О некоторых стилистических особенностях эпитетов в памфлетном жанре (на материале политических памфлетов Поля-Луи Курье)
М. М. Иванова
Роль эпитета в публицистическом стиле, особенно его памфлетном жанре, очень обширна и многопланова. Это объясняется своеобразием формы и содержания памфлета, где переплетаются черты художественной литературы и публицистического стиля. В памфлете всегда содержится оценка или критика какой-то политической, экономической или другой социальной проблемы, которая обычно является предметом научной литературы. Но памфлет рассчитан на то, чтобы, обращаясь к рядовому читателю в доходчивой и остроумной форме, подвергнуть критике, осмеять, осудить отрицательные стороны обсуждаемой проблемы с целью привлечения читателя на свои идейные позиции. Поэтому в памфлете всегда преобладает сатирическое изображение действительности, переданное через отрицательно-оценочную экспрессию языковых средств, иронию, гиперболизацию. Часто автор памфлета прибегает к иносказаниям, двуплановости. Все это своеобразие памфлетной литературы отражается на отборе и использовании языкового материала, в частности эпитета меткого, яркого, иногда двупланового, экспрессивные качества которого и смысловая наполненность во многом зависят от контекстных условий его размещения.
Но выбор авторам эпитета, как и других выразительных средств языка, обусловлен не только формой произведения и художественно-эстетическими взглядами писателя, а также и эпохой, ее идейно-философской основой, языковыми традициями, вкусами,
10-20-е годы XIX века, когда создавались памфлеты Курье, были периодом зарождения критического реализма во французской литературе и, в первую очередь, в ее публицистическом стиле. Одновременно это была эпоха борьбы прогрессивного крыла романтической школы с ее реакционной частью и остатками литературных традиций классицизма, которые еще очень ясно ощущались в поэзии и прозе этих лет. Академия и Société grammaticale, созданная Домергом, оставались, по выражению Брюно, двумя крепостями, продолжавшими охранять классическую чистоту языка, преграждая путь тенденции сближения литературного языка с разговорным. Его идеал — язык простого народа Франции (une diction naive et franche, populaire et riche comme celle de
Словарный состав памфлетов Курье поражает широтой диапазона, богатством и разнообразием лексики как книжно-письменного, так и разговорного языка, который черпается им из самых разнообразных областей человеческого знания и быта. Эта черта его языка обусловлена большим разнообразием затрагиваемых в памфлетах проблем. Курье в них пишет о крестьянах, королях, священниках, придворных, жандармах, судьях, министрах, депутатах, солдатах. Он пишет о войне, о религии, о свободе печати, о выборах и о многих других проблемах, которые волновали его современников.
Основной языковый пласт, из которого Курье черпает лексику своих памфлетов, это общелитературный язык, одинаково широко употребляющийся в разговорной и письменной речи. Эпитеты этой лексической категории (petit, grand, bon, mauvais, riche, pauvre, haut, bas, clair, sombre, jeune, vieux) в количественном отношении немногочисленны, их набирается не более 4-5 десятков, но по частотности употребления они стоят на первом месте и в стилевой системе памфлетов играют не менее важную роль, чем эпитеты функционально-стилистической окраски, имеющие вне контекста ярко выраженную экспрессивность. Это объясняется большой семантической емкостью, многогранностью этих прилагательных, позволяющим автору в каждом новом контексте придавать им новое смысловое и экспрессивно-оценочное качество. Большинство прилагательных этой категории в отрыве от контекста являются как бы нейтральными в оценочном отношении и в языке памфлетов выполняют роль необходимых в сюжетном отношении определений-уточнителей, это те же прилагательные nouveau, ancien, vieux, jeune, petit, grand, но они не образуют особой группы и их стилистическая роль, по замыслу автора, может меняться от вполне нейтрального логического определения до ярко экспрессивного эпитета.
Казалось бы, такое обычное, широко употребительное прилагательное, как nouveau, не способно образно характеризовать предмет, явление или человека, придать фразе остроту и выразительность, но, как справедливо отмечает Курье, «le contexte mystérieusement auréole les termes les plu Communs».
