О жанровом своеобразии произведения Ларса Лоренса «Утро, полдень и вечер»
Л. Беглова
Пролетарский американский роман появился в 30-е годы XX века — в период крайнего обострения социальных противоречий в стране, когда в силу исторических условий новые области действительности привлекают внимание прогрессивных американских писателей и они стремятся эстетически освоить образ пролетария-борца. С тех пор указанная жанровая форма американского романа не только не утратила своего значения, как пытаются доказать буржуазные литературоведы (У. Райдаут, Д. Аарон, А. Майзнер, Л. Фидлер), но и значительно развилась в идейном и художественном отношениях. Пример тому — творчество А. Мальца, Ф. Боносского, А. Бесси, А. Сакстона, Л. Лоренса.
Роман Ларса Лоренса (Филипа Стивенсона) «Утро, полдень и вечер» вышел в 1954 году. Это первая книга его шеститомной эпопеи «Семена», посвященной рабочему движению на крайнем юго-западе Америки. Действие романа отнесено к «красному десятилетию» — 30-м годам, которые «вновь привлекают к себе внимание в литературе... мы слышим о них, как о предмете изучения, как о фоне для исторических романов и даже как о предмете ностальгической мечты».
События, изложенные в романе, происходят в вымышленном городе Реата и шахтерском поселке Ла-Сьенегита — в штате Нью-Мексико, население которого — люди самых различных национальностей: мексиканцы, индейцы, негры, испанцы. Начало романа — главы «Город и небо», «Скваттеры» — это изложенная в неторопливой эпической манере трехсотлетняя история края: «Еще за триста лет до того, как появился город Реата, эта земля стала царством насилия».
С третьей главы («Контракты Жака Махони») неожиданно резко меняется манера повествования, неторопливое описание прошлого заменяется действием. События происходят в нынешнем веке, в 30-х годах, длятся не более суток: «Это было в середине 30-х годов. Однажды весенним ветреным вечером... Артуро Фернандес возвратился в Ла-Сьенегиту...». Завязывается остросюжетный конфликт: в результате столкновения шахтеров поселка и полиции убит шериф. Начинаются поиски убийцы. Действие в романе развивается стремительно, как в жанре детектива. Стрелка фарфоровых часиков в витрине магазина «Точное время», что находится на площади; у здания суда, указывает часы и минуты: восемь часов тридцать минут, девять часов двадцать пять минут, девять часов двадцать восемь минут...
Построение отдельных глав романа в виде монтажа эпизодов, в форме последовательного раскрытия событий, подчеркивает стремительность действия.
Большое количество действующих лиц, умело введенное в роман писателем (их около двухсот), представляет собою два антагонистических лагеря: с одной стороны — рабочие, среди которых должен быть найден убийца, с другой — полицейские во главе со старшим помощником шерифа Барнсом Боллингом. Один из шахтеров — профсоюзный вожак Рамон Арсе бежит из-под ареста. Его пытаются найти, обвиняя в убийстве, а заодно арестовывают и бросают в тюрьму тех, кто оказывается на пути полицейских. На совещании «высоких лиц» у генерального прокурора Дьюи Соумса принято решение: тщательно расследовать дело об убийстве шерифа.
Введенные писателем в роман тексты воззваний рабочих, тексты правительственных обращений, а также выдержки из местной газеты «Лариат», в которой через всю полосу большими буквами напечатано «Красные убили шерифа Маккелвея!» — задерживают несколько бешеный ритм действия, но усиливают, нагнетают тревожную атмосферу в связи с убийством шерифа. Но, умело использовав приемы обычного детектива, заинтриговав читателя, Ларс Лоренс создает на материале рабочего движения роман несколько другого вида — политический детектив, в котором вымышленная Реата — это Америка 30-х годов с её острыми общественными противоречиями.
Вопрос о жанре связан не только с вопросом о поэтическом строе художественного произведения, но и непосредственно с его тематикой. В основе романа «Утро, полдень и вечер» — не просто дело об убийстве, а социальный конфликт, и в связи с этим, автором дается глубокое социологическое обоснование происходящего, поступков героев. Конечно же, любой вид реалистического романа предполагает социально-историческую обусловленность героев, но в романах — историческом, психологическом, политическом характер этой социологичности выражен по-разному.
В произведении Л. Лоренса до предела обнажены общественно-политические, идеологические проблемы современности, они разрешаются писателем на материале революционной борьбы масс. А характер враждебных антагонистических сил в романе, в отличие от уголовного детектива, определяется их классовыми признаками.
