Кристоф Хайн. Вилленброк
(Отрывок)
Роман
1
Он присел возле чугунной печурки, чиркнул спичкой, поднес язычок пламени к вороху смятой бумаги и набросанной сверху стружки. Потом прикрыл дверцу и стал ждать. Когда огонь начал жадно потрескивать, снова открыл дверцу и подбросил в жерло пару поленьев. Обтер руки тряпкой, что лежала рядом, и только после этого сел за письменный стол. Вынул из ящика иллюстрированный журнал и принялся листать, другой рукой выудив из кармана сигарету и чиркнув зажигалкой. Ночью ему снилось, будто он бежит по нескончаемому пешеходному мосту над железной дорогой. Разглядывая сейчас снимки обнаженных девиц, он пытался вспомнить, где же он раньше этот мост видел. Во сне он гнался за каким-то мужиком, тот убегал, а он все никак не мог его догнать. Бежал, бежал за ним, а расстояние все не сокращалось. Он даже не знал, с какой стати он за этим мужиком погнался, понятия не имел, знакомы ли они вообще и какие такие между ними дела. И сейчас ну никак не мог сообразить, кто бы это мог быть. Единственное, что он помнил, — это длинный, нескончаемый мост, диагональные перекрестья решетки ограждения, вдоль которой он мчится, гулкое буханье шагов по металлу — его собственных и того мужика. И только мост показался ему знакомым. Будто он уже где-то когда-то по этому мосту однажды шел, но, сколько ни напрягал он память, смутные, расплывшиеся картинки не прояснялись.
“Это всего лишь дурацкий сон”, — сказал он себе, ленивым, смурным взглядом скользя по фотографиям девиц, что выставляли напоказ свои обнаженные прелести и зазывно улыбались. Потом захлопнул журнал и сунул обратно в стол, в тот ящик, где этого добра у него было навалом.
За дверью бытовки послышался легкий шорох. Он поднял глаза и увидел, что кто-то робко надавил снаружи на ручку двери. Он встал, подошел к двери, открыл. Перед вагончиком стояли шестеро мужчин, они смотрели на него выжидательно и молча.
— В девять, — сказал он и для наглядности постучал по циферблату своих часов, — в девять открываемся.
Он глянул на ворота, те стояли нараспашку — он позабыл их закрыть, въезжая утром во двор. Мужчины, ничего не поняв, все еще смотрели на него, смущенно улыбаясь, и тогда он повторил снова:
— В девять. — И, поскольку на мужчин это все еще не произвело никакого впечатления, добавил по-русски: — Дьевьять тшасов. — Он покивал для пущей убедительности, окинул взглядом замкнутый проволочным ограждением прямоугольник двора и вернулся к себе в бытовку.
Запер дверь, подошел к печурке, щипцами для угля подбросил в пламя несколько брикетов и снова уселся к столу. По очереди начал выдергивать все ящики подряд, деловитым взглядом окидывая их содержимое и тотчас же задвигая обратно. Из самого нижнего выхватил наконец прикусанную скрепкой пачку договоров и быстро их перелистал. Найдя то, что нужно, взялся за телефон, набрал указанный в договоре номер и довольно долго выяснял сроки поставки кондиционера. Потом еще раз перелистал договоры, снова набрал номер и на сей раз переговорил с шефом покрасочной мастерской.
Когда раздался стук в окно, он, не прерывая разговора, встал, открыл дверь и впустил стучавшего. Снова сел за стол, по-хозяйски забросил ноги на столешницу и, не отрываясь от телефона, кивнул. Закончив разговор, положил ладную, маленькую трубку мобильника в карман пиджака и обратился к вошедшему мужчине, который тем временем уселся на узкую потертую кушетку у стены.
— Что мы делаем не так, Юрек?
— Не так? О чем это вы?
— Они уже битый час торчат во дворе, так им не терпится купить у меня эти драндулеты. С какой стати ко мне ломится пол-Варшавы? Может, я дешевлю? Слишком мало прошу за эту рухлядь? Может, еще на тысячу больше за каждую заламывать?
