Джон Бойнтон Пристли. Сноггл
(Отрывок)
Глава 1
КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ
Был один из тех дней, которые поначалу, кажется, не обещают ничего интересного, но потом, когда уже ни на что и не надеешься, преподносят все что угодно. Август — самое время для таких особенных денечков, а этот день как раз и пришелся на середину августа.
Хуперы — Джеймс, шестнадцати лет, Пег, четырнадцати, и Робин, тринадцати, разумеется, были на каникулах, но из дома не уезжали. Путешествовать на машине по Франции и Италии отправились их родители. «Присматривать за детьми», как они выразились, остался дедушка, однако у Пег было ощущение, что это они с мальчиками, а вернее, она, Пег, «присматривает» за дедушкой, а не наоборот. Нет, она не имела ничего против, она любила своего деда, профессора на пенсии Ричарда Хупера. Раньше он преподавал историю, а теперь пишет книги. И сейчас он работает над очень длинной и скучной — про каких-то там Уильяма Питта и герцога Ньюкасла. Дедушка — очень пожилой, ему за семьдесят, у него прекрасные седые волосы и густые брови, но из-за того, что он все время курит, от него чересчур крепко пахнет табаком. Хотя дедушка и совсем старый, Пег чувствовала, что он куда ближе к ним, детям, чем папа. Во-первых, он никогда не был так занят и обременен заботами, как отец, во-вторых, никогда не говорил про деньги, и опять же, несмотря на то, что он писал свою книгу в комнате, прямо над детской, никогда не возмущался, если они шумели.
Их комната — довольно просторная и полностью отданная в их распоряжение — была на первом этаже, рядом с кухней, у черного хода. В ней стояла порядком обшарпанная, видавшая виды мебель, — и отлично, зато не приходилось беспокоиться о ней. Главным и самым необходимым был необъятных размеров шкаф, битком набитый всякой всячиной: старыми игрушками, книгами, которые они больше не читают, теннисными ракетками, наполовину без жил, и прочим хламом. А еще ценным было то, что если хочешь быстренько выскочить из дома, совсем не обязательно бежать к выходу, потому что одну из стен детской занимали огромные окна, распахивавшиеся, как двери, прямо на лужайку — замечательная планировка.
В тот самый день эти окна-двери были широко раскрыты, и они, все трое, только что подкрепившись холодным мясом, салатом и летним пудингом, сидели в комнате. Гроза, пройдя над домом, немного поутихла, — а совсем недавно был жуткий гром и без устали полыхали молнии, — однако в округе по-прежнему сверкало и громыхало, так что выходить на улицу не было смысла. Джеймс, заядлый теннисист, напустив на себя крайне серьезный и чинный вид, стоя у окна, размахивал ракеткой — отрабатывал подачу, правда, без мячей. Робин уютно, насколько это возможно, устроился на том, что некогда было диваном, и погрузился в книгу не то по астрономии, не то о космических полетах, словом, о чем-то таком. Он был совершенно помешан на подобных вещах и спускался на землю разве что поесть. Сама Пег сидела за маленьким столиком, лицом к окну и сочиняла стихотворение. Она частенько коротала время так, когда нельзя было гулять. Не очень-то у нее получалось сегодня, да вот еще гром снова выдал такой неожиданный и мощный раскат, что она, подняв глаза, зло прикрикнула на него:
— Ой, да замолчи ты!
— Все и так молчат, — ответил Джеймс между подачами.
— Я — дурацкому грому. Мешает сосредоточиться!
Джеймс провел еще подачу.
— Опять стишки? — ехидно поинтересовался он.
А когда Пег промолчала, добавил:
— Снова о том, что мечтаешь стать деревом?
— А вот теперь ты замолчи, — бросила она ему, правда, не резко. Просто ей хотелось прекратить разговор. Ее стихотворение, действительно, было о дереве, хотя и не о том, что именно она хочет им стать. Собраться с мыслями не удавалось: гроза все еще не успокоилась, со всех сторон вспыхивали молнии, слышались раскаты и удары грома. А тут еще Робин помешал, что-то из прочитанного привело его в восторг.
— Представляете, если взять всего лишь крошку вещества Белого Карлика, окажется, что она весит сотни тонн.
Джеймс слушал вполуха, но счел нужным вставить свое слово:
— Каким образом крошка карлика может столько весить?
— Не валяй дурака! — возмутился Робин. — Я ничего подобного не говорил. Я сказал… Ты же не слушаешь.
— Не-а.
— И я — нет, — добавила Пег, хотя и покривила душой. Ей просто хотелось, чтобы они замолчали.
Но коли Робин завел речь о своих звездах, угомонить его было невозможно.
— Белый Карлик, — с нажимом начал он, — это маленькая и очень-очень тяжелая звезда. Ничтожная ее толика, которая поместилась бы, ну скажем, в чайную ложку, весит уйму тонн. — И он рассмеялся просто потому, что обожал все это. — Ты бы не удержал и кусочка с ноготь величиной, так как между атомами этой звезды нет свободного пространства, они плотно стиснуты. Здорово. А! — И он опять засмеялся.
Тут не выдержала Пег.
— Ну и что ты тут такого нашел?
— Как же, как же, вы только послушайте! — подхватил Джеймс прямо в ходе подачи.
Робин презрительно фыркнул.
— Отлично, отлично, вам не интересно, а мне интересно. — И опять уткнулся в книгу.
Но теперь, когда он смирился и затих, Джеймсу и Пег понадобилось непременно раздразнить его.
— Сотни миллионов звезд в галактике, — начал Джеймс нараспев.