Начало событий — малозначительный, казалось бы, эпизод: выселение шахтовладельцами рабочего Артуро Фернандеса из его жалкой лачуги за арендную неуплату, арест Фернандеса и профсоюзного деятеля Рамона Арсе. А далее — столкновение на площади безоружных рабочих-шахтеров, возмущенных бесчинствами властей, с полицейскими. Последние открывают стрельбу, бросают бомбы со слезоточивыми газами. В результате ранены рабочие; один из них — убит. Случайной смертью шерифа Маккелвея — возможно, от руки какого-нибудь полицейского — воспользовались хозяева города, чтобы начать открытое наступление, массовый террор против рабочих, профсоюза, против коммунистов.
Генеральный прокурор Дьюи Соумс намечает программу действий: «Главное сейчас — оперативность. Повесив в течение двух месяцев двух коммунистов, мы сделаем больше для спокойствия и процветания штата, чем повесив двенадцать коммунистов за год или двадцать четыре за два года. Чем больше вы дадите им времена, тем больше у них будет шансов восстановить свою организацию».
В отличие от обычного детектива, в котором события связаны, как правило, с одним главным героем — «исполнителем», носителем действия как такового, в отличие от политических романов А. Мальца, Ф. Боносского, в которых социальная проблема обязательно связана с проблемой выбора героем жизненного пути, с проблемой становления характера, в романе Ларса Лоренса нет такого центрального персонажа, герой — народ, все шахтеры Ла-Сьенегиты. Отсутствие центрального, «сквозного» героя характерно для произведения публицистического. Кроме того, само построение романа «Утро, полдень и вечер» в виде отдельных эпизодов близко по архитектонике к публицистическому обозрению, скомпонованному по принципу киномонтажа.
Главы-кадры не дают события во временной последовательности, они различны и в количественном, и в качественном отношениях; первая, вторая главы первой части романа описывают события «за триста лет до того, как появился град Реата»; первая глава второй части охватывает события одного утра. Но каждая отдельная глава воспринимается как часть единого целого, потому что все они вместе развертывают общую панораму событий, общую картину происходящего. В романе много массовых сцен: заседание совета безработных, сцена на площади, сцена в тюрьме, но одновременно есть главы «с одним героем». Из двухсот действующих лиц «основных» — около тридцати. Главы романа так и называются «Вдова Канделярия», «Агапито», «Рамон», «Тетушка Присцилла». Это не просто рабочие, вовлеченные в забастовку, - каждый из них — неповторимое лицо, своеобразный и сложный характер: вспыльчивый Артуро, мужественная Лидия Ковач, молчаливый Агапито.
Разновидность романа определяется и структурой художественных образов героев. Герой психологического романа, к примеру, больше раскрыт «изнутри», через показ его душевных состояний, переживаний, в философском романе — на первом плане, обычно, интеллектуальные искания героя.
И все же структура художественного образа героя Ларса Лоренса соответствует больше всего роману политическому: истинное содержание его раскрывается в действии, в борьбе; на первый план, как правило, выдвигаются социальные биографии героев, и хотя каждый из них обладает какими-то своими — индивидуальными качествами, классовое начало, классовый признак, не как что-то внешнее, декларативное, а внутреннее, является основным и определяющим.
Возьмем, к примеру, образ шахтера-мексиканца Рамона Арсе. Очень энергичный, подвижный, остроумный, он был самым авторитетным в Ла-Сьенегите. Рабочий человек, для которого «самым трудным было безделье», он оставил шахту и принял участие в забастовке шахтеров, и не просто принял участие, но умело руководил забастовкой. Это он печатал на мимеографе на двух языках листовки для рабочих, рискуя жизнью; это он умел каждый раз вовремя спрятать печатную машинку так, что полиция сбивалась с ног. И ни концентрационный лагерь за колючей проволокой, куда он попал после окончания забастовки, ни арест в связи с выселением шахтеров из домов не смогли поколебать, мужества, потому что «нет на свете, человека, который помешал бы Рамону сказать то, что он хочет».
Идейная насыщенность содержания романа в целом и художественных образов героев, в частности, образа Рамона Арсе, велика настолько, что душевным переживаниям, его «внутренним монологам» отводится немного места в романе, как и прямым авторским характеристикам.
Герой самораскрывается в действии, в борьбе. А так называемые «Классовые признаки» героя содержатся не только в поступках, но и в самой речи его: «Сначала Рамон говорил, будто бы обращаясь только к Артуро, но голос его был достаточно громок, чтобы его могли слышать и соседи. Рамон предупредил, что сорвать замок — значит совершить кражу со взломом. Чиновники квалифицируют это как «сопротивление власти с применением силы; а когда дело доходит до силы, то у администрации её всегда окажется больше, чем у шахтеров. Помнит же Артуро, как во время забастовки на помощь администрации пришли сотни солдат?.. Вот как бывает в мире бизнеса».
Большая роль при создании типологического характера в политическом романе принадлежит социальной лексике. Рассмотрим с этой точки зрения только что приведенный пример. В сравнительно небольшом отрывке встречаются такие лексические единицы, как «сопротивление», «власть», «применение силы», «администрация», «шахтеры», «забастовка», «бизнес» и т. д., т. п. в общей сложности до 44% приходится на долю социальной лексики. В данном случае общеязыковые лексические элементы употребляются с определенной преднамеренностью и, следовательно, становятся художественно значимыми.