— У нас доброе имя, шеф. Люди знают, здесь их не обманут. Мои земляки уверены: Юрек покупает и продает только хорошие машины. Так что вы бы лучше эту тысячу марок мне платили.
— Я подумаю, Юрек. В конце концов не все ли равно, кто меня ограбит — финансовая инспекция или собственный работник. Кофе хочешь?
Поляк отмахнулся.
— Пора открывать, шеф.
Он взял со стола стопку бумаг, после чего оба они встали и вышли во двор. Хозяин остался стоять на маленькой деревянной лесенке, что вела в бытовку, молча осматривая столпившихся перед ним людей и просторный, сплошь уставленный машинами двор. Юрек же спустился вниз и уже беседовал с покупателями. Каждого он расспрашивал и делал себе пометки. Потом подозвал одного и направился с ним через двор к стоявшей несколько поодаль машине. Остальные неспешно потянулись следом, держась на почтительном расстоянии, но стараясь ничего не упустить, — стайка молодых, крепких парней в дешевых темных костюмах и рубашках без галстуков, у которых при виде такой уймы автомобилей разбегались глаза.
Но вот один из клиентов остановился возле бытовки. Он ткнул в табличку с фамилией владельца и часами работы.
— Вы тут шеф?
Человек, стоявший на лесенке, кивнул. Потом, сойдя с последних двух ступенек, представился:
— Моя фамилия Вилленброк. Чем могу служить?
Указав на машину, оставленную у ворот, человек поинтересовался, не захочет ли Вилленброк ее купить.
— Сколько лет машине?
— Восемь, — ответил мужчина. Он достал из кармана документы на машину и протянул Вилленброку. Вместе они подошли к автомобилю. Торговец обошел вокруг машины, провел рукой по лаковому покрытию, открыл дверцу водителя и ненадолго сел за руль. Потом вылез, снова обошел машину кругом, постучал ногой по покрышкам.
— Сколько вы за нее хотите?
— Не знаю. Вы спец, вам виднее. Сколько вы за нее дадите?
— Вы в самом деле хотите, чтобы я назначил цену? Тогда я скажу: сто марок.
Человек вымученно улыбнулся.
— Я рассчитывал тысяч на пять. Так, во всяком случае, мне в моем автосервисе сказали.
— Тогда продайте ее вашему автосервису.
— Они не покупают подержанных машин.
— Тогда пусть и цены такие не выдумывают. Я могу вам предложить две тысячи.
— Машина только в одних руках была! Вы на тахометр взгляните, я же на ней и не ездил почти.
— Это и плохо. Маленький пробег сразу наводит на подозрения. Километраж тысяч на десять побольше был бы куда достовернее.
— Резина совсем новая.
— Это я вижу. Потому и предлагаю вам такую цену. Резина в этой тачке — самое лучшее. Ее бы я и без машины взял.
Вилленброк попросил его открыть капот и запустить движок. Потом оглянулся на толпу покупателей, которая теперь переместилась поближе к проволочному забору, где осматривала небольшой фургон, и громко позвал Юрека. Когда поляк обернулся, Вилленброк поднял правую руку и резким, властным взмахом приказал ему подойти.
— Посмотри-ка эту машину, Юрек. Две тыщи за нее можно дать?
Поляк влез под капот, послушал, как работает двигатель, пощупал кабели и патрубки, потом провел пальцем по слегка подрагивающему блоку цилиндров. Выпрямился, тщательно обтер “концами” руки и посмотрел на шефа.
— Масло гонит чуток. Прокладку надо сменить. А так порядок. У нас на дворе есть машины и похуже этой.
Он скользнул взглядом по владельцу машины и направился к своим покупателям.
— Так что две тысячи, — повторил Вилленброк. — Идет?
— Я рассчитывал на большее.
— Понимаю. На вашем месте я бы говорил то же самое. Но больше я вам предложить не могу, в конце концов, мне же эту машину еще продать надо.
Он терпеливо ждал ответа мужчины, который пристально разглядывал свой автомобиль, будто видит его в первый раз.
— Хорошо, согласен. Вы проворачиваете выгодную сделку, но у меня нет времени.