Пег не удержалась и подстроилась в тон:
— И миллионы и миллионы галактик! — А потом с отвращением: — Тьфу!
И Робин был втянут в перепалку.
— Тьфу на тебя! Все это просто-напросто большая Вселенная.
— Слишком большая, — не унималась Пег, — кошмарная, страшная.
— Ты говоришь так, потому что перед Вселенной начинаешь чувствовать себя ничтожеством.
Пег не понравилось.
— А ты ее защищаешь только потому, что любишь астрономию и космос и все эти дела. И потом я вовсе не ничтожество. Я — Пег Хупер, Лолер Лодж, Мичлинг, Уилтшир, Англия, Земля.
— Погоди минуточку, Пег, — попросил Джеймс, — посмотрите-ка лучше на мою подачу. Итак, Хупер на подаче. Внимание! Там-там-бац! Еще одно очко! А? Как?
Робин внимательно проследил поверх книги и серьезно, без издевки, заметил:
— Нет, Джеймс, этак ты, извини меня, угодил бы прямо в сетку.
— Не думаю, а как по-твоему, Пег?
Пег покачала головой:
— Честно говоря, я не разбираюсь.
— А вот я разбираюсь, — сказал Робин, и, похоже, так оно и было. — Поэтому и говорю, что мячик через сетку не перелетел бы, ты недостаточно высоко берешь, Джеймс. И вообще, какой толк отрабатывать подачу без мяча и сетки?!
— Толк есть — закрепляется нужный ритм, хотя, — продолжал Джеймс, — когда погода наладится и корт подсохнет, я, разумеется, лучше потренируюсь там. И, пожалуй, буду брать чуть выше. Примерно так, смотрите!
Вот тут-то все и началось. Послышался странный свербящий звук, потом на небе высветилась необычная вспышка, которую Пег и Робин вполне могли бы и не заметить, если бы не смотрели в сторону окон, на Джеймса.
— НЛО!!! — прокричал Робин, скатился с дивана и выбежал из дома.
— Проклятье! — Джеймс был не на шутку раздосадован. — Что это с ним?
Ответ Пег прозвучал довольно неуверенно:
— Не знаю, там что-то странное… Жужжание, сияние…
— Конец грозы, и все тут.
Джеймс даже не потрудился взглянуть, куда умчался Робин. Пег ни капли не хотелось влезать в ссору между братьями, и тем не менее она не могла полностью принять сторону Джеймса.
— Не сказала бы, на грозу не похоже, и звук, и вспышка — все другое.
— Чушь! — Джеймс злился, видимо, потому, что выйти посмотреть, что стряслось, он не желал, а тренироваться дальше уже не мог.
— Робин идет, весь взбудораженный!
— Сейчас наплетет кучу чепухи.
— Судя по всему, это был НЛО, — возвестил Робин, едва не взвизгивая от крайнего волнения.
— Что-что? — Пег искренне не понимала, о чем он.
— НЛО — неопознанный летающий объект! — Робин торжествовал.
— Ты никак о летающих тарелках, которые мерещатся некоторым, — возмутился Джеймс еще больше. — Исключено, не будь тупицей.
— Сам ты тупица! — Робин распалился, его прорвало. — Что ж, по-твоему, если многие видят то, чего нет, или, не рассмотрев, как следует, принимают за летающую тарелку, скажем, атмосферный зонд или экспериментальный самолет, то настоящая летающая тарелка уж и появиться не может!
Тут он заметил, что его собираются перебить.
— Помолчите, помолчите и послушайте. Тут я знаю куда больше, чем вы оба, вместе взятые. — И он собрался было распространяться дальше, но смолк, потому что в этот момент к ним вошел дедушка и, глядя поверх очков, вечно у него сползавших на кончик носа, мягко поинтересовался:
— Ну и что же такое здесь происходит?
Как старший, Джеймс ответил за всех:
— Извини, дедушка, что мы тебе помешали.
— Это все я, — добавил Робин. Если дело не касалось его космических кораблей и галактик, он бывал обычно вполне разумным и добросердечным мальчиком.
— Да, все мы хороши, — объявила Пег, хотя, по правде говоря, не считала себя в чем-то неправой.
Но виноватых никто не искал.
— Нет, нет, вы мне не мешали. Я спустился кое о чем спросить. Видите ли, вместо того, чтобы работать над Уильямом Питтом Старшим и герцогом Ньюкаслом, я уставился в окно, есть у меня такая дурная привычка. И вдруг я услышал довольно странный звук и увидел любопытную вспышку света…
— Получил, Джеймс! — почти завизжал Робин.
— Просто так кончалась гроза, разве нет? Дедушка?
— Нет, не думаю, Джеймс. Было нечто совсем иное. — Дедушка вынул трубку изо рта и уставился на нее так, будто она может вот-вот преобразиться во что-нибудь еще. А потом медленно добавил: — Совершенно иное.
— Именно-именно, — подхватила Пег, которая не любила оставаться в стороне.
— Хорошо, дедушка, — не стал спорить Джеймс. — Но Робин-то опять о своих тарелках и космических кораблях талдычит.
— А дальше, — возмутилась Пег, — пойдет о миллионах и миллионах звезд, и биллионах и биллионах миль космического пространства, и прочее и прочее, а ведь знает, что я терпеть этого не могу!
Дедушка слегка ей улыбнулся:
— Я тоже не слишком люблю. Всегда начинаю чувствовать себя неуютно. Но Робин полностью принадлежит к космической эре, видимо, потому что он самый младший у нас. Тебе слово, Робин!