Наиболее употребительны в романе такие лексические единицы, как «профсоюз», «компания», «кредит», «бизнес», «предприниматели», «общественная собственность», «налоги», «совет безработных», «кризис», «забастовщики», «повстанцы», «большевистский», «аресты». Рассмотрим, к примеру, ещё один типичный абзац романа: «Из тех, кто возглавлял забастовку, лишь трое были приняты в профсоюз, и только Майк Ковач занял руководящий пост. Это обстоятельство очень беспокоило Майка. Уж не обнаружил ли в нем Джордж какую-нибудь слабость, позволявшую считать его «безвредным»? Избран ли он вопреки желанию Джорджа или, наоборот, с его согласия? Со свойственной ему прямотой Майк признал правильным второе предположение. В разговоре с товарищами он высказал намерение подать в отставку, но Хэм и Трэнк были против. Они посоветовали ему остаться на занимаемом посту и работать как можно лучше; он должен служить образцом профсоюзного деятеля и заткнуть «за пояс мошенников, тщательно подобранных Джорджем: пусть рядовые члены увидят разницу между боевым руководителем и штрейкбрехером». Социальная лексика в данном абзаце составляет около 50% всех значимых лексических единиц.
Названия отдельных глав романа также подчеркивают его специфику, его жанровое своеобразие: «Делегация», «Террор», «Совещание высоких лиц», «Декларация зависимости», «Урок политэкономии»; «Женская камера», «Голодные».
Сравнения, которые использует автор, вызывают конкретные социальные ассоциации. Так, например, помощник шерифа Бэрнс Боллинг, не жалея сил, расправляется с рабочими, с коммунистами, но вдруг приходит к выводу, что «не многого добился во время забастовки. Большинство этих ребят ничем не проймёшь. Даже если кто-то и падает духом, его всегда поддержат. Ну, арестовали их всех, а какой толк? Дальше что? Тюрем не хватит. Патронов не хватит. Бэрнс вспомнил, как однажды, еще на ферме, он пытался уничтожить колонию красных муравьев... Ежедневно он разрушал муравейник, разбрасывал землю и — о боже!., через несколько месяцев обнаружилось, что насекомые все же уцелели... Красные муравьи! Глаза Бэрнса налились кровью. Он уже ничего не видел, кроме красных телец, образующих сплошное пятно».
В данном случае сближаются два, казалось бы, очень далеких и качественно отличных одно от другого явления с целью пояснения одного другим при помощи перенесения признаков одного явления на другое - колония муравьёв, которых нельзя уничтожить, красным пятном всплывает в памяти Бэрнса, бессильного подавить забастовку рабочих. В результате сравнения «поясняемое явление» обогащается надыми признаками, создается иной, более яркий и глубокий по значению художественный образ. При этом социальная лексика. Использованная умело писателем («забастовка», «арестовали», «тюрьмы», «патроны», «красные»), помогает выделить в художественном образе его особенности.
Пейзажные зарисовки в романе органически вплетаются в ткань повествования. Условия жизни шахтёров тяжелы, уродливы, бесчеловечны, и сам город, в котором они живут, очень непривлекателен: «Неизвестно «почему, но у Реаты был ужасающе уродливый вид. В краю, богатом красной глиной, светло-серым известняком, основатели города предпочитали строить деревянные дома, в которых зимой холодно, а летом душно и в которых от резких изменений температуры доски трескались, гнулись и коробились... По сравнению с небом архитектура этого города кажется вам воплощением уродства, то же можно сказать и о бледных, измождённых лицах многих обитателей города — тех, которым перевалило за тридцать».
Природа не радует глаз человека, потому что «здесь хищнически эксплуатируется природа и хищнически эксплуатируется человек. Между человеком и стихией нет связи, нет взаимодействия, есть только мучительная агония, напоминающая агонию змеи, разрубленной на части. Это болезненный диссонанс, как будто всегда стремящийся к гармонии, но никогда в неё не переходящий. Он ошеломляет рассудок, и всё происходящее начинает казаться человеку неправдоподобным».
Жанровая структура романа Л. Лоренса — это единое художественно-публицистическое целое, в котором органически взаимопроникают элементы детективного романа (в данном случае автором используется лишь внешний прием детективного жанра — фабула) с элементами социального, рабочего романа. Но преобладают при этом элементы романа политического. Тематика, характеры, вся сложная система художественных средств в целом подчеркивают своеобразие политического романа «Утро, полдень и вечер».
Л-ра: Киргизский университет. Труды. Филологические науки. – 1972. – Вып. 17. – С. 109-115.
Произведения
Критика
