«Дойти до самой сути...»
Г. Ратгауз
Альфред Андерш принадлежит к тому поколению немцев, ранняя юность и зрелость которого была омрачена годами фашистской диктатуры. В восемнадцать лет Андерш стал руководителем германского комсомола в Баварии, в девятнадцать — был заключен в концлагерь Дахау. После освобождения из лагеря Андерш отошел от политической деятельности. В годы войны он был мобилизован, сражался на фронте, затем дезертировал из гитлеровской армии, сдался в плен американцам. В своем творчестве — после войны Андерш выдвинулся как один из крупнейших прозаиков ФРГ — он постоянно возвращался к этим решающим для него жизненным впечатлениям. Острота первоначального шока ослабела с годами, зато пришло стремление как можно глубже разобраться в том, что стряслось с Германией и с немцами в эти страшные годы. Ему хотелось, если воспользоваться известным выражением Бориса Пастернака, «дойти до самой сути» в этом вопросе.
Роман «Винтерспельт», названный так по имени небольшой деревушки в Арденнах, — самое значительное произведение «позднего» Андерша. Его историческая канва точно обозначена в предисловии Ирины Млечиной: это военные действия на Западном фронте в конце 1944 года. Крах гитлеровского «тысячелетнего рейха» уже очевиден. Действие романа происходит незадолго до того, как командование вермахта начнет подготовленное в глубокой тайне наступление в Арденнах, пытаясь в последний раз повернуть колесо истории.
Кажется, никто из писавших о романе не заметил, что «Винтерспельт» — это и роман о «немецкой душе». Немцам издавна свойственны такие черты характера, как упорство, редкостная настойчивость в достижении намеченной цели, «северная» суровость, сближающая их со скандинавами, стремление глубоко обдумать происходящее в мире и свои собственные поступки. Сами по себе эти черты характера не дурны и не хороши. Все зависит от тех целей, которым они служат. Лишь в зависимости от этих целей возможна какая-либо нравственная оценка. Феноменальная «немецкая» настойчивость могла быть в равной мере свойственна и прусскому офицеру, ведущему своих солдат на бессмысленную гибель под «славными знаменами» Фридриха II, и борцу «невидимого фронта», который — с величайшей опасностью для жизни — втайне борется против гитлеровского режима. В романе «Винтерспельт» мы находим целую галерею специфически немецких характеров. Это майор вермахта Динклаге, искусствовед Шефольд, коммунист Хайншток, ефрейтор Райдель, молодая учительница Кэте Ленк. Каждый из них раскрывает те или иные грани «немецкой души».
Наиболее интересна и многогранна в романе фигура Йозефа Динклаге. Майор Динклаге — выходец из добропорядочной буржуазной семьи, образованный человек с традиционными офицерскими представлениями о порядочности и чести. Возможность сохранить эту честь он видит в армии, где и после 1933 года оставалось много офицеров и генералов прежней, «веймарской» закалки, с неприязнью, а то и с презрением относившихся к выскочке Гитлеру. (Из рядов подобной «военной оппозиции» вышли участники антигитлеровского заговора 20 июля 1944 года.) Убедившись в бессмысленности продолжения войны, Динклаге вынашивает план добровольно сдаться в плен американцам вместе со своим батальоном.
Противоположностью Динклаге в романе является ефрейтор Райдель. Динклаге свойственно чувство ответственности перед другими людьми (может быть, поэтому его так уважают простые солдаты), Райделю — животный эгоизм и жестокость. Нацисты любили покрасоваться в ореоле мужественности и доблести, якобы присущем избранным представителям «арийской расы». Райдель является живым опровержением этой легенды. Этот кавалер Железного креста гордится тем, что лично застрелил «пятьдесят Иванов». Но за его внешней грубой самоуверенностью скрывается величайшая ущемленность, коварство и трусость. Сын содержателя небольшой гостиницы, он с детства завидует всем более обеспеченным и образованным людям, попросту ненавидит их. Райделя так и распирает от беспричинной агрессивности, которая, в конце концов, толкает его на жестокое убийство искусствоведа Шефольда, добровольного посредника в переговорах, особенно раздражающего ефрейтора своей утонченной интеллигентностью.