— Хорошо и спасибо, дедушка. Так вот, разве ты вчера не согласился, что еще до того, как на Земле стало так много людей, сюда мог прилетать космический корабль? Ты согласился ведь, да? — и он вопросительно посмотрел на деда.
Как пожилой человек и опытный профессор, на вопрос такого рода дедушка предпочел ответить весьма обтекаемо:
— Я лишь сказал, что полностью этого исключить нельзя, хотя преимущественное число доводов — против. Огромные расстояния и тому подобное. Кроме того, имеется еще одно немаловажное обстоятельство, которое я хотел бы отметить. Если на какой-нибудь планете живут существа достаточно развитые, чтобы нанести нам визит, то у них должно хватить ума, чтобы понять: мы этого не стóим.
Пег взглянула на него с упреком:
— Так уж и не стóим, дедушка?
— Как старый историк, полагаю, не стóим. Если бы те высокоразвитые создания предоставили мне решать, я посоветовал бы им держаться от нас подальше.
— Получил, Робин, — вставил Джеймс.
Робин сдаваться не намеревался:
— Но они могли приземлиться случайно, перезаправиться, например, или, скажем, передать домой сведения о земной коре, как мы передаем о Венере или Марсе, только у них возможностей больше…
— Робин, умоляю, — закричала Пег, — не начинай! Дедушка, скажи ему, а то он опять пустится плести рассказы про пришельцев с восьмью глазами и бесчисленным количеством, как их там, щупальцев. Они скоро мне по ночам станут сниться!
Дед выколачивал трубку, что он частенько проделывал, и при этом ему удалось постучать так, что мальчики воздержались от спора.
— Нет, мы не потерпим никаких чудовищ, Пег. Я тоже не расположен принимать твой корабль, Робин. Однако я не могу отделаться от ощущения, что произошло нечто весьма странное, совершенно исключительное, причем здесь, поблизости. Поскольку я был наверху, я ощутил это явственнее, чем вы.
Робин превратился в слух:
— Конечно же, дед. Что же ты видел?
Чтобы ответить на этот вопрос, дедушке пришлось тщательно подбирать слова. И он удачно воспользовался своей трубкой.
— Ничего определенного, — пф-пф-пфф, — вспышка, я бы сказал, сине-зеленого цвета, — пф-пф, — и было впечатление, будто что-то, чего я не смог рассмотреть, упало на землю, — пф-пф, — и некоторое время светилось, а потом погасло.
— Космический корабль! — объявил Робин так, как если бы тот собирался влететь в комнату.
— Бесспорно, я мог обмануться, — сказал дед, обращаясь к нему. — Мы постоянно обманываемся. И даже история большей частью самообман.
Пег, ближе всех стоявшая к кухне, услышала стук в заднюю дверь и выскользнула, чтобы открыть.
— А, здрасте, — сказала она без энтузиазма.
— Привет! — ответила миссис Бинг-Бёрчелл и без приглашения вошла, отстранив Пег.
Она принадлежала к типу крупных, ширококостных, крикливых женщин, и Пег и мальчики одинаково недолюбливали ее.
— Добрый день! Я — миссис Бинг-Бёрчелл.
— Наш дедушка — профессор Хупер, — сказала Пег.
Дед встал.
— Очень приятно, миссис Бёрчелл.
— Нет, нет. Бинг-Бёрчелл, — прокричала она, — через черточку!
— Прошу прощения, — извинился дед. — Я вечно не в ладах с черточками. Чем могу…
— Мне пришлось обходить кругом к этой двери, потому что я не смогла добиться, чтобы мне открыли с парадного входа, — пожаловалась миссис Бинг-Бёрчелл еще громче.
Если она рассчитывала, что деда это сколько-нибудь огорчит, она ошиблась.
Тот ответил довольно бодро:
— Боюсь, что звонок испорчен, а мы все были здесь. Мой сын и невестка за границей, а меня оставили тут ответственным, если можно так выразиться.
— Похоже, у вас и телефон сломан, потому что сначала я попыталась дозвониться — только без толку. — И она грозно воззрилась на дедушку.
Дед отвечал все так же весело:
— Да, я думаю, и телефон не работает. Ни телефона, ни дверного звонка — никакого порядка.
— Ну, — ответила миссис Бинг-Бёрчелл, — я не собиралась так говорить, но раз уж вы сами сказали, не могу не согласиться.
— Эти трое еще слишком малы, чтобы заботиться об образцовом порядке, а я слишком стар. На порядок уходит половина жизни, потому-то жизнь так и суетна. А вы, миссис Бинг-Бёрчелл, полагаю, наша соседка, — продолжал дедушка, — мы можем чем-нибудь помочь?
— Мне позвонил майор Родпас по срочному делу, — начала объяснять она, — а мой драндулет в ремонте, вот я и заскочила позаимствовать вашу машину или попросить, чтобы меня подбросили. Только не говорите мне, что Хуперы взяли ее с собой.
— К сожалению, взяли. Могу предложить велосипед, правда, он маловат и несколько разбит…
— Нет уж, спасибо. Я лучше рвану домой и позвоню Элану Родпасу. Если все так серьезно, пусть он сам заскочит за мной. — Теперь она кричала уже на всех, а не только на деда: — Бедный старина Родпас, он чем-то там здорово огорошен. А что у него там, пока не говорит.
Когда появлялся гость, который не нравился мальчикам, они неизменно проделывали один и тот же фокус, который не удавался Пег в полной мере никогда: они настолько уходили в себя, что делались почти невидимыми.
