Кристоф Хайн. Дикая лошадь под печкой

(Отрывок)

(сказочная повесть)

1
ГЛАВА ПЕРВАЯ

в которой я знакомлюсь с Якобом Боргом и узнаю про кораблекрушение и про настоящую Карту Сокровищ
С Якобом Боргом мы познакомились в апреле.
Была пятница. Я оставил свою машину в переулке и заглянул на почту узнать, нет ли там для меня какого-нибудь письма. Или хотя бы открытки. Нет, никто обо мне не вспоминал.
Вернувшись, я увидел возле своей машины мальчика. Он открывал дверцу и с грохотом захлопывал её опять. Было видно, что это доставляет ему удовольствие. Я остановился рядом..
— Здорово хлопает, — сказал он и снова грохнул дверцей.
— Ничего, — промямлил я без особого восторга.
— Твоя машина? — догадался он. Я кивнул.
— Тебе, наверное, не нравится, что я так делаю? — спросил он с интересом.
— Да, не особенно, — подтвердил я.
Он хлопнул дверцей в последний раз и не спеша удалился за угол. Когда я проезжал мимо него, он сидел на тротуаре и смотрел, как синица тянет из земли червяка.
Спустя несколько дней я встретил его опять.
Шёл дождь.
Сильный дождь.
Якоб Борг стоял возле крыльца. На нём был зелёный дождевик, и он задумчиво смотрел на лужу.
— Как дела? — окликнул я его. — Скучаешь?
— Я никогда не скучаю, — ответил он, даже не обернувшись. И стал протыкать палкой пузыри — их много вздувалось на воде.
— У тебя, наверное, есть друзья, ты с ними играешь?
— Конечно, есть, — сказал он.
— Из школы ребята?
Он покачал головой:
— Нет, в школу они не ходят. — Подумал ещё и добавил: — Ну, то есть иногда ходят. Но не особенно часто. Им там, понимаешь, не очень-то интересно.
— А, — сказал я, — понятно. А где же твои друзья сейчас?
— Наверху.
— Наверху?
— Ну да, у меня в комнате. Катенька, Маленькое Орлиное Перо, Принц Понарошку, Бродяга Панадель. И ещё Хвостик, осёл.
Он выловил из лужи дощечку и посадил на неё чёрного жука.
— И правда много друзей, — удивился я.
— Ага, — сказал он, внимательно наблюдая, как чёрный жук переплывает лужу на своём судёнышке.
— А как ты с ними со всеми познакомился?
Якоб ответил не сразу.
— По-разному. Бродягу, например, я нашёл около леса, на опушке.
— Нашёл? — переспросил я.
— Ну, то есть встретил, — сказал он, — Но это долгая история.
— Может, расскажешь?
Якоб пристроил рядом с чёрным жуком небольшую щепку, чтоб была спасательная шлюпка на случай, если судно перевернётся. Потом он загнал корабль в бухту, поставил его там на якорь. И начал рассказывать.
Так я услышал от него много разных историй и теперь перескажу их вам своими словами.
Вот первая:
Про то, как осёл Хвостик познакомился с Бродягой Панаделем и как его самого при этом открыли

Как-то после обеда Якоб Борг, Принц Понарошку и осёл Хвостик отправились гулять за город. Они шли просёлочной дорогой в сторону берёзовой рощи, которая называлась Блаберский лес. Вдоль дороги было полно малины и ежевики. Но Якоб Борг на ягоды не смотрел. Он шёл быстро, почти бежал, а Принц Понарошку старался не отставать.
Принц Понарошку был родом из Африки. Как он попал к Якобу Боргу, никто уже точно не помнит. Это было очень давно. Появился и стал у него жить. Носил он всегда зелёный тюрбан, белые шёлковые шаровары и красный жилет. Цвет лица у него был смуглый, а голос нежный, приятный — Катеньке очень нравилось, как он поёт и сам себе подыгрывает на пианино.
— Настоящий артист! — говорила она.
Почему его так звали — Принц Понарошку, — тоже никто не знал. Когда его самого спрашивали про это, он объяснял так:
— Кажется, когда-то мы играли в игру, где я был Принцем. Только не настоящим, а понарошку. Потом игра кончилась, но меня до сих пор так и зовут: Принц Понарошку.
Не знаю, стало ли вам что-то понятней после такого объяснения.
