы в анализируемой новелле можно было бы подразделить на основные и второстепенные.
Первый и наиболее распространенный в творчестве писателя тип героя английский литературовед Джон Эткинс назвал Регзопа, подчеркнув таким образом его значение в образной системе писателя. Несомненно и то, что тип этот несет на себе печать личности самого автора. Ум, эрудиция, ораторские способности героя привлекают к нему внимание окружающих; но вместе с тем он сноб, скептик и пессимист. В новелле его имя Питер Якобсен. «Норвежец, родившийся в Аргентине, получивший образование в Соединенных Штатах, Франции и Германии, человек без национальности и предрассудков, но с огромным жизненным опытом», — так характеризует его писатель. Якобсену с его космополитическими взглядами смешными казались сокурсники по университету с их глупыми школьными традициями и потрясающим самомнением выпускников привилегированных частных школ. Якобсен смотрел на них, как на зверей в клетках, неспособных мыслить. В душе он презирал людей: «Как жаль, что они не хотят довольствоваться простым беспечным существованием или конкретной работой, а пытаются — безнадежное дело — думать, ведь только один из миллиона способен думать хоть с какой-то долей пользы для себя или других». Сам он принадлежал, конечно, к думающему меньшинству, далекому от реальности. Даже война, бушующая где-то рядом, не касается его.
И все же — и в этом неожиданность индивидуального образа Якобсена — действительность грубо вторгается в его уединение, лишая защитной реакции против окружающего мира. Люди, которых он знал молодыми и полными сил, подверглись бездушной разрушительной силе войны, о сущности которой он не задумывался. Первый удар по его броне — ранение Джорджа, в результате которого тому ампутировали ногу, второй – смерть Гая. Вид Джорджа в инвалидной коляске и на костылях вызывает в памяти героя другой образ: навстречу ему двадцатилетний красавец легко бежит по саду рядом с огромной собакой. Это видение пробуждает в душе Якобсена смутное чувство вины.
Гай Ламбурн казался ему наивным юношей, слишком слабым, чтобы справиться со своими проблемами, а попытки Гая выразить свои сомнения в откровенном разговоре раздражали ученого. Когда Гая не стало, Якобсен, человек, менее всего способный проявлять чувства, один из всех персонажей рассказа по-настоящему потрясен случившимся. Близкие Гаю люди не так тяжело восприняли трагическое событие. Поплакав, невеста Гая Марджори быстро утешилась нежным сочувствием Джорджа, которому и суждено, очевидно, занять место Гая в ее сердце. Хозяин дома, отец Марджори, друг и учитель Якобсена, больше занят своим сердцебиением и пищеварением, а брат погибшего Роджер Петертон — предстоящим ленчем. Этот последний персонаж написан исключительно сатирическими красками. «Англичане гордятся тем, что способны скрывать свои эмоции», — говорит он, оправдывая свое поразительное равнодушие. Преподобный Роджер Петертон уверен, что война больше не коснется их семьи, и никто не помешает им быть счастливыми с этих пор.
Вполне вероятно, что в образе Гая Ламбурна Хаксли изобразил черты своего погибшего в 1918 году друга Джона Ридли — настолько характерно отразилось в нем сознание современников, узнавших войну, но так до конца и не стряхнувших пережитое. Гай терзается от собственных несовершенств, а также от несовпадения идеалов и грубой реальности жизни, в столкновении с которой он терпит поражение.
Если прямым и ярким продолжением Регзопа в романах можно считать мистера Скоугена («Желтый Кром»), мистера Кардана («Эти бесплодные листы»), Филипа Куорлза и отчасти Спэндрелла («Контрапункт»), то в рассказах тип скептически настроенного интеллектуала менее эффективен и менее показателен. Эмберлин («Евпомпус придал блеск живописи числом»), лорд Бэджери («Банкет Тиллотсона»), богатый каталонец («Смерть Лалли»), автор-рассказчик и журналистка мисс Пенни («Монахини к завтраку»), Генри Хаттон («Улыбка Джоконды»), Спиллер («Монокль») и другие несут на себе печать общего типа, однако он лишь намечен, но не раскрыт, так как рамки рассказов для него тесны.