Но на этот раз Робин вдруг «проявился» и спокойно, глядя в глаза миссис Бинг-Бёрчелл, произнес:
— Космический корабль.
— Не смешно, дорогуша — ответила она.
— А я и не пытаюсь вас смешить. Скажи, дед!
— Нет, ты не пытаешься. Он не пытается, миссис Бинг-Бёрчелл.
Теперь «обнаружился» и Джеймс.
— А я поверю, что это космический корабль, когда увижу его своими глазами.
— Правильно, Джимми. Ты ведь Джимми, правильно?
Он был резок.
— Нет, миссис Бинг-Бёрчелл, я — Джеймс.
— Все одно, точно?
Дед покачал головой:
— Видимо, нет, коли он сам себя считает Джеймсом, а не Джимми.
Пег показалось, что теперь ее очередь.
— Я вот, например, всегда Пег, а не Маргарет.
— Что ты говоришь! — вскричала гостья. Восклицать, не проявляя ни малейшего интереса, весьма не просто, но миссис Бинг-Бёрчелл это прекрасно удавалось. — Да, да, дико интересно, но мне пора срываться, лечу звонить майору. Не думаю, чтобы он впал в панику из-за ерунды. — И она одарила Робина до ужаса снисходительной улыбкой. — Хотя, возможно, космического корабля там и нет, молодой человек. Пока! Всем пока! И как говорится, извините за беспокойство. — И она исчезла, прежде чем Пег собралась открыть дверь.
После ее ухода сразу стало очень тихо. Минуту-другую все молчали. Наслаждались тем, что ее уже здесь нет. Потом дедушка взглянул на часы.
— Как вам известно, — начал он, — я не работаю по вечерам, но сегодня я все утро читал и теперь хочу набросать параграф, пока материал не улетучился из головы. Что, эта женщина, как бишь ее, имеет обыкновение являться и по вечерам?
— Нет, на сегодня с ней покончено. Моя очередь готовить чай. Ты спустишься, дед?
— В данный момент полагаю, что нет. Но не исключено, что через час я передумаю. И не берите на себя труд сообщать, что вы не любите миссис Бала-Болку. Я сам заметил. — Он кивнул, улыбнулся и ушел.
Джеймс посмотрел в окно.
— Погода налаживается. Подожду еще немного и пойду на корт пробовать свою подачу. Кто-нибудь хочет?
— Я займусь не теннисными мячиками, а космическим кораблем, — объявил Робин.
— Ты правильно делаешь, что ищешь его, сидя дома, — съязвил Джеймс. — Найти его можно только в твоем воображении.
— Откуда ты знаешь, парень? Слыхал, что дед сказал? Он видел, как что-то упало!
— И что он предпринял? Ничего! — победоносно произнес Джеймс. — Поднялся к себе размышлять об Уильяме Питте и герцоге Ньюкасле. Значит, на самом деле он ни чуточки не верит, что произошло что-либо особенное.
— Я как раз тоже так подумала, — сообщила им Пег.
— Но тогда почему же некто майор Родпас звонил миссис Бинг-Бёрчелл?
— Ой, отстань, Робин! — воскликнул Джеймс. — Он выходит из себя, потому что до него дошел слух, будто видели, как какой-то тип стрелял в фазана.
— Если бы я пошла на охоту, — мечтательно заговорила Пег, — я, пожалуй, с удовольствием подстрелила бы миссис Бинг-Бёрчелл, не насмерть, конечно, а так, чтобы она провалялась в постели долгие месяцы. Я просто не выношу ее, ее манеру отпихивать меня и влезать в дом! А теперь еще испортила мое стихотворение. У меня сбилось настроение. Все из-за нее.
— Ну, если тебя больше не волнует тема превращения в дерево, напиши стих ненависти. Назови его «К миссис Бала-Болке». — И обоим мальчикам, в отличие от Пег, это показалось очень смешным.
Когда они прекратили свое глупое хихиканье, Пег с достоинством произнесла:
— Я не сочиняю стихов ненависти. Поэзия не должна быть злой.
— А как же стишок, посвященный учительнице физкультуры? — спросил Робин.
— Тогда я была еще маленькая. Джеймс отыскал теннисные мячи:
— Ну, я — на корт. Моей подаче требуется не только резкость, но и подкрутка. Приглашаются все желающие. — И он вышел через открытое окно.
Пег принялась перечитывать написанное, а Робин на своем диване снова взялся за книги. Но, разумеется, долго молчать не смог.
— Если отправиться в ближайшую галактику, самую близкую, это займет…
Пег перебила:
— Не продолжай, не хочу слушать. Меня галактики не волнуют.
— Подобное отношение считаю глупым, — Робин был в возвышенном настроении.
— А сам-то ты?
— Что я? — запальчиво произнес Робин, и лицо его стало заливаться краской, как и всегда, когда он злился.
— Притворяешься, что веришь в космический корабль, а сам уселся и читаешь. Что же ты не бежишь его искать? Сказать, почему?
— Нет, — и он сделал вид, будто уже не слушает ее.
Но временами Пег бывала крайне настойчива.
— Ты просто боишься не найти его и расстроиться.
Робин поднял на нее глаза:
— Вполне логично, но не угадала.
— Вы уверены, Робин Хупер?
Он торжественно кивнул.
— Слушай внимательно, что я тебе скажу, Пег, только между ними. Ты кое-что упустила из виду, а именно то, что я выбегал из дома как раз, когда объект приземлился. Я тогда забрался на наш холм, оттуда хороший обзор, но… Правда, он мог совершить посадку и за много миль от нас…
— Вот и я так думаю, — быстро вставила Пег.