Во фразе Курье, где он, говоря о Наполеоне времен Консульства, называет его: «notre camarade Bonaparte, nouveau propriétaire de la vieille maison habitant le premier étage», прилагательное nouveau становится главным компонентом аллегории, полной глубокого политического смысла, а его семантическая контрастность с употребленным здесь же прилагательным vieille еще более подчеркивает его едко-иронический смысл своей двуплановостыо.
Тот же прием способствует приданию иронической экспрессии прилагательному nouveau в памфлете «Pièce diplomatique», где Курье, вкладывая в уста Людовика XVIII рассуждения о новой знати, говорит: Couvres-les de vieux titres et de nouveaux parchemins: puis regardez, je vous défie de prendre du chagrin... c’est proprement la petite pièce d’une révolution, c’est une comédie dont on ne se lasse point, et qui pour vos sujets deviendra comme un carnaval регрее. Преобразованию прилагательного nouveau в экспрессивно-оценочный эпитет способствует как вложенный в него контекстом политический смысл, так и его расположение во фразе — семантическая контрастность употребленных в ней прилагательных nouveau - vieux, а главное — сочетание эпитета nouveau с определяемым им parchemin, которое имеет некоторый налет архаичности, и приданный ему эпитет nouveau создает эффект своей неожиданностью, простотой и в то же время иронической нацеленностью. Экспрессивный оттенок особенно усиливается, если эпитет употреблен с необычным для него определяемым, которое само по себе имеет экспрессивно-оценочную окраску.
Ils se moquent
Прилагательное vieille приобретает экспрессию от соседства со словом flagorneries, имеющим отрицательно-оценочный и фамильярный характер (здесь — подхалимство). Усиливая его смысл, эпитет сам приобретает отрицательно-оценочное значение — затасканные, избитые. Так же, как и в следующей фразе: Allons mettez de côté vos petites répugnances et faites potage avec nous en famille прилагательное petit, теряя свое буквальное значение, приобретает оценочно-экспрессивный характер и воспринимается как «мелочные» или «ничтожные». Такое искусное преобразование нейтральных прилагательных самого широкого употребления в экспрессивно-оценочные говорит о большом языковом чутье памфлетиста, о его исключительном мастерстве в подборе нужных слов, их сочетании и расположении во фразе.
Тенденция к демократизации литературного языка через его сближение с разговорным была характерной чертой литературы первых десятилетий XIX века. Особенно же большое отражение она получает в публицистическом стиле (Т. Шатлен, А. Каррель). В языке памфлетов Курье мы тоже находим много метких, образных слов разговорно-бытового характера, которым свойственна простота, непринужденность и, часто, эмоциональная окрашенность. Некоторые из этих слов, характеризуемые Академическим словарем
Вводя в свой язык слова разговорно-бытового языка, Курье видит в них, кроме элемента стилизации, средство речевой выразительности, которое часто сильнее и острее слов литературно-письменного языка. Последние иногда отличаются лексической стертостью и, по выражению академика Щербы, «шаблонируют мысль», тогда как слова разговорно-бытового характера, очутившись в необычном для них окружении литературно-письменной речи, приобретают большую выразительную яркость. Вот, например, характеристика дебатов в палате представителей:
«…le passe-temps de leurs débats, chose la plus drôle du monde, vrai tapage de chiens et de chats, qui se battent dans la rue pour des bribes. Quand leurs criailleries deviennent incotamodes on y fait jeter quelques sceaux d’eau dès que le budiet est voté»
за этой фразой памфлета, якобы сказанной Людовиком XVIII, мы чувствуем присутствие автора, его сарказм, вложенный в разговорно-фамильярный гиперболический эпитет chose la plus drôle du monde и еще более усиленный грубоватым образным сравнением un vrai tapage de chiens et de chats qui se battent dans la rue pour des bribes, от которого усиливается отрицательно-оценочный смысл эпитета, характеризующего в нужном автору плане парламентские дебаты и разоблачающего презрительное отношение короля к парламентскому правительству.