— Разумеется, я проворачиваю выгодную сделку. Иначе какой смысл вести этот бизнес? А вы как думали? Пойдемте.
Он направился к бытовке, мужчина двинулся за ним. Вилленброк предложил гостю присесть на кушетку. Достал из письменного стола формуляры и начал их заполнять, то и дело поглядывая в документы на машину.
— Кому же вы продаете такую прорву машин?
— Все в Восточную Европу уходит. Польша, Россия, Румыния, это как бездонная бочка.
— Значит, дела у вас идут хорошо?
— Лучше некуда. Если бы еще финансовая инспекция кровь не пускала, я бы, глядишь, просто помер от счастья.
— Почему бы в таком случае вам не заплатить мне за машину настоящую цену?
Вилленброк прекратил писать и оторвал глаза от бумаг. Потом рассмеялся.
— Вам квитанция, счет нужны? Если нет, я могу еще три сотни накинуть.
— Не нужны мне никакие бумаги. На что они мне?
Вилленброк достал из внутреннего кармана пиджака пачку купюр и медленно отлистнул на стол оговоренную сумму, добавив к ней еще три сотни.
— Я не только старую машину у вас забираю, я избавляю вас от проблемы. Смотрите на это дело так.
Он придвинул ему две бумаги на подпись, проштемпелевал все, что нужно, положил документы на машину вместе с ключами в конверт, а конверт — в ящик стола. Встал, протянул мужчине на кушетке отсчитанные деньги и проштемпелеванные бумаги. Тот бросил на деньги и бумаги пренебрежительный взгляд и ни слова не говоря сунул в карман.
— А что здесь раньше было? Не могу припомнить, но я же точно знаю, что раньше здесь было что-то другое.
— Садоводство, — подсказал Вилленброк. Снова усаживаясь на стул, он сквозь заляпанное оконное стекло глянул во двор. — Прежнему хозяину аренда оказалась не по карману, вот он и перебрался на окраину. Оно и разумней. Все эти цветы, горшки и капустная рассада в центре города ни к чему. Во всяком случае, за городом климат для зелени куда полезней.
— Выходит, подержанными машинами выгодней торговать, чем цветами?
— Конечно. Это лучшая моя идея за последние десять лет. Только жена недовольна. Для нее все торговцы автомобилями хапуги и жулики. Даже заходить сюда — и то побрезговала. А я бы с радостью ее к себе нанял, посадил бы на бухгалтерию и налоги, для такого дела, если вы в курсе, свой человек лучше всего. Но она ни в какую, даже говорить бесполезно. Ну да ладно, сделал я ей маленький бутик, дребедень всякую продавать для дамочек, знаете, которые в костюмчиках и жемчугах, пусть потешится. Слава богу, на ее деньгах свет клином не сошелся.
Он извлек из стола металлическую кассету и отпер ее. Достал из внутреннего кармана пачку денег, любовно провел большим пальцем по ее краю, потом сложил ее с другой, которую вынул из кассеты.
— Могу я узнать, чем вы занимались раньше, до того как автомобилями начали торговать?
— Инженер я. Двадцать лет инженером оттрубил на заводе вычислительной техники, в “Триумфаторе”. После перелома на что мы только не пускались, лишь бы выкрутиться, но шансов никаких — связей нет, отношений налаженных нет. Ну и, конечно, финансового обеспечения такого нету. Напоследок фирма три месяца неплатежеспособной была. Мне до сих пор кто-то мое жалованье за три месяца должен, только привлечь за это я почему-то никого не могу. Потом три квартала я вообще без работы мыкался, все пытался где-нибудь по специальности устроиться. Куда там! Вы даже представить себе не можете, сколько инженеров эта социалистическая республика наплодила. И все было мало, а теперь вдруг оказалось, что почти все они лишние. В службе занятости я половину своего инженерного института встретил. Не сказать чтобы это была радостная встреча выпускников, вы уж поверьте.
Он небрежно помахал банкнотами в воздухе. Потом сложил их обратно в кассету, перебрал пальцем другие сложенные там бумаги и захлопнул металлическую крышку. После чего запер кассету и снова убрал ее в ящик стола.