— Но вряд ли. Прибавь еще беспокойство майора Родпаса по какому-то поводу… Я не хотел говорить Джеймсу, он все только смеется, но я полагаю, что космический корабль опустился где-то поблизости, но как только сел, сделался невидимым или принял неясные очертания. И еще, мне кажется, если бы ты попыталась приблизиться к нему, ты бы не смогла: он бы пустил в ход некую силу, которая удерживала бы тебя.
Пег сочла, что брат уж не в меру разошелся.
— Откуда ты это можешь знать?
— Ты — глупая сарделька. Разумеется, наверняка я не знаю, но если бы я был способен отправить космический корабль на миллиарды и миллиарды миль, несомненно, первое, о чем бы я позаботился, так это о его безопасности: сделал бы его невидимым и защищал бы какой-нибудь силой, скажем, электрическим барьером, до тех пор, пока не убедился бы, что люди на Земле настроены дружески. Ясно?
— Все четко. Но не кажется ли тебе, что слишком многое тут нужно принять на веру, а?
— О'кей, о'кей! И к тому же не понятно, почему я не бросился искать нечто уже невидимое и недосягаемое, так? Поясняю. Я сижу здесь в ожидании дальнейшего развития событий, — важно заявил он.
Произнеся это, он пристально посмотрел на Пег, которая совсем не желала никакого развития событий, она хотела только одного: чтобы корабль улетел обратно, о чем и сообщила Робину.
— К тому же, — заключила она, — ты, возможно, все выдумываешь.
— Нет! — закричал он, багровея. — Вот увидишь! Клянусь чем угодно, надо ожидать дальнейшего развития событий.
Пег не любила, чтобы на нее кричали.
— Да где ты взял свое «дальнейшее развитие событий»? Это что, что-то вроде планирования городов и тому подобное?
— Ну хорошо, я сам от подобных штучек не в восторге. Но ты понимаешь, о чем я говорю. Скоро должно что-то произойти.
И тут он был совершенно прав.
Глава 2
СУЩЕСТВО
Не прошло и десяти минут, как они услышали, что Джеймс откуда-то издали нетерпеливо и настойчиво зовет Робина.
— Тебя Джеймс зовет, Робин, — сказала Пег.
— Знаю, слышу. Нарочно он — хочет выманить меня на корт. Не получится.
— А я, пожалуй, пойду, если он меня крикнет. — Пег чувствовала, что к стихам ей не вернуться. — Нехорошо отсиживаться в стороне, раз он так серьезно тренирует свою подачу. О, слышишь?
— Ничего не поделаешь!
Теперь голос Джеймса был гораздо ближе:
— Робин! Робин! SOS! Тревога! Тревога!
— Тут не в теннисе дело! — воскликнула Пег и вскочила. Робин — следом. И они вместе выбежали из дома.
Взмыленный и запыхавшийся Джеймс был уже в нескольких шагах от них.
— Пошевеливайся же ты, парень! — Джеймс едва переводил дух. — Там какое-то существо, поможешь мне с ним. Нет, Пег, не ты, от тебя проку не будет, ты и прикоснуться-то к нему побоишься.
Пег заколебалась, Робин рванулся вперед.
— Что за существо? — услышала она вопрос Робина.
Джеймс на ходу бросил через плечо:
— Увидишь! Фантастика!
— Космический корабль? — Робин был уже сам не свой от волнения.
— Все возможно. Пег, иди скажи деду.
Она птицей взлетела наверх и обнаружила, что дедушка глядит в окно.
— Мальчики кричали — услыхал, — пояснил он. — Давай-ка понаблюдаем, что там творится.
Они дружно высунулись из окна и теперь прекрасно видели и слышали мальчиков. Те стояли над чем-то круглым, серебристым и мерцающим.
Джеймс сказал:
— Я уж думал, оно кончается, когда побежал за тобой. Но сейчас оно куда ближе, чем было, значит, еще может понемногу передвигаться.
— Не исключено, что оно вовсе не живое — просто маленький механизм.
— Живое, Робин, живое! Сам убедишься, знаешь, как оно на меня вытаращилось, когда я его заметил…
— Механизм тоже может…
— Говорят тебе, живое! Надо забрать его в дом, только как — толкать или нести?
Пег смотрела во все глаза, но мальчики склонились над существом так низко, что разглядеть его толком не удавалось.
— Ну что? Теперь ты прекратишь надо мной издеваться, Джеймс? Утверждаю: это существо с космического корабля!
— Все возможно, раз такие дела пошли, — допустил Джеймс.
— Ты же видишь — это не земное существо! — кричал Робин срывающимся от волнения голосом. — Смотри — открывает глаза! Огромные, но глаза как глаза, уже что-то. По-моему, оно хочет, чтобы мы ему помогли.
— Точно, — отозвался Джеймс, — я сразу это почувствовал, как только его увидел.
Он повернулся и поднял глаза:
— Эгей! Дедушка, спустись, помоги, а?!
— Иду! — прокричал дедушка. И с удивительным проворством первым сбежал вниз. Пег — за ним, но не так поспешно.
В ней боролись любопытство и вполне понятная опаска. То она чувствовала желание поддержать несчастное создание, то ее одолевала боязнь, как бы маленькое чудище не сотворило чего-нибудь кошмарного. В результате дедушка был уже на улице и помогал мальчикам, а она все еще в доме.
— Если оно в состоянии передвигать своими лапами или ногами и часть его веса мы возьмем на себя, то затащить его в дом вполне посильно, — рассудил дедушка. — Взялись, разом!