Или о представительном «правительстве: «Si vous Гeussiez eue cette marmite représentative au tetaps de l’île de Léon l’argent ne vous eut point manqué». Слово marmite, заменившее в политическом термине gouvernement représentatif (первый его компонент) создает сатирическую перифразу, снижающую по замыслу автора смысловое наполнение этого политического понятия.
Элементы разговорно-бытового характера выполняют в языке памфлетов несколько функций: они служат необходимым в сюжетном отношении лексическим материалом при описании быта крестьян, некоторые из них несут стилистические функции экспрессивно-оценочных эпитетов, и, наконец, лексика и фразеология обиходно-бытового характера и разговорного языка наравне с синтаксическими и лексическими архаизмами в языковой системе памфлетов служит основным средством стилизации языка памфлетов.
В большом пристрастии Курье к архаической лексике Ростэн видит не только влияние любимых памфлетистом писателей Амио, Паскаля, Рабле, Лафонтена, но и языка туренских крестьян, о котором он говорит:
«le langage des paysans de la vallée de
Пласт архаической лексики в памфлетах Курье тоже очень обширен. Он включает в себя почти все части речи. Здесь широко представлена глагольная лексика conforter, prodiguer assommer, ennuyer, être, rester, местоимения aucun, chacun, наречия dès lors, au haut, предлог en les, и самое большое место в ней занимают существительные. Основная часть их представляет собою историзмы — слова, не имеющие синонимов в современном французском языке, это названия вышедших из употребления предметов или понятий античной и феодальной эпохи — dîme, glèbe, chapon, apanage, galion или лексические архаизмы, вышедшие из употребления в современном языке: vilain, hasion, cheptel, chevance, lods, dolent.
Среди прилагательных-эпитетов мы находим как лексические архаизмы эпохи Курье amé, nonante, notable, marqué, так и слова только в наше время воспринимающиеся как архаизмы prévôtal, octroyé. Однако этот языковый пласт не включает глубоких архаизмов, непонятных для современного читателя. Многие эпитеты имеют налет архаичности благодаря их употреблению в значении, теперь не применяющимся. Например, habile в смысле ученый, образованный, L’e'mploi de garde des manuscrits, d’habiles gens lo demandaient, on le donne à egailqui ne lit pas même la lettre mouillée (Acad), neuf — в смысле новичок joli (приятный), appris (вынужденный), empêché (занятый), antique (старый, бывший). Часть этой архаической лексики употребляется памфлетистом как необходимый исторический материал, когда он говорит о прошлом своей страны: Mais depuis qu’il n’уa plus ni fief, ni haubert... nous travaillons pour nous.
Другая и не менее важная роль слов этой лексической окраски и архаических синтаксических конструкций в памфлетах Курье — это быть средством стилизации их языка под язык простого народа Франции, ясный и правильный, обогащенный оборотами и лексикой предыдущих эпох.
Очень большую роль в языке памфлетов играют и синтаксические архаизмы, в частности конструкции с эпитетами, среди которых мы находим много элементов, свойственных языку XVII века, например, пропуск артикля перед абстрактными именами существительными, сопровождаемыми эпитетом — heureux effet de la pauvreté, avec grand raison; avec grand chagrin, употребление превосходной степени прилагательного без артикля camarade meilleur au monde. Хотя гораздо чаще памфлетист дает эту форму эпитета в соответствии с литературной нормой его времени, т. е. с артиклем: voisins les meilleurs au monde, trois hommes ... de la meilleure compagnie.
Придает Курье эпитету и другую его архаическую форму: beaucoup meilleur. Очень охотно употребляется им литота — излюбленный прием античной литературы и писателей XVII века, о котором H. Hultenberg говорит: «ce procédé a quelque chose de naïf qui s’accorde mieux avec les allures encore héritantes de l’ancjenne langue», l’utilité non petite, le bois non fort voisin. Вводит Курье в свой язык и архаические конструкции с эпитетом типа: mon tant bon ami, les gens bien disant.