— Не слишком все это было приятно, зато поучительно. В конце концов я допер, что к чему, и нырнул с головой в бизнес. Шурин, спасибо ему, надоумил. Это он мне предложил подержанными автомобилями заняться. Сам-то он из деревушки под Бременом, у него там фирма по строительству колодцев. Начинал вообще вдвоем, а теперь у него уже пятнадцать человек. Говорю вам, малый просто гений, у него абсолютный нюх на такие дела. Чутье безотказное. Этот нигде не пропадет, он всегда и всюду выкрутится. Когда у нас тут государство приказало долго жить, он сразу свой шанс учуял. Колодцы свои на двоих подмастерьев кинул, а сам открыл на востоке то ли четыре, то ли пять авторынков подержанных машин. Три года он тут пенки снимал, потом все это бросил, а свою прежнюю фирму расширил. И меня чуть ли не силой заставил открыть свое дело. Машины, которые он не мог продать, мне перешли, с них я и начал. Он и сегодня еще делает вид, будто меня тогда облагодетельствовал, но теперь-то я знаю, он даже на этом сумел заработать. А он по-другому просто не может. Жена моя, как вы, наверно, догадываетесь, своего братца не особенно ценит. Она все больше по духовной части, искусство и все такое, но у парня нюх безотказный. Он засунул меня в торговлю автомобилями, но он же и кредит мне обеспечил. Вы ж понимаете, никакой банк безработному инженеру гроша ломаного не даст. Ну а рядом с ним и на мою грешную головушку благодатным дождичком прыснуло.
Его ладони, которыми он только что продемонстрировал этот благодатный дождь, вдруг застыли в воздухе. Весь подавшись вперед, он глянул на мужчину ободряющим взглядом и напрямик спросил:
— Но довольно обо мне. Чем занимаетесь вы, позвольте узнать?
— Да так, малюю.
— Маляр или живописец?
— По вашей классификации живописец.
— Художник, значит. Какой почет моим убогим сводам. И что же — вы знамениты?
— Нет.
— Но жить-то на это хоть можно?
— Более или менее.
— Трудные времена, верно? Кто нынче станет картины покупать?
Он вынул из ящика договор купли-продажи и стал задумчиво его изучать.
— Вообще-то фамилия ваша мне вроде как знакома. А выставки у вас были?
— Полно, — ответил мужчина с кушетки. — И тут, и там.
— И в Берлине?
— И в Берлине.
— Я так и знал! Чувствую, фамилия знакомая. Сам-то я искусством не слишком увлекаюсь, но жена у меня на этом деле просто помешана. Она по всем выставкам бегает, по театрам и все такое, ну вы сами знаете. Готов спорить, она вас знает. Вот руку даю на отсечение, хотите верьте, хотите нет.
— Охотно вам верю, господин Вилленброк. Вы получили мою машину, я получил за нее деньги, по-моему, мне пора. Передайте вашей жене от меня привет.
— Да если я ей расскажу, кто сегодня прямо вот тут у меня сидел, она же ни за что не поверит. Сделайте одолжение, господин Бергер, я вас прошу, это сущий пустяк. Можно нас с вами тут сфотографируют? Вас это не слишком затруднит?
— Затруднит, но если уж без этого никак нельзя…
Они оба встали. Вилленброк достал из стенного шкафа фотоаппарат и жестом пригласил художника выйти вместе с ним на крыльцо бытовки. Сам он прошел первым и распахнул дверь.
— Юрек! — крикнул он через весь двор.
— Секундочку, шеф!
— Нет, иди сюда! Сейчас же!
Поляк трусцой поспешил к бытовке.
— Знаешь, кто это такой, Юрек? Это знаменитый художник Бергер. Иоханнес Бергер. Слыхал про такого?
— Нет, шеф.
— Что с тебя взять, Юрек. Бескультурье. Это очень знаменитый художник. Ты понял?
— Понял, шеф. Я могу идти? Клиенты ждут.
— Погоди. Ты нас сфотографируешь. Вот, возьми камеру и сделай нормальный снимок.
— Но у меня же все руки в масле, шеф.
