Преступление и наказание Анны Предайль
Н. Забабурова
Новый роман Анри Труайя «Анна Предайль» на первый взгляд погружает нас в будничный мирок, устоявшийся, подчиненный раз и навсегда определенному ритму. Много раз настойчиво повторяются детали, усугубляющие это ощущение неизменности и монотонности: традиционные семейные трапезы, привычные выговоры служанке. Благополучная дружная семья, где все любят друг друга и где утвердились прочные буржуазные традиции. И на этот мирок Анри Труайя обрушивает одну за другой катастрофы, сотрясает его до основания, стремясь высветить его изнанку. Писателю достаточно скупыми штрихами создать фон, на котором неожиданно развернутся острые сюжетные повороты, трагический накал страстей.
Если следовать внешней линии сюжета, Анна Предайль предстает в роли роковой женщины, разрушающей чужие судьбы, поскольку она берет на себя единоличное право ими распоряжаться. На ее счету по крайней мере три жизни. Если шприц со смертельной дозой морфия дрожит в ее руках, когда она вводит его в тело обреченной матери, то отцовскую жизнь она ломает с хладнокровной жестокостью и так же слепо толкает к роковому концу предавшегося ее воле Лорана. Умирающая Эмильенна в романе как бы олицетворяет уходящий мир женственности в ее традиционном смысле. Она и на смертном ложе с привычной уверенностью помыкает мужем, кокетливо готовится к приходу домашнего врача — все еще «царит», не сознавая ужасной реальности. Она привыкла властвовать в пределах гостиной и спальни, всегда жила лишь своим женским естеством. Анна, наследуя от матери эту привычку властвовать, реализует ее, однако, совсем в другой сфере. Не случайно распался ее брак с Марком. То, что всегда льстило женскому тщеславию Эмильенны, неприемлемо для Анны. Она жаждет равноправия и социального самоутверждения. Именно поэтому такое значение имеет для нее работа, не только ради заработка, но и ради обретения вожделенного чувства независимости и собственной значимости. Она и в самом деле становится главным человеком в семье, где начинают невольно уважать ее занятость. Культ дела, который исповедует Анна, заставляет ее быть столь беспощадной к двум «тунеядцам» — отцу и Лорану. И этот же культ дела превращает ее в плоть от плоти буржуазного мира с его иерархией ценностей.
Роль «деловой женщины» определяет всю логику житейского поведения Анны. Она привыкла быть решительной, рассудительной, властной, она не испытывает потребности с кем-либо советоваться, делиться сомнениями. Она не боится во всем брать на себя ответственность. Более всего ненавистны ей всякого рода иллюзии, самообман. Но сильную и сознающую свою силу героиню Труайя заставляет стать вершительницей судеб двух слабых мужчин — отца и возлюбленного. В созданной писателем ситуации есть известная заданность: он словно стремится художественно иллюстрировать проблему пресловутой феминизации мужчин. В отношениях с Анной Лоран, как это ни парадоксально, чаще играет традиционно женскую роль. Это обнаруживает себя даже в комических мелочах: Анна ставит перед собой неизменную вечернюю бутылку вина, Лоран спиртного попросту не употребляет и наполняет свой стакан водой. Он совершенно равнодушен к деловым сферам жизни, он живет лишь любовью, и ему вполне достаточно Анны для обретения полноты бытия. Даже в проявлении чувств герои постоянно меняются ролями: Лоран рыдает, может впасть в обморочное оцепенение от душевной боли — Анна его сурово одергивает. Столь же слаб и безволен отец Анны. Он привык слепо подчиняться воле женщин и в этом смысле легко переходит из рук жены в руки дочери. Впервые совершив поступок, не санкционированный Анной, он терзается страхами, прячется и хитрит в ожидании неотвратимого наказания. В решительный момент ему в голову не приходит оказать сопротивление, и он склоняется перед жестокой волей дочери, хотя это поистине стоит ему жизни.
Но роль, навязанная Анне обществом и обстоятельствами, по существу, трагична не только для окружающих, но и для нее самой. В ней идет постоянная борьба между привычной рассудочностью, традиционными представлениями о ценностях и естественной стихией чувств. Именно эта двойственность определяет природу ее любви к Лорану — неудержимое влечение и презрение в одно и то же время. И потому любовь эта скорее торжество грубого инстинкта, чем высветленное духовностью человеческое чувство. Не случайно ее динамика очерчена в романе нарочито резкими зигзагами: вспышки чувственного угара неминуемо сменяются холодным раздражением, безотчетным сознанием унизительности всего происходящего. Ее отношение к Лорану носит потребительский характер. Анна лишена эмоциональной гибкости, ей неведомо сопереживание — в этом не только ее вина, но и ее трагедия. Быть может, потому она отождествляет природу отцовского чувства к Элен с собственным отношением к Лорану, и это заставляет ее с брезгливым отвращением перечеркнуть отцовское счастье.
Анри Труайя не пощадил своей героини, заставив ее пережить суровую расплату. Но что противопоставляет он ненавистной ему рассудочной черствости? По существу, устои жестокого респектабельного мира оказываются несокрушимыми. Лоран, с истерической нетерпимостью отвергающий все, что принято считать буржуазными добродетелями, способен лишь умереть или в крайнем случае вернуться в тот зловещий домик, откуда его один раз спасла Анна, где на грязном полу валяются вповалку одурманенные наркотиками «бунтари» против буржуазной благопристойности. Он действительно физически не может существовать в мире, удобном для Анны Предайль. Его стихия — анархическая раскрепощенность чувств, освобождение от всех обязанностей. В предсмертной записке он сам объяснил свою трагедию: «Я готов был уничтожить весь мир, чтобы остаться с тобой вдвоем, но мир уничтожил меня...»
А Анна Предайль остается жить в этом мире, усталая и сломленная, но не переродившаяся. И потому в романе столько пронзительной горечи.
Л-ра: Литературное обозрение. – 1976. – № 3. – С. 94-95.
Произведения
Критика