В большой приверженности Курье к языку простых людей Франции проявилось не только его глубокое уважение к людям труда, но и пренебрежение к высшим классам, так метко и образно им охарактеризованным в памфлете «Simple discours», к этому essaim dévorant, к его культуре, языку церемонному и натянутому, о котором памфлетист иронически замечает:
«Veulent-ils s’exprimer noblement? Ce ne sont qu’altesses, majestés, excellences, éminences. Ils croient que le style noble est celui du blason».
В языковом составе памфлетов Курье обнаруживается почти полный отказ писателя от употребления неологизмов. Мы находим лишь единичные случаи употребления новых для его эпохи слов, но, как правило, это слова уже зарегистрированные Академическим словарем 1823 и 1818 гг. (gazette, télégraphie) или словарем Boiste (presse, gouvernant).
В функции эпитетов мы находим лишь очень небольшое количество прилагательных этой лексической категории, например: helléniste (которое Курье дает курсивом): «Je ne suis non plus helléniste ... Si j‘entends bien ce mot, qui je vous l’avoue m’est nouveau, vous dites helléniste, comme on dit un dentiste, un droguiste, un ébéniste»; прилагательное romantique вместо бывшего в начале XIX века в обиходе romanesque, существительное pa'mphlétaire вместо общепринятого pa'mphlétiste и несколько политических терминов, принесенных революцией 1789-1794 г., costituant, administré contre révolutionnaire и вошедшее в обиход в эпоху Реставрации bonapartiste. Редки в лексическом составе памфлетов и иностранные заимствования.
Наличие в памфлетах Курье большого количества общественно-публицистической и политической лексики обусловлено их политической направленностью. Этот пласт лексики состоит из имен политических и государственных деятелей как периода Реставрации, так и предыдущих эпох, названий политических партий, государственных учреждений. Основную же часть его составляют юридические и политические термины classe, citoyen, liberté, nation, bonapartisme, anarchie, monarchie, sujet, éligible, national, civile, среди них многие употребляются как эпитеты, входящие в состав публицистических фразеологических единиц: l’esprit anarchique, publique (morale publique, conscience publique), national (horison national, honneur national), в памфлетах Курье эпитеты этой категории очень часто получают дополнительную идейно-смысловую нагрузку и по замыслу автора приобретают сниженно-иронический или отрицательно-оценочный характер. Вот, например, «о депутатах народа».
«Le représentatif me convient à merveille, pourvu toutefois que ce soit moi qui nomme les députés du peuple, comme nous l’avons établi en ce pays
Иногда автор прибегает к остроумной игре слов политического характера: Occupé, occupant, je paye l’occupation.
Эта короткая фраза, из того же вымышленного письма короля Франции, заключает в себе глубокий политический смысл. Курье в ней едко намекает на оккупацию Франции «союзниками» в
Отбор и употребление лексики политического и публицистического характера служит основной цели автора — разоблачить и осудить всю социальную систему режима Реставрации. «Пусть вас порицают, осуждают, сажают в тюрьму, — говорит он, — пусть вас повесят, а вы все-таки публикуйте свои мысли. Это не только право, это долг и прямая обязанность всякого, кто мыслит».
В памфлетах Курье мы находим довольно обширный пласт торжественно-риторической лексики, свойственной высокому стилю официальных документов н речей, где основная роль принадлежит эпитетам: auguste, royal, glorieux, princière, а также эпитетам церковного языка: apostolique, divin, saint, sacré, создающим торжественные, напыщенные фразеологизмы: droit divin, royales personnes, temps apostoliques, autorité légitime et sacrée.