— Не страшно, не страшно, снимок все равно важней. — Он повернулся к художнику. — Это секундное дело, дружище, щелк — и готово. Это же поляроид, мгновенное фото. Мы сразу увидим, получился снимок или нет. Ну что там у тебя, Юрек?
— Не знаю, шеф. Что-то не так.
— Дай сюда, я посмотрю.
Легко соскочив с крыльца, он подошел к поляку, взял у него фотоаппарат, повертел в руках.
— Так он же не заряжен! Ни одного кадра не осталось. Ты купил новую кассету?
— Вы ничего не говорили, шеф. Не было такого указания.
— Вот незадача! Вы уж извините. Это ж надо, глупость какая! Что я теперь жене скажу? Что ко мне приходил сам Иоханнес Бергер, а у меня в аппарате ни одного кадра. Катастрофа!
— Теперь я могу идти, шеф? Клиенты у меня.
— Да иди уж, иди. А вы, если окажетесь неподалеку, все-таки загляните. Хоть на секундочку. Я уж позабочусь, чтобы для такого случая у меня всегда новая кассета была.
— Что ж, тогда всего хорошего, — рассмеявшись, сказал мужчина.
— Погодите. Пожалуй, нам стоит еще раз обсудить цену. Машина у вас и правда в хорошем состоянии. По совести, мне бы следовало еще сотни две вам накинуть. Негоже мне вас надувать. С другой стороны, мне же эту машину еще продать надо. А у этих людей — какие у них деньги, сами видите, им лишь бы ухватить что подешевле. Они же тоже покупают, чтобы у себя там перепродать.
— Да нет уж, оставим все как есть. Мы сторговались, я согласился, пусть все так и будет. Всего хорошего.
— Но не забывайте: вы обязательно должны зайти. Иначе моя жена этого просто не переживет.
Художник снова рассмеялся и кивнул. После чего, пройдя через двор, скрылся за воротами. Вилленброк еще какое-то время смотрел ему вслед, потом стал наблюдать за своим подчиненным, который, показывая машину, что-то объяснял клиенту — пожилому низкорослому мужчине с оттопыренными ушами; остальные покупатели, застыв молчаливым полукругом на почтительном расстоянии, жадно ловили каждое слово Юрека. Вернувшись в контору, Вилленброк еще раз перебрал разложенные на столе бумаги. Потом взял лежащий тут же на столе шикарный иллюстрированный том — историю авиации времен Первой мировой войны, — откинулся на спинку кресла и углубился в изучение фотоснимков монопланов и бипланов и в их описание.
Примерно час спустя Юрек постучал ему в окно и нехитрыми жестами доложил о продаже трех машин. Сразу после этого он привел в бытовку пожилого лопоухого мужчину. Вилленброк предложил покупателю место на кушетке и выслушал доклад Юрека о проданной машине и оговоренной цене. Затем достал из ящика глянцевый журнал с обнаженными девицами и протянул клиенту.
— Маленький подарок от фирмы, — сказал он и посмотрел на подчиненного, дожидаясь, пока Юрек переведет его слова. Потом принялся заполнять бумаги, Юрек и тут должен был переводить. Покупатель тем временем смущенно перелистывал журнал. Когда Юрек предложил ему расплатиться, он извлек пачку денег из холщового мешочка, который носил на груди под рубашкой, и долго, прижимисто отсчитывал банкноты, прежде чем положить их перед Вилленброком на стол.
— Ты все ключи ему отдал? — спросил Вилленброк.
Поляк кивнул.
— Тогда отдай ему документы и скажи что-нибудь хорошее на прощанье.
С этими словами Вилленброк одарил лопоухого сияющей улыбкой и запер кассету с деньгами.
— Я и машину вашего приятеля, ну, художника этого знаменитого, тоже продал, — сообщил Юрек, когда покупатель вышел из бытовки.
— Почем?
— Четыре, шеф. Это же хорошая цена, верно? Даже очень хорошая.
— Не знаю, Юрек. Вообще-то она дороже стоит. Если бы на тыщонку побольше...
— Так что, не продавать? Я тогда скажу клиенту.