Воплощением решимости становится в романе молодая берлинская учительница Кэте Ленк, потерявшая на войне жениха и родителей, погибших во время бомбежки, и заброшенная в эти края превратностями войны. В ее жажде деятельности, нетерпимости ко злу для нашего читателя открывается нечто общее с нашими героическими женщинами первых революционных лет, облик которых запечатлел Пастернак в стихах, посвященных легендарной Ларисе Рейснер:
Ты точно бурей грации дымилась.
Чуть побывав в ее живом огне,
Посредственность впадала вмиг в немилость,
Несовершенство навлекало гнев.
Важную роль играют в романе старший друг Кэте, бывший узник концлагеря, коммунист Хайншток и эмигрировавший из Германии искусствовед Шефольд, вызвавшийся быть на переговорах Динклаге с американцами добровольным парламентером с американской стороны и поплатившийся за это жизнью. Оба они как бы олицетворяют в романе «лучшую Германию». Главные герои романа как бы воплощают — в экстремальной форме, со свойственным немцам максимализмом — такие общечеловеческие понятия и явления, как долг (Кэте и Хайншток), жестокость (Райдель), колебания между решимостью и нерешительностью (Динклаге).
План Динклаге увязает в проволочках и препятствиях и в конце концов не осуществляется. Виной тому не только внешние обстоятельства. Динклаге способен действовать решительно лишь недолгое время, под влиянием полюбившей его Кэте. Его «гамлетовские» колебания чрезвычайно характерны; к нему можно легко применить слова русского поэта: «Суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано». Корень этих колебаний, душевной слабости Динклаге не только в его сословных, офицерских предрассудках.
Еще существеннее то, что Динклаге не может до конца определить свое отношение к фашизму. Умом он отвергает его, но умозрительное отрицание не перерастает в энергию действия.
Роман написан уверенной рукой: Андерш обнаруживает здесь богатые возможности своего повествовательного искусства. Известно, что Тургенев советовал писателям еще до начала работы продумать до мелочей биографии своих героев. Кажется, Андерш следовал этому совету. В роман введены точно обдуманные подробности предшествующей жизни героев, точно обозначена среда, в которой они жили и действовали. Благодаря этому герои романа оживают для нас. Отметим, что Андерш, зоркий наблюдатель природы, проявляет в то же время сознательное равнодушие к зримым приметам внешности своих персонажей, лишь изредка выделяя ту или иную деталь.
«Винтерспельт» — роман, необычный по форме, широко использующий элементы документальной и научной прозы. Не довольствуясь традиционными средствами прозы, Андерш вводит в свою книгу отрывки из военных сводок о боях на Западном фронте и даже из исторических трудов. Особую роль в ней играет природа. Предгорья Эйфеля, буковые леса, пещеры, холмы и равнины — все это запечатлено в романе четко и живописно. Природа не только создает атмосферу действия, но и вносит в роман сдержанную лирическую ноту.
[…] Проза Андерша иногда страдает рационализмом, излишней заданностью, подобно шахматной партии по заранее продуманному плану. В «Винтерспельте», кроме того, подчас встречаются избыточные авторские рассуждения и комментарии. В рассказах подобный рационализм незаметен, эта малая проза впечатляет своим лаконизмом и художественной цельностью.
[…] Вероятно, Андерш не поднимается до осмысления коренных философских вопросов человеческого бытия, как Гессе или Томас Манн. И все же Андерш занял свое место в ряду больших прозаиков. Среди многих, писавших о фашизме, вероятно, один лишь Андерш с такой отчетливостью поставил вопрос: почему Германия столько лет могла терпеть гитлеризм, почему она — даже на исходе войны — не в состоянии была освободиться от него своими силами? Андерш отвечает на этот вопрос не как историк и социолог, а как наблюдатель человеческих душ и очевидец многих решающих событий немецкой истории. Его ответ убедителен, а поскольку судьба Германии отозвалась на судьбах всей Европы, книги Андерша помогают глубже осмыслить многие драматические узлы европейской истории нашего столетия.
Л-ра: Литературное обозрение. – 1989. – № 3. – С. 61-62.
Произведения
Критика