Но, как справедливо отмечает П. Г. Пустовой: «Если бы каждое слово обладало только одним прямым значением, его стилеобразующие возможности были бы ограниченными, но наличие в слове второстепенных значений или «живых подголосков», раздвигают эти возможности, делают слово гибким, способным поворачиваться любой гранью, вступать во взаимодействие со смежными словами». Курье вводит эпитеты торжественно-риторического и теологического характера в основном с иронической установкой, как средство развенчания, снижения официально-патриотических формул, религиозных понятий. Так, например, в памфлете «Pièce diplomatique», особенно насыщенном эпитетами высокого стиля, где, остроумно пародируя речь Людовика XVIII, Курье пишет: «Gardons-la.... cette noble fierté, gouvernons à 1’exemple de nos prédécesseurs, sans écouter jamais que, nos valets, nos maîtresses, nos favorits, nos prêtres, c’est 1’honneur de la couronne, quoi qu’il puisse arriver, périssent les nations que le droit divin». От контекста фразы, включающего слова maîtresses, valets, fayorits, диссонирующие с церковно-теологической формулой ...droit divin и напыщенными l’honneur de la couronne, noble fierté, исчезает приподнято-торжественный характер последних, уступая место едкой иронии, развенчивающей эти понятия. Курье показывает в этом же памфлете королевскую власть — métier de roi:
«C’est aux personnes de notre rang le dernier degré d’abaissement que promettre aux sujets et leur tenir parole, comme a très bien dit Louis XIV, notre aïeul de glorieuse mémoire qui savait 'son métierderoi».
Автор образовывает новую сатирически острую речевую единицу métier de roi, где ведущая роль принадлежит слову бытового характера métier, которое в соединении со своим эпитетом (а слово de roi, здесь употребленное без артикля, воспринимается именно как эпитет «королевский») создает сатирический эффект своей стилистической контрастностью с ним.
Таким образом, каждый эпитет в языке Курье отличается прежде всего очень тщательной лексической подобранностью. Автор выбирает самое нужное, самое яркое и выразительное прилагательное и придает ему, кроме того, много дополнительной экспрессии умелым размещением его в контексте, сочетанием с другими ее элементами.
В экспрессивно-оценочном плане все эпитеты Курье могут быть разделены на две категории:
I. Прилагательные, которые вне контекста имеют яркое выраженный экспрессивно-оценочный характер. Среди них преобладает книжно-письменная лексика с оттенком отрицательно-оценочной экспрессии: affreux, détestable, dangereux, étrange, fou, mortel, séditieux, terrible, triste, insolent, maudit, hardi, rude. Они составляют 7-8 десятков, не считая повторения их в новом контексте, но занимают большое место в системе оценочных средств в языке памфлетов Курье. Это слова, обличающие и развенчивающие политическую систему Реставрации, духовенство и двор.
«Plus de gibier qui détruise nos blés, plus de gardes qui nous lourmentent, plus de valetaille prés de nous, fainéante, cotrompue, corruptrice, insolente.
Даже при наличии довольно сильной экспрессии в существительном, Курье часто соединяет его с экспрессивно-оценочным эпитетом, создавая этим словосочетания, которые несут глубокий обличительный смысл: débauché prostitué, dégoûtante débauche; corruption infecte, misérables bouffoneries, crasse ignorance, sale débauche; infâme trahison.
В контексте смысловое значение компонентов этих словосочетаний уточняется, а экспрессивная окраска усиливается. Например, характеризуя сущность монастырей, процветающих во Франции в дореволюционный период, Курье пишет: «Nous n’avons plus de couvent: détestable sottise qui se pratiquait jadis». Прилагательное détestable усиливается от определяемого им тоже отрицательно-оценочного существительного sottise, создавая яркое экспрессивно-насыщенное сочетание détestable, sottise, которое, служа в свою очередь эпитетом к слову couvent, создает большую обличительную экспрессию.
Говоря о том, что могут напомнить старые готические замки современнику, Курье пользуется этим же стилистическим приемом:
«Amboisc, Marmontier que retrassent-ils à l’esprit? dehоntсuses débauches, d’infâmes trahisons, des assasinats... d’exéсral) lesfоrfaits, le luxe et la luxure et la с r a s- s e i g n о l'a n r e dos abbés et des moines».