Ну вот, двое друзей быстро шли по дороге, а Хвостик неторопливо трусил сзади. На шее у него болтался котелок. Он всегда брал его с собой на прогулку: вдруг попадётся что-нибудь съедобное, можно будет набрать припасов на зиму. Он рвал самые красивые, самые спелые ягоды ежевики — ягодку справа, ягодку слева. Только в котелок ни одна почему-то не попадала, всё только в рот.
Хвостик всегда чувствовал себя голодным. Он не помнил, чтобы наедался когда-нибудь по-настоящему досыта. Во всяком случае, так ему самому казалось. Если бы, скажем, после сытного-пресытного обеда ему предложили ещё шоколадную вафлю или даже целый карамельный пудинг — он бы не отказался. Только никто ему ничего такого не предлагал.
И вот он обирал по дороге кусты, стараясь не прислушиваться к урчанию в животе. Потом, спохватившись, что отстаёт, галопом догонял друзей. При этом приходилось пропускать множество ягод, он только печально оглядывался на них.
А Якоб Борг всё шёл и шёл вперёд. Шёл и разговаривал сам с собой. В тот день он был очень не в духе.
— Пять огорчений за один день! Это всё-таки слишком. Сперва старшеклассники пихнули меня прямо на стенку. И тут же завхоз на меня наорал. Как будто я виноват! Потом учительница и весь класс стали надо мной смеяться. Подумаешь, не смог пробежать по какому-то дурацкому бревну! На перемене одна девчонка обозвала меня «очковой змеёй». Прихожу домой — папа сразу предупреждает, чтобы я не шумел, не мешал ему. И всё за один-единственный день, представляешь?
Он глянул на Принца Понарошку с такой яростью, что тот даже испугался и ничего не ответил.
— Счастливчик, — проворчал Якоб, — тебе не надо ходить в эту проклятую школу!
Принц Понарошку закивал: конечно, конечно. Хотя, честно сказать, ему-то в школу очень хотелось. Он так мечтал походить туда хоть недельку. Хоть один денёк. Недаром же Катенька ему говорила: «Лучше школы нет ничего на свете, честное слово! Я вот ходила бы в школу всю жизнь». Она и так бывала там почти каждый день. Якоб Борг по утрам брал её с собой. А потом ещё дома она помогала ему готовить уроки.
Так они шли и беседовали. Какие бывают в жизни неприятности. И как странно, что разные люди по-разному смотрят на одно и то же. На школу, например. И когда осёл, оторвавшись от ягод, галопом догонял друзей, он убеждался, что они даже не заметили его отсутствия. Всё только говорили про школу да про школу, а до Хвостика никому и дела не было.
Хвостик обиделся. Больше всего его задевало, когда на него не обращали внимания. И разговоры о школе он тоже не очень любил.
— Ай-яй, — покачивал он головой, — зачем думать о школе да об уроках? На свете есть вещи куда интересней.
У него от одной мысли про уроки, и особенно про устный счёт, начинали мурашки по спине бегать. Если у ослов, конечно, такое бывает. Дело в том, что Катенька зачем-то хотела, чтобы он научился считать. Она задавала ему всякие противные вопросы и держалась при этом ужасно серьёзно.
— Ну, так сколько будет два прибавить один? — спрашивала она строго, прямо как настоящая учительница.
Хвостик только глазами хлопал, да мотал хвостом, да беспомощно поглядывал на друзей. А Катенька торопила:
— Ну, долго ты ещё будешь думать, а, Хвостик?
И осёл бормотал неуверенно:
— Я думаю, должно получиться не больше четырёх. Или, может, пяти. — И добавлял поскорей, чтобы Катенька не рассердилась: — Вообще-то я знаю сколько. Просто вспомнить сейчас не могу. Может, два?
Катенька только качала головой. Но что мог поделать Хвостик, если как раз в тот момент, когда она задавала ему задачу, у него начинало урчать в животе? А когда у тебя урчит в животе, ни о чём другом думать уже невозможно. Во всяком случае, если ты маленький ослик, а голоден, как большой.
Нет, не любил он эти разговоры про школу. Но ещё ужасней, когда на тебя не обращают внимания.
Размышляя так, он дошёл до опушки Блаберской рощи. Вдоль неё вилась речка Блаберка. Речка была совсем маленькая. С берега на берег можно было просто перешагнуть. Словом, крохотная речушка.
Хвостик лёг на траву и углубился в свои невесёлые мысли.