— Продавать, Юрек, конечно продавать! Прочь со двора — и дело с концом, это тоже неплохие деньги. Зови его сюда.
После обеда Вилленброк сообщил Юреку, что должен часа на два отлучиться. Сперва он поехал в банк положить на счет выручку и оформить кое-какие платежи, после чего, снова усевшись в машину и повернув к себе зеркало заднего вида, стал придирчиво изучать в нем свою физиономию. Достал из перчаточного отделения электробритву, побрился, то и дело поглядывая в зеркало и пальцами оттягивая кожу на лице. Сунул бритву обратно, вместо нее извлек флакончик туалетной воды и побрызгался. А еще через двадцать минут уже припарковывался перед парикмахерским салоном в районе Лертского товарного вокзала. Он вошел и остановился в дверях. Салон был дамский, парикмахерши и клиентки воззрились на него с удивлением. Толстуха кассирша, крашеная блондинка с пышной копной, которую она считала прической, поинтересовалась, что ему угодно. Он ответил, что хотел бы видеть госпожу Лор.
— Педикюр в соседнем салоне, вон там, — ответила толстуха, указывая на дверь, — но если вам записаться, то можно и у меня.
— Я должен сам с ней поговорить, — бросил Вилленброк.
Он по-хозяйски стукнул в дверь соседней комнаты и вошел. Помещение за дверью оказалось разгорожено на отсеки свисавшими с потолочных штанг белыми простынями, так что получились три крохотные кабинки и еще что-то вроде приемной. В комнате стояла тишина и никого не было видно, но Вилленброк чувствовал — кто-то тут есть. Женский голос спросил, кто там. Вилленброк вместо ответа откашлялся.
— Да кто там? — спросила женщина снова, а потом добавила: — Подождите, пожалуйста, я сейчас заканчиваю.
Вилленброк уселся на один из пластиковых стульев. Из-за простыней до него доносились тихие женские голоса и равномерное металлическое позвякивание инструментов, напомнившее ему стук капель из подтекающего крана. Ему было неловко. Он чувствовал себя явно лишним в дамском салоне и почему-то испытал непреодолимое желание начать громко насвистывать. На его свист одно из полотнищ тут же отдернулось, из-за него появилась пожилая женщина в черном, которая молча на него уставилась. Вслед за ней вышла молоденькая девушка в белом халате. При виде Вилленброка она покраснела до корней волос.
— Ах, это вы, — пробормотала она, — я сейчас…
Подойдя к пульту, она заполнила счет для кассы и протянула его клиентке.
— Увидимся через месяц, — сказала девушка.
— Через месяц, — эхом отозвалась женщина в черном и кивнула. Потом вышла.
Теперь молоденькая девушка стояла прямо перед Вилленброком, который все еще сидел на стуле и смотрел на нее. Он смотрел ей в глаза, потом взгляд его скользнул по коротенькому халатику и замер на ее ногах.
— Даже не знаю, чего вы от меня ждете? — кокетливо заметила девушка. Она уперла руки в боки и слегка притоптывала правой ногой, словно ей трудно совладать с распирающей ее энергией. Мужчина в ответ только улыбнулся.
— Звоните ни с того ни с сего, потом вот так заявляетесь. Я, право, не понимаю, что все это значит.
— Я продал вам машину и теперь хочу удостовериться, довольны ли вы приобретением. Это входит в сферу моих услуг. Могу я пригласить вас на чашечку кофе?
Девушка рассмеялась и весело встряхнула головой. Потом отодвинула занавеску своей кабинки и зашла туда. Она расстегнула халатик и взяла платье, что висело тут же на плечиках. Но прежде чем переодеться, задернула белую простыню. Выйдя, она подошла к небольшому зеркалу, подкрасила губы и стала причесываться. Когда она провела гребнем по волосам, их взгляды встретились в зеркале.
— Лучше вы идите первый. И ждите меня возле часового магазина, — сказала девушка, продолжая неторопливо расчесывать волосы. При этих словах Вилленброк почувствовал, как тревожное напряжение внутри мгновенно ослабло. Он перевел дух и вышел на улицу.