Другой прием, который помогает писателю расширить круг экспрессивных отрицательно-оценочных средств языка, — это изменение смыслового значения некоторых прилагательных до прямо противоположного. Сюда следует отнести, прежде всего, прилагательные, которые вне контекста имеют ярко выраженное положительно-оценочное значение: brillant, beau, éclatant, excellent, heureux, courageux, fameux, merveilleux, «...des jeunes curés dont le zèle admirable d’alliurs n’est pas assez selon la science».
Эпитет admirable в этой фразе памфлета звучит как насмешка над чрезмерным рвением молодых священников, преследующих развлечения молодежи. Или: «La mendicité renaît... et va faire de merveilleux progrès».
Несовместимость понятий mendicité и progrès делает эпитет merveilleux саркастическим, обличающим попытки реакционных кругов вернуться к «старому режиму», запрещавшему крестьянам иметь землю.
Употребление прилагательных в ироническом значении, прямо противоположном тому, которое они имеют вне контекста, — излюбленный прием Курье, которым он пользуется во многих памфлетах. Honnêtes gens называет он придворных, а их жизнь — honnête vie.
Qu’une fois ils entendent parler de cette honnête vie et d’un lieu non loin d’ici où on gagne gros à se divertir et à ne rien faire où pour être riche â jamais il ne faut que plaire un moment, chose que chacun croit facile».
Здесь эпитет honnête заменяет свой лексический антоним déshonnête, malhonnête. Но если бы он был употреблен автором в этой фразе, сочетание déshonnête vie несло бы логическую оценочную функцию и утратило бы свой иронический характер, отчего снизилась бы экспрессивно-выразительная роль всей фразы. О старом дореволюционном режиме памфлетист говорит: bons temps. Bonnes affaires называет он интриги придворных, а их нравы: bonnes moeurs. Иронически звучит прилагательное bon, когда Курье говорит о священниках, называя их bons pères: «Là doivent aller ces bons pères, où ils auront à convertir païens, musulmans, idolâtres; ici doivent rester les colons où il y a tant à défricher».
Смысловое наполнение этих эпитетов обусловлено контекстом и может быть понятно только через него.
Группа прилагательных положительно-экспрессивных вне контекста несет и другую стилистическую функцию в язык Курье. Они используются писателем для создания контраста, усиливающего отрицательное значение другого эпитета во фразе.
II. Вторую и более обширную группу эпитетов составляют прилагательные, которые вне контекста не имеют ярко выраженной экспрессивно-оценочной окраски и в этом плане как бы являются нейтральными — bon, petit, grand, haut, bas, clair, sombre.
Но в контексте они зачастую приобретают ярко выраженную экспрессивность. На их преобразование в экспрессивно-оценочные эпитеты влияет как синтаксический рисунок фразы, так и их сочетание с другими ее элементами, в первую очередь с определяемым словом (см. примеры с прилагательными nouveau, vieux, ancien).
Курье очень охотно обращается и к классическому приему усиления и уточнения качественно-оценочного смысла эпитета — присоединению к нему наречия. Чаще всего это традиционные наречия: très, assez, fort, bien, beaucoup, trop. Примыкая к прилагательному, они ввиду стертости своего лексического значения в большей степени уточняют, чем усиливают его.
Характер использования приемов художественного контраста в творчестве Курье служит цели обличения реальных, политических и социальных противоречий эпохи. Контрастная трактовка темы, идейное противопоставление в памфлетах Курье является одним из способов выражения его отношения к реальной действительности путем сопоставления противоречивых явлений: непомерной роскоши двора и бедности простых людей, честной трудовой жизни крестьян и праздной, полной разврата жизни аристократов, патриотизма народа и политической продажности «верхушки общества». Эта противоречивость жизненных фактов является основной темой памфлетов Курье, что не может не отразиться на их структуре, на отборе языковых средств. Писатель ищет языковые формы, художественные средства, которые бы в полной мере отражали все противоречия политической системы Реставрации.
