Проблема нравственного выбора и личной ответственности в романах А. Андерша
Н. Н. Козлова
Выдающийся западногерманский писатель А. Андерш, как и многие другие писатели ФРГ старшего поколения, начинал с темы «расчета с прошлым» — его интересовали нравственные проблемы, связанные с поведением человека в условиях фашистского террора, поиски возможностей сопротивления социальному злу.
В романах А. Андерша героям противопоставлена некая объективная, враждебная им данность (в качестве таковой выступают фашистская диктатура, Вторая мировая война, послевоенная западногерманская действительность), и герои должны сделать свой выбор по отношению к этой данности: либо примириться, либо противостоять ей, до конца отстаивая свою свободу.
Проблема нравственного выбора и личной ответственности стоит в центре всех романов А. Андерша, однако ее решение, представляемое писателем, носит неоднозначный, порой противоречивый характер. Можно проследить определенное развитие этой проблемы в творчестве А. Андерша.
Ранние романы А. Андерша («Вишни свободы», «Занзибар, или последняя причина», «Рыжая») написаны под влиянием французской экзистенциалистской литературы (писатель сам неоднократно указывал на это, в частности, в открытом письме К. Симонову он пишет: «Моя собственная биография немыслима без Сартра и Беккета»), поэтому проблема нравственного выбора и ответственности трактуется здесь во многом в экзистенциалистском духе.
Герои ранних романов А. Андерша живут в жестоком, абсурдном мире, который предстает как террор автоматов. Фашизм — лишь частное порождение хаоса, вечного непобедимого зла. Борьба с абсолютным террором бессмысленна, и для героев возможен только один достойный выбор — бегство от действительности, поиски индивидуальной свободы. Свобода же обретается через «тотальное самоуглубление» — только погрузившись в свой индивидуальный духовный мир, герои обретают независимость от враждебного окружения. В конечном итоге бегство героев от мира оказывается «бегством в себя». Совершаемый героями выбор продиктован осознанием бесчеловечной сущности мира, в котором они живут, изначальным «инстинктом свободы», и ответственность за этот выбор они несут прежде всего перед собой, перед своей совестью. Однако так представленная проблема выбора и ответственности не декларировалась как непреложная истина, она в какой-то степени подвергалась сомнению, критике.
Стремление героев к индивидуальной свободе провозглашалось конечной целью их существования, но, вместе с тем, прослеживалась мысль о том, что свобода, имеющая абстрактный, экзистенциальный смысл, может привести человека к безответственности, нравственному релятивизму, т. к. она, например, ставит знак равенства между дезертирством из гитлеровского вермахта и выходом из компартии, оправдывает любой поступок, продиктованный стремлением к свободе. А. Андерш утверждал «тотальное самоуглубление» как единственную альтернативу духовному рабству и конформизму, но одновременно показывал, что жизнь для себя, отъединение от мира — аморальные идеи.
Эти противоречия были точно вскрыты в работе Д. Калныни «А. Андерш или путь к конструктивному компромиссу», где исследовательница, проанализировав особенности мировоззрения А. Андерша, наметившиеся изменения в его творчестве, показала, что в произведениях писателя тенденция утверждать личные решения, личную свободу сталкивается с другой тенденцией — осознанием невозможности жизни в изоляции. Необходимость разрешить это противоречие привела А. Андерша к значительному пересмотру проблемы выбора и личной ответственности.
Переход к новой идейно-художественной позиции наметился у А. Андерша в конце 60-х годов. В романе «Эфраим» (1967 г.) еще ощущается приверженность писателя к экзистенциалистским идеям, но вырисовывается «более широкая эпическая картина современной западногерманской реальности, делаются попытки ее осмысления, выходящие за пределы философских построений его прежних работ». Последний же роман А. Андерша «Винтерспельт» (1974 г.), также включающий многие мотивы и образы его ранних произведений, представляет собой уже своеобразный спор с прежними идеями и концепциями.
Герои «Винтерспельта» изображаются традиционно в ситуации переходной, но речь здесь идет не столько о бегстве, о сохранении индивидуальной свободы, сколько о возможности такого нравственного выбора, который ведет к практическим действиям, к изменению сложившихся обстоятельств, хода исторических событий.
Действие романа «Винтерспельт» происходит в конце сентября — начале октября 1944 г. на германо-бельгийской границе в районе Эйфеля возле деревушки Винтерспельт. В романе широко используются документы — отрывки из военных мемуаров, данные архивов и т. д. Опираясь на документ, А. Андерш вводит «изображаемые им события в четкую систему исторических координат», герои показываются включенными в конкретную историческую ситуацию.
Близится крах фашистской Германии, но гитлеровские войска продолжают бессмысленное сопротивление, нацистская военная машина работает по-прежнему четко и отлаженно. В Арденнах, где сложилась неблагоприятная для войск союзников обстановка, гитлеровское командование готовит наступление. В этой ситуации герои романа — беженка из Берлина Кэте Ленк, доктор искусствоведения Шефольд, выпущенный из концлагеря коммунист Хайншток, майор вермахта Динклаге, оказавшиеся по разным причинам в Винтерспельте, получают возможность реально воздействовать на ход событий и ускорить приближение конца войны.