«Ай-яй, — думал он, — а про меня все забыли. Что им до какого-то маленького ослика! Вот и останусь здесь лежать навсегда, раз я никому не нужен».
И чем больше он так думал, тем несчастнее себя чувствовал.
«Может, я тут и умру, и никто даже не заплачет. Ведь могу же я умереть с голоду? И никто, никто про меня не вспомнит. Ай-яй! Ай-яй! Ай-яй!»
Да, совсем стало тоскливо. Он несколько раз жалобно повторил своё ослиное «ай-яй» и, чтобы утешиться, попробовал вспом-
нить вкус булочки с изюмом, которую ел на прошлой неделе. Но от этого стало ещё хуже. Жужжали мухи, лениво гудели шмели, журчала вода в речке Блаберке. Хвостик уже решил было сунуть в рот переднее правое копытце и немного пососать его — это ведь лучше всего помогает забыть всякое горе, — как вдруг совсем рядом чей-то хриплый голос затянул странную песню. Вот такую:

По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там,
Моряку не сидится на месте.
Был бы парус, да ветер, да сто килограмм
Пирогов из слоёного теста.
Хвостик вскочил и осторожно пошёл на голос. На траве лежал какой-то оборванец. На нём было пальто со множеством заплат и с оттопыренными карманами. На голове мятая шляпа, украшенная цветком мака.
Это был Панадель, бродяга.
Бродяг, говорят, повсюду немало. Они любят путешествовать по свету налегке, даже без чемоданов. У них нет никакого имущества, только то, что в карманах. Даже денег нет. Мы, говорят они, на деньги плюём. (Интересно бы посмотреть, как они это делают.) Угостишь их бутербродом с сыром — они и довольны. Нам, говорят, ничего не нужно, кроме свободы.
Вообще пожить так недельку-другую, наверно, неплохо. Особенно летом. Бродить себе целыми днями, валяться на травке да греться на солнышке. И каждый день у тебя выходной. Но попробуй так выдержать долго. Надоедает. И ведь не всё время лето. Словом, бродягам тоже бывает несладко. Особенно когда замёрзнешь, проголодаешься да вспомнишь, что у других есть свой дом, и тёплая постель, и на ужин ещё кое-что, кроме бутерброда с сыром.
Ну вот. Ослик увидел Бродягу, а Бродяга увидел ослика, потянулся и спросил удивлённо:
— Откуда ты взялся?
— Из дома, — робко ответил Хвостик и копытом показал на дорогу.
Бродяга обрадовался:
— Вот это хорошо! А то я уже боялся, что попал на необитаемый остров.
— На остров? — удивился осёл.
— Ну да. А я терпеть не могу попадать на необитаемые острова. Вот тощища, скажу тебе! Поговорить не с кем. Никакой компании, если ты меня понимаешь, конечно.
Хвостик покачал головой.
— Не думаю, что мы живём на острове. Во всяком случае, я про это никогда не слыхал.
— Конечно, на острове, — уверенно сказал Панадель. — И открыл его я. Ему только надо теперь дать название. Скажем, Остров Бродяги. Как, по-твоему, ничего?
Он встал и посмотрел вокруг, как будто окидывал взглядом свой остров. Потом посмотрел на осла и небрежно заметил:
— Тебе я тоже дам имя, не волнуйся. Надо только подумать, какое.
Вот это Хвостику было совсем ни к чему. Он стал объяснять Панаделю, что имя у него уже есть, и очень хорошее.
— Странно, — удивился Бродяга, — как же так? Я тебя только что открыл. Откуда же у тебя взялось имя?

Этого маленький ослик не мог ему объяснить.
— Странно, странно, — озабоченно повторял Панадель. — Кажется, этот остров полон загадок.
— А как это ты меня… открыл? — решился, наконец, спросить Хвостик. Ему было несколько не по себе от мысли, что его открыли.
— Да так, взял и открыл, — ответил Бродяга. — Тебя и твой остров. И значит, теперь остров мой. Так всегда полагается. Я Открыватель, а ты туземец и должен быть со мной вежливым и гостеприимным.
И, помолчав, добавил:
— Как, по-твоему, не пора ли немного перекусить?
— Ай-яй! Я сам как раз про это подумал, — обрадовался Хвостик и выжидательно посмотрел на Бродягу. Верней, на его оттопыренные карманы. Интересно, чем они так набиты?