Излюбленным приемом Курье, которым он широко пользуется для достижения наибольшей выразительности и эмоциональной насыщенности языка, является противопоставление по принципу смыслового контраста как отдельных слов в предложении, так и сложных синтаксических конструкций, которые выступают в составе одной и той же фразы или находятся в соседних фразах и даже абзацах.
В структурном и лексическом отношении контрастные построения очень разнообразны: это могут быть глаголы в роли сказуемого, дополнения, обстоятельственные слова и т. д. Но особенную глубину в обличительной мысли в памфлетах Курье несут художественные определения, экспрессия которых значительно возрастает благодаря противопоставлениям. Курье очень широко использует прием параллельного употребления положительных и отрицательных эпитетов.
Иногда автор создает простые контрастные построения, основанные на антонимических отношениях прилагательных или существительных-эпитетов, которые дают возможность памфлетисту достигнуть большой выразительности и точности, так как контраст обусловливает и помогает выявить самые разнообразные оттенки значения слов.
Мы можем проследить в языке памфлетов Курье противопоставление таких прилагательных широкого употребления, как: nouveau-ancien; nouveau-vieux; noir-blanc; grand-petit; bon-mauvais; meilleur-pire; gros-léger; immense-nul.
«Il n‘est, vous le savez, meilleure éducation que
«L’affaire sera toujours bоnne pour eux, quand elle serait mauvaise pour le prince».
Эти прилагательные вне контекста не передают никакой экспрессии, а воспринимаются лишь как логические определения. При сближении же со своими антонимами в контексте фразы Курье они получают оценочно-экспрессивный характер.
В контрастных конструкциях автор употребляет и более экспрессивные, отвлеченные качества: honnête-immoral; irréprochable-criminel или физические: mort-vivant; beau-laid; «Parce qu’un nom sacré aura servi de voile à un acte imprudent et blâmable.
Яркая лексическая выразительность этих эпитетов, подчеркнутая их контрастностью, дает возможность памфлетисту строить фразу, полную глубокого обличающего смысла и едкого сарказма:
«P. Louis cite les Pères et les prédicateurs morts ilya longtemps. Maitre de Broë lui répond par une autorité vivante».
В памфлетах Курье немалая роль принадлежит противопоставлению эпитетов, которые не являются антонимами и лишь в контексте приобретают антонимический характер. Взятые отдельно, они в большинстве случаев не имеют контрастных смысловых отношений. Например, такие прилагательные, как misérable-raisonné; riant-scmbre; bon-misérable; aimable-mauvais; honnête-coupable.
Однако в контексте, где они получают антонимический характер, их экспрессивно-выразительные качества значительно усиливаются:
...«et nous qui ne sommes saints ni rois, mais honnêtes gens».
«Que voulez-vous mettre de bon en une misérable famille? Dans les ouvrages raisonnes au sixième volume à peine entrevoit-on où l’auteur en veut venir».
Контрастные эпитеты во фразе Курье могут быть отнесены к одному определяемому: Mais ces princes enfin, quels qu'ils soient, d’ancienne ou de nouvelle date, par la grâce de Dieu ou de quelqu’un, affables ou brutaux, nous ne les voyons guère или к разным: la prison l’horreur, le préjugé peuvent faire d’un honnête hom’me un citoyen coupable.
Большой выразительности Курье достигает построением предложений с контрастным смысловым отношением эпитета к другим компонентам фразы. Очень часто это относительное придаточное предложение, которое по своей семантической функции само является эпитетом: Chateaubriand a dit dans le livre défendu que tout le monde lit; la cave це crête que nous connaissons tous. Эпитет — придаточное предложение придает насмешливо-иронический характер прилагательным secret и défendu смысловой контрастностью с ними.
Л-ра: Вопросы французской филологии и методики. – Горький, 1967. – Вып. 35. – С. 18-36.
Критика