С образом главного персонажа первого романа О. Хаксли «Желтый Кром» связана грустная, ностальгическая тема, замечает П.В. Палиевский: «Дэнис — без сомнения, симпатичный автору герой, молодой тоскующий интеллигент, лишённый цели, раздвоенный, неприкаянный, обремененный чувствительной совестью...».
За Дэнисом Стоуном последовал Гамбрил-младший («Шутовской хоровод»), Уолтер Бидлейк («Контрапункт»), Фрэнсис Челифер, каким он предстает в своих юношеских дневниках («Эти бесплодные листы»). Персонажи этого типа человечнее так как легко проявляют свои чувства, они кажутся более жизненными и убедительными, чем скептически настроенные интеллектуалы первого типа.
В зарубежном литературоведении подобные герои – это герои, ищущие свой путь в жизни, стремящиеся активно разрешить вопросы, которые она ставит перед ними. Ричард Грицау и Гай Ламбурн начинают серию таких характеров в новеллах писателя, но, как ни близки их терзания автору, как ни сочувствует он их постоянным неудачам, он неизменно подходит к ним с иронической меркой. В этой насмешке, то легкой и грустной, то откровенно издевательской, много самоиронии. Хаксли был уверен в несостоятельности своего ищущего героя — слишком он слаб, неуверен в себе, беспомощен. Образы Фабио Тирабасси («Мексиканочка») и, безусловно, Грегори («Монокль») еще больше убеждают читателя в обоснованности такого мнения.
Третий тип в образной системе Хаксли встречается реже. Джон Эткинс назвал его героем в духе Д.Г. Лоренса. Отличительной чертой его становится естественность, гармоничность мировосприятия, что следствие безыскусности натуры или, скорее, бездумного существования. Для Хаксли этот тип был малоинтересен, и фигуры упоминавшегося ранее Джорджа Уайта («С тех пор счастливы»), Лайкхэма («Цинтия»), Грации Педли («Две или три Грации») сами по себе почти случайны.
По-настоящему интересны вариации этого типа, получившие развитие в образах литератора Кингхэма («Две или три Грации») и писателя Майлза Фэннинга («После фейерверка»). Оба героя своеобразно преломили в себе взгляды Д.Г. Лоренса в интерпретации Хаксли, который прошел период увлечения идеями своего друга и старшего собрата по перу. Однажды Хаксли попытался реализовать возможности героя лоренсовского типа в романе в образе Марка Рэмпиона («Контрапункт»), Попытка оказалась не вполне удачной, поскольку Рэмпион, задуманный как носитель гармоничного сознания, оказался втянутым в водоворот идей, главенствующих в романе и направляющих весь ход его развития. Активный жизненный потенциал героя не вышел за рамки декларации, так как атмосфера бесконечных интеллектуальных дискуссий романа не оставляла места действию.
Кроме трех основных типических характеров, подмеченных нами в рассказе «С тех пор счастливы», в нем присутствуют и несколько второстепенных типов. Фактически все персонажи новеллы представляют в большей или меньшей степени значимые типические явления, будь то прекраснодушный ограниченный обыватель Роджер Петертон, его чудаковатый брат, живущий в мире идей, или добросовестная Марджори, заставляющая себя делать то, что шло вразрез с ее натурой и не приносило радости.
Второстепенные типические образы вместе с переходными и пограничными характерами заполняют пространство между основными типами. Как в музыкальном произведении, в образной системе Олдоса Хаксли есть основные голоса и подголоски, ведущие общую трагическую тему бессмысленности человеческого существования.
Чаще всего персонажи Олдоса Хаксли воплощают одну ведущую идею, но это еще не значит, что писатель лишил их разносторонности и полноты, потому что не замечал сложности человеческой природы. Наоборот, осознавая великое разнообразие мира, Хаксли стремился исследовать научным методом все интересующие его явления. Анализ поглощает писателя настолько, что в исследовании своем он не останавливается на полпути, а подчас чрезмерно рационалистически препарирует явление, забывая о законах живого организма.
Своеобразная трактовка сложности человеческого сознания дана писателем в одноактной пьесе под названием «Счастливые семейства». Эта пьеса, или, вернее, рассказ в форме диалога, выпадает из общей реалистической атмосферы первого сборника новелл, так как в основе его лежит модернистский эксперимент, построенный на идее о расщепленном сознании современного человека. Каждый из двух персонажей предстает в трех лицах, воплощающих разные соотношения духовного и физического начал в человеке.