— Я думаю, бутерброд с ветчиной и ломтик сыру будет как раз то, что надо, — сказал Панадель.
— Да! А ещё, может, немного пудинга, — добавил Хвостик. Бродяга начинал ему всё больше нравиться.
— Между прочим, картофельный салат тоже вещь неплохая. Если, конечно, его как следует приготовить! — назидательно заметил Панадель.
Хвостик кивнул. Ему пришлось сглотнуть слюну, прежде чем он смог выговорить:
— Да, особенно если на закуску ещё карамельный пудинг!
— Я вижу, мы найдём общий язык, — сказал Бродяга и поднял руку, чтобы похлопать ослика по спине. При этом рукав его пальто лопнул под мышкой.
Они помолчали, глядя друг на друга.
— Ну, так как же насчёт еды? — нетерпеливо повторил Панадель.
Хвостик посмотрел в свой котелок для зимних припасов. Котелок был так же пуст и блестящ, как в день, когда Катенька ему его подарила.
— У меня там нет никакого пудинга, — сказал он печально. — И вообще ничего.
— Надо же, какое совпадение, — вздохнул Панадель. — А мои припасы все остались на корабле. Ничего не удалось спасти.
— И много было припасов? — ужаснулся Хвостик.
— Ага, полный корабль!
— Ай-яй! Ай-яй! — застонал осёл.
Он долго молчал. И только потом, наконец, догадался спросить:
— А про какой корабль ты говоришь?
— Про тот, что привёз меня сюда, на этот вот остров, — ответил Панадель, показывая на речку Блаберку.
— Но по нашей речке не могут ходить корабли, — усомнился Хвостик. — Она слишком маленькая.
— Сам вижу, — ответил Бродяга мрачно. — Наверно, тогда был прилив, а теперь отлив. Потому мой корабль и разбился. Разбился на сто тысяч кусочков. Один только я спасся.
— Ай-яй! А там было много народу?
Панадель, видно, не расслышал вопроса.
— Бедный я, несчастный! — запричитал он. — Мало того что потерпел ужасное кораблекрушение! Ещё и выбросило меня на такой необитаемый остров! Здесь даже есть нечего, хоть с голоду помирай! И ни одного корабля на горизонте, неоткуда ждать мне спасения!
У него прямо слёзы выступили на глазах, так ему стало себя жалко. Но теперь Хвостик как будто не услышал его жалоб. Ему было важно сначала получить ответ на свой вопрос.
— Нет, а всё-таки был на корабле ещё кто-нибудь?
Панадель посмотрел на него мрачно, как будто хотел сказать: «Вот пристал!»
— Пожалуй, нет, — ответил он после некоторого размышления. — Я, во всяком случае, никого не заметил.
— Странно, — удивился Хвостик, — как это можно не заметить?
— Что тут странного? — возразил Бродяга. — Я был слишком голоден, чтобы интересоваться такими вещами.
Это маленький ослик мог, пожалуй, понять.
— Впрочем, кажется, припоминаю: я всё-таки был там один.
— Один с такими припасами! Ай-яй! — вздохнул Хвостик.
— Да, — согласился Бродяга, — мне их очень сейчас не хватает. Знаешь, как хочется есть, когда наработаешься за день, как я.
Хвостик удивился:
— А что же ты делал?
Ему-то казалось, что Бродяга просто лежал да грелся на солнышке.
— Я размышлял над загадкой Исчезающих вещей, — важно ответил Панадель.
Хвостик только рот раскрыл:
— А что это такое?
— Ну, есть такое загадочное явление. Иногда вещи вдруг исчезают. А потом вдруг опять появляются.
— Правда? — удивился Хвостик.
— А ты не знал? Они, можно сказать, только и делают, что исчезают, а потом вдруг появляются. — Панадель понизил голос и заговорил почти шёпотом: —Представляешь, целую неделю не мог найти свои лаковые ботинки. Исчезли, и всё. Вдруг сегодня чуть о них не споткнулся. Им вздумалось объявиться вот здесь, на этом лугу. Я, конечно, спрятал их поскорее в карман. И что ты думаешь? Они уже снова исчезли!
— Ничего в этом нет удивительного, — сказал Хвостик. — Они просто выпали. У тебя карманы битком набиты, из них уже всё вываливается.
