Ларс Лоренс. Старый шут закон
И. Фридман
Адвокат Фрэнк Хогарт прибыл в Идальго для того, чтобы организовать помощь шахтерам поселка Реата, обвиненным в убийстве шерифа во время стычки, спровоцированной местными властями. Юго-запад Америки, 30-е годы. Социальные контрасты, этническая пестрота населения, депрессия, безработица. Волны классовой борьбы докатились до благословенного Идальго, где художники, писатели, интеллектуалы нашли убежище от уродств «индустриального века».
«В американском искусстве начался новый процесс, — говорит жена Фрэнка журналисту Палмеру Уайту, — он развивается независимо от нашей интеллигенции, она над ним не властна. До сих пор молодой Америке были неведомы беды старого света. А сейчас она открыла, что в ней действуют те же социальные силы, что и в Европе, это ясно даже на примере такой крошечной, изолированной колонии, как Идальго. ... Реато — Америка в миниатюре. Америка обнаженная. Портрет, может быть, сделан грубо, но в нем схвачен характер».
Само обращение Ларса Лоренса к 30-м годам (первый роман цикла «Семена» — «Утро, полдень и вечер» — вышел в 1954 году, последний — «Посев» — закончен в 1965-м; роман «Старый шут закон» 1961 года, представляет собой половину второй части трилогии) не имеет ничего общего с модным сейчас на Западе ретроспективизмом, с «ностальгией» по столь давнему прошлому.
В основе сюжета книги — предварительное слушание дела об убийстве шерифа. Обвиняемые — десятки шахтеров Реаты, которым грозит смерть на электрическом стуле. Мы еще не знаем, кто убил шерифа. Книга построена таким образом, что события рокового дня проясняются не сразу. Напряжение усиливается ожиданием решения «либерального» судьи Берни Бека: он или освободит рабочих за недостатком улик, или передаст дело в суд присяжных.
С этим замыслом связан прием, определяющий построение всех книг цикла. Каждый эпизод дан с точки зрения одного какого-нибудь персонажа, и находящийся как бы рядом с ним «всеведущий» автор позволяет нам не только увидеть события глазами героя, но и проникнуться его мыслями и часто неосознанными душевными движениями. Пересечение различных точек зрения дает часто неожиданный и сильный художественный эффект. Современные писатели вообще очень чутки к проблеме «точки зрения», которая понимается многими западными критиками как главная проблема композиции художественного текста. В этом смысле книга Лоренса не исключение. Но «многоголосье» Лоренса принципиально отлично от внешне сходных приемов писателей-модернистов, для которых это лишь способ выявить иррациональную непроницаемость чужого сознания.
В то же время, как нам кажется, выбор («ведущих») персонажей для определенных эпизодов обусловлен не столько логикой развития сюжета, сколько рассчитан на внешний неожиданный эффект, а это создает впечатление известной нарочитости. Так, например, показания судьи Эверслива даны в восприятии ненавидящей его дочери, которая никак не связана с другими персонажами. Введение новых малозначительных «ведущих» героев требует обоснования особенностей их восприятия. Это обоснование дается в форме биографических сведений, воспоминаний детства и проч., которые, однако, не всегда органичны. Поэтому даже тугой сюжетный узел романа подчас не выдерживает такой авторской расточительности. Еще существеннее то, что писатель, не скрывая определенности своих симпатий и антипатий и пытаясь избежать идеализации своих любимы героев, делает это за счет нарушения единства и логики образа. Так, мужественный Фрэнк Хогарт несколько искусственно наделяется преследующим его чувством страха, борьба с которым составляет внутреннее содержание его жизни.
В романе существует некий глубинный пласт, связанный с проблемами человека и природы, народа и истории, разума и чувства. Проблематика вводится также противопоставлением геометрических форм Реаты и «органического роста» Идальго, интуитивного восприятия индейцев и рациональной бездуховности белых хозяев. Для Лоренса не прошел бесследно опыт романистов философского направления, представленного такими произведениями, как «Поездка в Индию» Э.М. Форстера и «Пернатый змей» Д.Г. Лоуренса. Социальные конфликты, проблемы столкновения различных культур эти писатели решают в широком философском контексте. Речь идет, разумеется, не о тождестве и даже не о сходстве мировоззрений, но о типологической близости поставленных задач. В отличие от агностицизма Э.М. Форстера и от иррационализма Д.Г. Лоуренса материалистические воззрения Лapca Лоренса служат надежной основой для решения сложнейших проблем. Особенность ситуации, изображенной в романе «Старый шут закон», заключается в том, что почти все сознательные шахтеры, брошенные за решетку, обречены на бездействие и могут только наблюдать, как адвокаты безуспешно пытаются восстановить справедливость. Однако «старый шут закон», орудие классового господства, бдительно стоит на страже интересов эксплуататоров. Углубляясь в тонкости легальной борьбы адвокатов, автор оставляет на заднем плане борьбу Хэма Тэрнера за восстановление разгромленной коммунистической ячейки Реаты, что ведет к некоторому смещению перспективы.
Именно понимание могущества организованных и осознающих свои цели трудящихся отличает позицию Лоренса от обычного общего сочувствия к простым людям и делает трилогию «Семена» заметным явлением американской прогрессивной литературы.
Л-ра: Литературное обозрение. – 1977. – № 1. – С. 103-104.
Произведения
Критика