Действуя методами ученого, расщепляющего ядро атома, Хаксли рассекает индивидуальность на, части, и образ распадается в прямом смысле, лишаясь не только внешних сцеплений с другими персонажами, но и внутренних связей между своими сторонами. Он предстает как цепь чуждых друг другу, механически объединенных психологических граней. В дальнейшем Хаксли не заходил так далеко, а ограничивался показом внешних проявлений разных аспектов человеческого сознания. Однако подход к построению характеров остался прежним.
Намеренно доводя до абсурдного выражения лежащую в основе характера идею, Хаксли создавал не образы реальных людей, а манекены. Он отдавал себе отчет в том, что его романы населены «монстрами» и не раз признавался в неспособности заставить персонажей изменяться, действовать «от себя». Отсутствие диалектической сложности характеров в «Контрапункте», хотя и основанных на внутреннем противоречии, но не выявляющих разные грани своего «я» по отношению к другим персонажам, Н.Я. Дьяконова объясняет тем, что, подчиняя весь строй романа принципу музыкального построения, Хаксли, однако, отказывается не только от специфических музыкальных средств выражения, но и отбрасывает черты, существенные для любой художественной формы: «Ни один из них не эволюционизирует, их психологическая схема дана в начале романа и сохраняется до конца. Его персонажи действуют в мире идей; соединяют их тоже идеи, а чувства словно препарированы патологоанатомом, как ткани после вскрытия, и лишены художественной убедительности: нет многосторонней характеристики, нет диалектики души, нет эмоционального воздействия на читателя». Принимая во внимание только что приведенное высказывание, можно, на наш взгляд, сделать вывод о том, что искания 20-х годов завершаются в творчестве Хаксли романом «Контрапункт», вобравшим в себя как достижения автора, так и недостатки его писательского метода. В романе в полной мере воплотилась основная тема его творчества, его новаторство и его образцам система. Все, что прозвучало еще в новеллах 1920 года, получило в нем наивысшее выражение. Последовавший за романом новеллистический сборник «Огарки» (1930) закрепил новую авторскую позицию, представив читателю переходное явление от малого жанра к роману. Четыре произведения, вошедшие в сборник, с трудом можно назвать новеллами или рассказами. Они ближе к повести или короткому роману как по объему, так и по широте охваченного материала.
Трактовка характеров мало отличается от той, которую автор дает в «Контрапункте». Перед нами уже знакомый тип, постепенно выявляющий все свои грани. Словоохотливый мистер Тилни («Чодрон») — это та же Регзопа, но уже одряхлевшая и бесполезная. Образ Майлза Фэннинга («После фейерверка») — пародия на лоренсовского героя, персонаж, вызывающий жалость оттого, что его теории в жизни оборачиваются против него. А насколько бледен и безжизнен «ищущий» персонаж, можно судить по образу Герберта Клэкстона («Семейство Клэкстонов»), который увлекался передовыми идеями, пока был беден и не женат, и недоверие писателя к своим героям объясняется углублением общей пессимистической направленности его миропонимания в конце 20-х годов. Хаксли-сатирик обрушивается на типичное явление буржуазного общества — лицемерие, уродующее души людей. Наряду с привычными характерами все чаще в его новеллах появляются притворщики, скрывающие за возвышенными устремлениями весьма прозаические мотивы.
В насквозь язвительной интонации «Волшебницы крестной» чувствуется намерение автора разоблачить «благородство» богатой покровительницы двух девушек-сирот, за которым стоит эгоистическое желание властвовать, подавлять, подчинять своей воле. Резкому осмеянию подверг писатель мнимую духовность супругов Клэкстонов («Семейство Клэкстонов»), «праведность» бизнесмена Чодрона и показную религиозность Мэгги Спинделл («Чодрон»).
Хаксли бичует ненавистное ему притворство во всех, даже самых скрытых его формах, и в этом он близок многим писателям-современникам: С. Моэму, Д.Г. Лоренсу, Р. Олдингтону.
Л-ра: Проблема характера в зарубежных литературах. – Свердловск, 1985. – С. 74-81.
Произведения
Критика