Когда девушка вышла из салона, Вилленброк ждал ее, прислонясь к своей машине. Он энергично распрямился и распахнул перед ней дверцу. Девушка, однако, намеревалась ехать в своей машине, но он пообещал, что после кофе обязательно привезет ее обратно. Они поехали к отелю на площади Жандарменмаркт. Он подкатил прямо к подъезду, вместе с купюрой вручил услужливому портье ключи и попросил припарковать машину. Несколько озадаченный портье поинтересовался, является ли Вилленброк постояльцем отеля, на что тот только небрежно кивнул. В гостиничном холле имелся бар, Вилленброк провел девушку прямо туда и сразу заказал два кофе и два бокала шампанского. По пути она успела прощебетать, она, мол, всегда знала, что он ей еще позвонит, на что Вилленброк ответил: дескать, и он знал, что она об этом знает.
Расплатившись, он прошел с ней к стойке портье и попросил ключи от машины и от заказанного номера. Когда они уже выходили из лифта на третьем этаже, она заметила, что в семь ей надо быть дома, иначе у нее будут неприятности, на что он ее заверил: меньше всего он хочет ей неприятностей, скорее совсем наоборот.
В номере она осмотрелась и позвала Вилленброка, чтобы показать ему ванную комнату. Он уже держал в руках бутылку вина, откупорил ее и наполнил два бокала. Девушка уселась в кресло напротив и смотрела на него с задорной усмешкой.
— Ну? — спросила она. — И что теперь?
— Выпьем вина, Рита. За твое здоровье и за то, что мы снова встретились.
— Я больше пить не буду. От меня не должно пахнуть, когда я домой приду.
Вилленброк отпил глоток из своего бокала, потом встал, обошел кресло девушки и обнял ее за плечи. Его руки медленно поползли к ее груди.
— Перестань, — сказала она. — На этом платье видно малейшее пятнышко.
Она встала, одним спортивным движением скинула с себя платье и теперь стояла перед ним в одних трусиках.
— Что с тобой? Ждешь особого приглашения?
Он хотел притянуть ее к себе и поцеловать, но она отстранилась.
— Разденься сперва, — распорядилась она, стянула с себя трусики и забралась в постель. Укрывшись простыней до подбородка, она наблюдала, как он раздевается.
— Я сразу знала, — сказала она. — Как только тебя увидела, сразу поняла, что ты на меня запал.
— А ты на меня?
— После скажу. Я всегда это только потом знаю.
Два часа спустя он подвез ее к парикмахерскому салону, где была припаркована ее машина. Когда они прощались, девушка спросила, увидятся ли они снова.
— С удовольствием, — ответил Вилленброк. — Всегда пожалуйста. Позвони мне. У тебя же есть мой телефон.
— По-моему, будет лучше, если ты мне позвонишь. — И, перехватив его удивленный взгляд, добавила: — Просто мне так больше нравится.
Незадолго до закрытия Вилленброк снова был на рабочем месте. Он выслушал отчет Юрека о том, что происходило за время его отсутствия, просмотрел заполненные формуляры. Юрек показал ему машину, которую он принял и владелец которой придет завтра, чтобы заключить с ним договор. Потом он вручил Вилленброку два листочка, на каждом фамилия и номер телефона. И сообщил, что сюда к ним на двор заходила женщина, его спрашивала, очень красивая, оставила ему вот эту записочку. А потом еще мужчина какой-то звонил, просил перезвонить. Вилленброк глянул на первый листок и даже присвистнул от удовольствия. Потом взял вторую записку и громко прочел на ней фамилию Бернер. Немного подумал, потом усмехнулся.
— Товарищ по работе, — пояснил он. — Бывший.
Юрек кивнул, хотя человека этого явно не знал и вообще о прежней жизни шефа был осведомлен скудно.
— Ну, тогда до завтра, — сказал он, прощаясь.
Вилленброк еще полчаса занимался бумагами, потом долго звонил по телефону. Положил ключи от машины и документы в черный “дипломат”. И, прежде чем выйти из бытовки, включил на ночь сигнализацию.
Критика