Майор Динклаге — командир батальона, занимавшего позиции возле Винтерспельта, приходит к выводу, что он при сложившихся обстоятельствах мог бы без особого труда сдать свой батальон американскому командованию. Так возникает «план Динклаге», за реализацию которого и берутся герои романа. Вокруг «плана Динклаге» строится сюжет, обнажая сущность решений, поступков, нравственных позиций героев.
Уже в начале романа делается заявление, что план Динклаге остался нереализованным и указывается причина этого — нельзя допустить, чтобы вымысел зашел так далеко, историческая правда не должна быть нарушена: «Во время Второй мировой войны не было случая, чтобы какой-то батальон был сдан своим командиром врагу». Усилиям героев романа, направленным на осуществление плана Динклаге, препятствуют объективные обстоятельства: неготовность и нежелание американского командования способствовать капитуляции немцев, поступление приказа о снятии батальона Динклаге с этого участка фронта. Но кроме этого, есть еще субъективный фактор — личная вина каждого героя в том, что план не был реализован. Рассказывая о «попытке противостояния немецкому фашизму в предпоследний год Второй мировой войны», А. Андерш выводит героев, обладающих разным жизненным опытом, разной степенью ответственности, но сближает в определенном смысле их нравственные позиции, показывая несостоятельность их выбора. Критическая тенденция особенно сильна в обрисовке образа Динклаге.
Майор Динклаге для реализации своего плана не предпринял фактически ничего, план остался для него всего лишь «абстрактной идеей». Причина этого заключается в мировоззрении Динклаге, в его отношении к действительности. Мировая история для Динклаге — хаос, царство случая, война — «большая игра в индейцев». Однако и в этих условиях человек может выбирать, действовать согласно своей совести. После прихода нацистов к власти Динклаге сделал свой выбор между добром и злом — поступил добровольно на службу в вермахт, полагая, что армия даст ему возможность «остаться как можно меньше запятнанным», т. к. военные только выполняют приказы. Служба в армии стала для Динклаге удобной формой существования — это его бегство от действительности, способ спасения внутренней суверенности, личной свободы. Но эта позиция Динклаге на самом деле лишила его свободы, превратила в «оловянного солдатика», раба своих абстрактных философских догм. Верящий в совесть, возможность справедливого, гуманного выбора, Динклаге оказывается способным совершать безнравственные поступки, подвергать людей жестоким испытаниям, ставить на карту их жизнь. Так, требуя, чтобы Шефольд пришел к нему в качестве парламентера непременно через линию фронта, Динклаге становится невольным соучастником его убийства. Нравственный выбор Динклаге — бегство в себя — оборачивается конформизмом, пособничеством фашизму. (Не случайно образ Динклаге перекликается с образом убийцы обер-ефрейтора Райделя).
В отличие от Динклаге другие герои романа — Хайншток, Кэте, Шефольд — действуют, они не разделяют взглядов Динклаге, но и их позиции не бесспорны. Им часто не хватает трезвости в оценке обстоятельств, умения брать на себя ответственность за других, за все, что происходит вокруг них. Они привыкли, как и Динклаге, «жить в себе», отвечать только за себя. Герои оказываются нравственно неготовыми перейти от субъективного бунта к практическим действиям. Нравственный выбор героев, суть которого — сохранение внутренней суверенности, индивидуальной свободы, обнаруживает свою ограниченность и несостоятельность, когда поступки и судьбы соотносятся с ходом истории и проблема выбора получает историческое измерение.
Таким образом, А. Андерш, начинавший как представитель «морально ангажированной», нонконформистской литературы, которую X. Л. Арнольд назвал «западногерманским вариантом экзистенциализма», отказывается в конце своего творческого пути от абстрактно-экзистенциалистского рассмотрения проблемы выбора и ответственности и решает ее с более зрелых и четких, определенных опытом послевоенных десятилетий, позиций: нравственный выбор подразумевает не только внутреннее бегство, личную свободу, но и обязательно активную борьбу, ответственность за все, что происходит в мире.
В романе «Винтерспельт» отразилась важнейшая тенденция современной литературы — рассматривать судьбы людей, их решения и поступки в предельно широком масштабе — с точки зрения исторического процесса.
Пронизывающая роман «Винтерспельт» мысль «о человеческих возможностях перед лицом истории» звучит особенно актуально в наши дни, когда в исторических процессах значительно возрастает роль личностного сознания, когда события глобального масштаба оказываются порой в непосредственной зависимости от нравственных качеств личности, ее выбора и ответственности.
Л-ра: Проблема нравственности в зарубежной литературе. – Пермь, 1990. – С. 88-92.
Произведения
Критика