Когда они все трое не то втолкнули, не то втянули, не то внесли в детскую существо, показавшееся Пег очень тяжелым, она вздрогнула и попятилась. А они, водворив существо в центр комнаты, принялись внимательно рассматривать его. Пег тоже хотелось оглядеть его хорошенько, и она стала боязливо потихоньку приближаться, пока не очутилась у деда за спиной и чуть сбоку. Сначала существо показалось ей жутко страшным, уж больно необычным, чужим оно было, но чем дольше она его изучала, тем меньше боязни оно вызывало.
Начать с того, что оно напоминало Шалтая-Болтая, потому что имело яйцевидную форму, и голова с туловищем у него сливались воедино, но у существа этого, в отличие от Шалтая-Болтая, были две коротенькие толстенькие ножки с крупными плосковатыми ступнями. На верхней части его яйцеобразного тела-головы торчали две пары широких маленьких антенноподобных штучек. Глаза — слава Богу, только два — находились примерно посередине головы-тела и были преогромные, самые колоссальные из всех, какие Пег доводилось видеть: сантиметров пятнадцать, если мерить поперек, и были они не выпуклыми, а, наоборот, абсолютно плоскими — чудно. Сначала она их даже не заметила: сомкнутые веки прикрывали их, будто маленькие бледно-зеленые ставенки. Но когда глаза распахивались, они были просто великолепны: темно-зеленые и одновременно алмазно-искристые.
С метр ростом, а в ширину — не больше шестидесяти сантиметров, существо это ничего наподобие рта, носа или ушей не имело, что придавало ему еще большее сходство с яйцом. Кожа его, если можно назвать это кожей, выглядела скорее как шкурка змеи или ящерицы, но напоминала и металл, жесть, только не прочностью, а тем, что все время слегка переливалась.
Каким-то образом Пег чувствовала, что существо ни капельки не похоже на механизм, который мог бы вдруг включиться и начать перемещаться. К тому же вид у него был крайне беспомощный и измученный. Пег вышла из-за дедушкиной спины, чуть приблизилась.
— Существо с другой планеты, — заявил Робин.
Джеймс взглянул на деда:
— Как по-твоему, дедушка?
— Склонен полагать, что Робин прав, — ответил тот.
— Так или иначе, ему сейчас плохо, бедняге. Я сразу почувствовал, оно так жалобно на меня посмотрело.
Странные веки существа дрогнули. Пег еще немного придвинулась. Оно открыло свои огромные глаза, взглянуло на Пег и снова их закрыло.
— Видели?! — вскричала Пег в диком волнении. — Видели, какой замечательный, какой грустный взгляд оно на меня бросило! Может, оно голодное и его нужно покормить?
— Это, извини, Пег, исключено, — остановил ее Робин.
— Почему? У него голодный вид!
— Даже если бы так оно и было на самом деле, мы все равно не знаем, как его кормить.
— У него и рта-то нет, — дополнил Джеймс.
— Ах, несчастненький! — воскликнула Пег. — Что же делать? Дедушка, я чувствую, оно грустит и мучается. Вы только посмотрите.
— Вижу, вижу, — ответил дед. — Бедняжке тяжко сейчас.
— Я это тоже сразу же почувствовал, — Джеймс повторялся. — Но как помочь — ума не приложу.
Пег прямо-таки заегозила от нетерпения.
— Он так ведь и умереть может! И еще, предлагаю называть его ОН, а не ОНО. Дедушка, придумай же что-нибудь!
— Пытаюсь, моя дорогая, пытаюсь. — И задумался на минутку-другую. — Так, положим, он действительно прилетел к нам с далекой планеты, кардинально отличной от нашей…
— Ну да, так оно и есть, дедушка, — вклинился Робин, — точно так и есть.
— Я припоминаю «Войну миров» Уэллса — там марсиане погибли от всяческих наших бактерий, вирусов и микробов, которые проникли в их организм, что вполне правдоподобно — ведь у них не было нашего иммунитета.
Крупный специалист Робин не вытерпел:
— Это случилось не сразу, дедушка, а через несколько месяцев, а наше существо здесь только что появилось. Нет, бактерии отпадают.
— Хорошо, отбрасываем. Тогда давайте размышлять дальше.
Все призадумались. И вдруг Пег озарило:
— А может, ему трудно дышать?
— В точку! Она попала в точку, дедушка, клянусь! — вскричал Робин.
— Надо же так! Считаешь, что она ничего не смыслит, а она вдруг — раз — и обскакала нас всех.
— Да, да, да! Что ж, тогда давайте и мы напряжем свои силы — и за ней вдогонку… Допустим, наш воздух не вполне его устраивает. Если бы совсем не годился, он бы уже умер. Так?
— Кроме того, он был бы одет в нечто наподобие скафандра, — подсказал Робин. — Ведь когда летят на Луну, берут с собой кислород. Кстати, о кислороде! Может, ему кислорода не хватает?
Джеймс скорчил гримасу.
— Мы же не можем обеспечить его кислородом дома. Для этого его в больницу вести нужно.
— Стойте! Стойте! Погодите! — закричал Робин так, будто они куда-то убегали. — А что, если наоборот? А что, если для него у нас слишком много кислорода?
— Тоже возможно, — согласился дедушка. — По крайней мере, это мы можем проверить дома.
— Давайте создадим духоту! Джеймс, Пег, подключайтесь. А ты, дедушка, понаблюдай за ним, пока мы тут всё закрываем.
Все трое засуетились и не только закрыли все окна и двери, но даже щели между рамами законопатили старыми газетами.
