Дарительница смерти
Светлана Курылева
Женщину называют «дарительницей жизни». Что же нужно проделать с ее душой, чтобы превратить женщину в нечто совершенно противоположное? Да и возможно ли это, если говорить о норме, а не патологии? В своем романе «Анна Предайль» французский писатель Анри Труайя говорит, что в современном больном обществе Запада это вполне возможно...
Обратимся к главной героине, по имени которой и назван роман. Тем, кого любит Анна и кто любит ее, она «дарит» не жизнь, а именно смерть, физическую или нравственную — все равно. Она расстается с Марком, «лишая жизни» детей, которые могли бы родиться от этого брака, она ускоряет смерть безнадежно больной матери, она виновница самоубийства Лорана, она, наконец, безжалостно ломает судьбу своего отца. Что движет этой женщиной? Ненависть? В том-то и дело, что любовь. Своеобразная, конечно...
Анна вполне нормальная женщина, с живым умом и привязчивым сердцем. Да и не к лицу Анри Труайя создавать романы ужаса, романы патологии: их ведь и так предостаточно в мутном потоке так называемой «массовой культуры». Нет, и этот его роман, несомненно, указывает на серьезные социально-психологические проблемы «общества потребления».
Ключ к пониманию характера Анны содержится в мотивах ее развода с Марком: «С самого начала вопреки очевидному Марк видел в ней лишь капризное, хрупкое создание. А она совершенно другая. Его попытки обращаться с женой как со слабым пленительным существом вызвали у нее ожесточенное сопротивление».
По-человечески это понятно: современная женщина, зарабатывающая себе на жизнь, при необходимости способная содержать на свои средства мужчину, — разве это «слабый пол»? Семью могло бы, пожалуй, спасти равенство. Но Анна живет в мире, где нет, так сказать, прецедента равенства ни в чем. Или властвуй, или подчиняйся. Так строятся отношения в сфере общественной, так строятся отношения и в сфере личной. Поэтому Лоран, любовник Анны, в одно и то же время и раб и рабовладелец. Он то плачет, униженно вымаливая ее любовь («К ней взывал нищий, жалкий, безответный»), то устраивает сцены, вполне «феодальные»: «Анна, я не хочу, чтобы ты работала. Никогда больше! Я не хочу, чтобы ты с кем-нибудь виделась, кроме меня! Я не хочу, чтобы ты покидала эту комнату! Никогда!»
Взаимоотношения раба и рабовладельца (причем каждый из любовников попеременно становится то тем, то другим) губят любовь. В конце концов Анна начинает ощущать присутствие Лорана в своей жизни как обузу...
Такое же неравенство вторгается в отношения отца и дочери. Так случилось, что пожилой отец живет на средства дочери, и это дает ей неограниченную власть над ним. Но вот ему посчастливилось найти работу по душе, найти близкого, такого же одинокого человека — мадам Редан. Его с ней связывает если и не любовь, то, во всяком случае, глубокая взаимная привязанность. Казалось бы, любящей дочери остается благословить этот брак и радоваться, глядя на счастье отца. Но не тут-то было. С ее точки зрения, этот брак противоестественный (отцу уже шестьдесят лет) и неприличный (еще не прошло шести месяцев со дня похорон первой жены). Анна просто-напросто выгоняет из дому возможную мачеху и тем нравственно убивает отца. Врач, который осматривает отца Анны, задает ей вопрос: «Не перенес ли он в последнее время какого-нибудь потрясения?» И слышит в ответ невозмутимое: «Ничего с тех пор, как умерла моя мать». Сколько железного холода, пренебрежения к душевным потребностям близкого человека в этом ответе!
Но, может быть, жестокость в самом характере Анны? Нет, она способна на длительное самопожертвование. Как нежно она ухаживаёт за больной матерью, предупреждая каждое ее желание! Она помогает — без излишней сентиментальности, деловито и энергично — шведке Ингрид, начавшей рожать в промозглой комнатенке для прислуги на шестом этаже. Значит, не жестокость как черта характера руководит Анной. Да и матери она ввела лишнюю дозу морфия, чтобы избавить ее от лишних мучений. Это, как ни кощунственно звучит, — самое милосердное из ее убийств.
Может быть, перед нами новая женщина, фанатически преданная своему Делу, которая убирает со своего пути все то, что мешает ей? Работа действительно занимает много места в жизни героини. Но особого смысла этой работы нет в ее духовной жизни. Поэтому сколько бы ни поднималась Анна вверх по должностной лестнице, она не становится от этого внутренне богаче. Ее успехи — это не творческие победы. Это лишь утверждение себя в жизни, залог буржуазной респектабельности.
Итак, слово найдено: все во имя респектабельности! Хотя сама по себе эта респектабельность лишена в романе своих примелькавшихся черт: Анна — «тонкая брюнетка с острыми чертами лица, как попало причесанная, без изыска одетая...». На службу она ходит пешком, большими шагами, время от времени сходя с тротуара, чтобы идти быстрее. Та же неприхотливость в еде и в проведении свободного времени. А где же тонкие духи, где наряды от Диора, где новая модель автомобиля? Или хотя бы грезы обо всем этом? Их нет. И все же это та самая респектабельность, но проявляется она не во внешних приметах, а в глубинной психологии, в нравственном чувстве. Как сказал ей однажды в горькую минуту Лоран, она накрепко «вбила себе в голову, что счастливым можно стать, только если будешь зарабатывать все больше и больше...».
Л-ра: Литературное обозрение. – 1976. – № 3. – С. 92-93.
Произведения
Критика