«Ну вот, сейчас станет дико душно», — подумала Пег.
— Как там, что-нибудь заметно? — спросила она деда.
— Нет, — ответил тот, — пока ничего. Еще рано.
Пег расстроилась.
— А может, все наоборот, и мы убиваем его?
Подошел Робин, всмотрелся.
— Не похоже, чтобы ему было хуже. Дай выяснить.
— А по-моему, ему даже лучше, — заметил Джеймс. — Покури посильнее, дедушка, тогда станет еще душнее.
Дед раскурил трубку и выпустил клубы дыма.
Прошло еще немного времени, и вдруг Пег радостно воскликнула:
— Смотрите, смотрите, смотрите!
Хотя они и так смотрели. Существо медленно подняло свое тело-голову, очевидно, немного оправившись.
— Ему уже лучше, — сообщил Джеймс так, будто он — личный врач пришельца, и все потому, что он первым его нашел.
Пег показалось этого недостаточно.
— Много, много лучше, если хотите знать мое мнение. А глазки, ну не чудные ли у него глазки! — И она осмелилась обратиться прямо к существу: — У вас, я бы сказала, своеобразная фигура, но глаза! Глаза — изумительные, что-то сверхъестественное!
Однако едва она договорила, он снова их закрыл.
— Господи! Неужели не помогает! Дедушка, Робин! Что делать, как по-вашему?
— Давайте переправим его в угольный подвал, там душно, — предложил Робин.
— Ни за что! Какая дикая мысль! Может, он там и поправится, зато будет обижаться и расстраиваться.
Дедушка прекратил дымить.
— Чтобы он окончательно пришел в себя, надо, видимо, принять более решительные меры.
— Ты имеешь в виду устроить ему еще большую духоту? — уточнил Джеймс.
— Временно, пока он полностью не отойдет, нам, наверное, стоило бы поместить его в шкаф.
Но все трое закачали головами.
— Нет? Отчего же?
— Он битком набит всякой всячиной, — объяснил Джеймс.
— Меньше чем за пятнадцать минут мы его не освободим.
— А ждать так долго нельзя, — добавила Пег, — придумай еще что-нибудь, дедушка.
Тот снова достал трубку и, нахмурив брови, сосредоточился на ней, как будто она должна была подать ему идею. Затем размеренно произнес:
— Тогда его следует чем-то накрыть.
— Я уже знаю, чем, — подхватил Робин и поспешно устремился к двери, которая вела в прихожую и наверх.
Пег не вполне одобряла его расторопность.
— Все потому, что он считает, что прилетел космический корабль, он же без ума от этого. Если бы наш бедняжка просто-напросто сбежал из зоопарка, Робин бы и пальцем не шевельнул.
— Точно, сидел бы и читал, — подтвердил Джеймс.
— Космическую идею я полностью не принял, но и вообразить, что это существо из зоопарка, я тоже не могу. Если только не предположить, что кто-то содержит секретный зоопарк чудищ, — отозвался дедушка.
Джеймсу идея понравилась.
— Зоопарк как из фильма ужасов, где содержат монстров, изобретенных сумасшедшими учеными.
— Ой, перестаньте, — взмолилась Пег и посмотрела на существо. — Ты у нас вовсе не чудовище, правда? Просто не такой, как мы.
Джеймс изобразил американца:
— И вы сможете подтвердить эти слова под присягой, мисс Хупер? — Он скорчил Пег глупую гримасу, она ответила ему тем же.
Вихрем влетел Робин со старым ковриком и телескопом в руках.
— Коврик должен подойти — не слишком тяжелый. Но мне кажется, что сначала нашего гостя стоит отодвинуть немного назад. Дедушка! Джеймс!
Втроем они полузатолкали, полузатащили существо в простенок между шкафом и окнами. Если бы Пег попросили, она бы тоже помогла, хотя и не чувствовала себя вполне готовой прикоснуться к нему. Существо по-прежнему не открывало глаз, и она очень беспокоилась.
— Осторожно, не сделайте ему больно.
— Он в порядке и не имеет ничего против.
— Он такой плотный, тяжелый. Вот попробовала бы ты его поднять, тогда бы поняла… Пожалуй, хорошо встал. Теперь дело за ковриком.
Они покрыли существо ковриком, который расправили так, чтобы он равномерно свисал со всех сторон почти до самого пола.
— Повредить ему это не должно, — рассудил дедушка. — Но, разумеется, мы будем за ним приглядывать.
— Вы с Пег, думаю, справитесь с такой задачей, да, дед? А мы с Джеймсом тогда могли бы пойти на разведку. Тут ведь могут бродить еще подобные ему существа. Для этого я телескоп и прихватил.
— По-моему, разглядеть что-нибудь в телескоп просто невозможно, — заявила Пег не без пренебрежения. — Мне лично никогда не удавалось.
— Ну, у меня, значит, лучше получается, — сказал Робин. — И потом, это единственное, чем мы располагаем. Бинокль уехал с родителями. Идешь, Джеймс?
— Иду, а вот телескоп можно было бы и оставить.
— Ладно, мальчики, — заговорил дедушка тоном доброго старшего друга, — отправляйтесь, но недалеко и не задерживайтесь. На наших руках остается бедный Шалтай-Болтай… Лучше — через двери, чтобы нам не пришлось заново затыкать щели на окнах. И еще одно, друзья, будете искать космические существа — поглядывайте и за земными. Кто знает, вдруг поблизости уже прогуливается миссис Тара-Торка с двустволкой.
— Есть! — отрапортовал Джеймс.
— Смело вперед! — подыграл Робин.
Через несколько минут после их ухода Пег, которая было призадумалась, вдруг заявила:
— Нет, только не Шалтай-Болтай. К нему не идет.
— Что-что? Ах, ты о нашем приятеле, что сидит под ковриком? Я не предполагал давать ему имя, назвал его так просто, условно.
— Но имя у него должно быть.
— Разумеется, с именем удобнее.
— И кроме того, вежливее и более доброжелательно, — продолжила Пег. — И если мы дадим ему имя, он, может, станет на него откликаться.
— А вот за это я не поручусь; потому что не представляю, как мы сумеем сообщить ему его имя. Но имя все же ты придумай.
— Хорошо.
Но хорошо вышло не сразу. Ей пришлось потрудиться почти целую минуту. Затем, улыбаясь деду, Пег сообщила:
— Сноггл.
— Снаггл? — поразился дедушка.
— Нет, не Снаггл, он не настолько уютный.
— Я бы сказал, совсем не уютный.
— Вот я и предлагаю Сноггл, Оггл, а не Аггл.
— Ясно. Есть еще какие-нибудь серьезные соображения?
— Да, он похож на Сноггла.
— Ага. Ну, если столь весомый аргумент и можно опровергнуть, то я-не знаю, как.
Сноггл стоял покрытым по-прежнему. Пег подошла и, не приподнимая коврика, напряженно прислушалась.
— Ты думаешь, с ним все в порядке? Что-то я не слышу, как он дышит, дедушка.
— А я и не слыхал, чтобы он дышал.
Дедушка погрозил ей пальцем.
— Ты, я смотрю, начинаешь думать, что он — яйцеобразная собака? Учти, он не имеет ничего общего с известными тебе животными. Он — нечто совершенно иное.
Пег вернулась на свой стул.
— Ты на него взглянешь, дедушка, да? Ну пожалуйста!
— Хорошо, но еще минутку-другую пусть подождет.
Поудивлявшись немного про себя, Пег сказала:
— Так, но если Сноггл — нечто совершенно иное, откуда он взялся и как сюда попал?
— К сожалению, не имею ни малейшего понятия, моя дорогая.
— Но ты же не веришь в космический корабль?
— Не хочу верить. Как-то не представляется правдоподобным, серьезным. И все же было такое впечатление, будто что-то спустилось, да и звук был соответствующий. Но я, в отличие от Робина, не жажду космических кораблей. Я всей душой за то, чтобы держаться подальше от научной фантастики.
— Я тоже. Только давай уже посмотрим на Сноггла, дедуля.
Он пошел. Пег — следом. Слегка постанывая, дед опустился на колени и высоко приподнял край коврика, чтобы удобнее было глядеть. Свободной рукой он оперся около Сноггла.
— Ой! Стой! — в голосе дедушки прозвучала тревога.
Пег испугалась, но не успела еще и слова сказать, как заговорил дедушка:
— Прекрасно, Сноггл. Никакого злого умысла с твоей стороны. Надо понимать — тебе лучше. Скоро мы тебя освободим от этой тряпки. — Он опустил коврик, по-стариковски покряхтел, вставая, повернулся к Пег и улыбнулся.
— Ему действительно много лучше?
— Определенно, — заверил дедушка. — Глаза широко раскрыты, и вид довольно оживленный — для Сноггла.
— Что ж ты вскрикнул? Я уж подумала, что он тебя укусил.
— Ай-яй-яй, дорогая, ты должна все-таки хорошенько усвоить, что это Сноггл, а не собака какая-нибудь. Он просто положил свою лапу мне на руку. А я испугался от необычного ощущения: прикосновение было холодное, не кожа, но и не металл — что-то среднее.
Пег сморщилась:
— Теперь я и вовсе не хочу, чтобы он оказался всего лишь механизмом.
— Нет, не похоже. И лапу свою он мне на руку положил не случайно. Это был дружеский жест, без сомнения, правда-правда, Пег.
Она запрыгала от восторга.
— Вместо нашего рукопожатия! Замечательно! Он сказал, что чувствует себя лучше. Этак мы скоро научим его понимать отдельные слова.
— Возможно, возможно. Но не стоит забывать, что он в корне отличается от всех существ, которые нам известны.
— Знаю, знаю, — начала было Пег, но тут же осеклась и воскликнула: — Ой, смотри, смотри!
Сноггл каким-то образом скинул коврик и теперь, вот он весь тут как тут, стоял, широко раскрыв глаза.
В порыве радости и воодушевления Пег сообщила ему, что все идет просто замечательно, что он очень, очень умный Сноггл и даже, наверное, еще лучше и умнее, чем можно подумать. И тем не менее, теперь, когда она его снова увидела, она не могла не почувствовать, что он действительно необычайное, странное существо. Пока он сидел под ковриком, она, как дедушка и предполагал, решила для себя, что он — ну что-то вроде экзотического домашнего животного, но теперь это представление о нем отпало. Она даже засомневалась, а не механизм ли он все-таки. И уже было собиралась поделиться своими опасениями с дедушкой, как сам Сноггл остановил ее: его глаза, до сих пор смотревшие в никуда, переместились на нее, потом на дедушку, потом снова на нее, и так несколько раз.
— Ты заметил, дедушка, — сказала она, снова вдохновляясь. — Он говорит нам, что чувствует себя лучше, много лучше!
И едва договорив эти слова, она услышала, что хлопнула задняя дверь и, громко топая, вошли Джеймс и Робин.
Произведения
Критика