— Ерунда. — Бродяга недовольно покачал головой. — Во-первых, я их запихнул глубоко-глубоко. А во-вторых, к каждой загадке можно найти разгадку, только не так просто. Надо сначала как следует поразмыслить. А ты сразу: «Ничего удивительного!»
Он обиженно замолчал. Хвостик поспешил поправить дело.
— Слушай, — предложил он, — раз ты такой голодный, может, пойдём к Якобу Боргу и Катеньке? Уж они тебя накормят как следует.
— А кто это, Якоб Борг и Катенька?
— Мои друзья. Хочешь, пошли прямо сейчас?
— Туземцы, значит, — понял по-своему Панадель. — Что ж, пошли.
И вот они пришли домой, и Хвостик гордо сказал Маленькому Орлиному Перу:
— Знаешь, вот этот Бродяга Панадель меня открыл. Ай-яй!.. Только я не знаю, что это значит, — добавил он немного растерянно.
Индеец Маленькое Орлиное Перо посмотрел на Панаделя с завистью. Он сам мечтал стать Путешественником и Открывателем, но что это такое, тоже пока не знал.
— А как ты думаешь, я смогу кого-нибудь открыть? — озабоченно спросил он.
— Конечно, сможешь, — успокоил его Хвостик. — Это совсем не трудно.
— Ну да, не трудно, — засомневался Маленькое Орлиное Перо. — Вот, допустим, я встретил кого-то. Как мне узнать, открыл я его или просто встретил?
— Не знаю, — признался ослик.
— Вот видишь. Тут надо знать, наверно, какой-то секрет, — сказал Маленькое Орлиное Перо и зашмыгал носом. У него постоянно был насморк, а носовые платки он без конца терял.
Они решили расспросить про это Бродягу, только пока ещё стеснялись.
Вечером Якоб Борг уложил Панаделя спать и сказал про себя: «Конечно, в жизни есть много огорчительного, но есть и много удивительного».
Этим днём он был очень доволен.
А Хвостик с Панаделем лежали рядом и до поздней ночи беседовали о разных кулинарных рецептах. То есть Панадель рассказывал, как готовят, скажем, омлет с мёдом или как пекут турецкий сливовый торт, а Хвостик с восхищением слушал.
Ему представлялось, будто он сам пробует все эти лакомства.
— Ай-яй! — повторял он. — Надо же, сколько в мире чудес! А иногда добавлял:
— Но всего чудесней разная вкуснятина. Это уж точно. Ай-яй!
И снилось ему в эту ночь, будто он сидит за большим накрытым столом. Он уже почти наелся, а Панадель предлагает ему всё новые чудесные угощения. Такой замечательный сон, что он даже чмокал во сне.— А что было дальше? — спросил я.
Кораблик чёрного жука закачало вдруг на волне. Это Якоб в своих резиновых сапогах запрыгал по луже, поднимая брызги.
— Что было дальше с Бродягой?
— Он и сейчас живёт со мной, — сказал Якоб. — Со мной и со своими друзьями.
— А где вы спите? — полюбопытствовал я. — Все на одной кровати?
— Вообще-то они спят в моей комнате под красным диваном, — ответил Якоб. — Но иногда и со мной в кровати. А иногда я сплю с ними под красным диваном. А иногда они спят в моей кровати, а я под диваном. По-разному бывает, понимаешь?
Я кивнул.
Мы стояли под дождём и смотрели на жука, который бегал взад-вперёд по своему судёнышку.
— Расскажи мне ещё про своих друзей, — попросил я. Якоб засунул руки в карманы дождевика, подумал и начал рассказывать —
Про то, как Якоб Борг отправился искать Сокровище и догадался про ужасное землетрясение

У Якоба Борга была красная коробка, где он хранил разные замечательные вещи. Самой замечательной из этих вещей была настоящая, старинная, Секретная Карта Сокровищ. Он ею особенно гордился.
Представляете, как все разволновались, когда он однажды, словно бы между прочим, сказал:
— Пора, наверное, искать Сокровище. Я думаю, воскресенье — самый подходящий день для таких дел.
Все сразу закричали «ура!» и стали собираться. В поход решили выступить пораньше, не поздней, чем через две минуты после завтрака. Самое трудное было найти место, где зарыто Сокровище. Конечно, у них была Секретная Карта, и на ней это место было отмечено. Вопрос был только в том, в какую сторону идти и как это место выглядит, то есть какой там пейзаж. Так выразился Панадель. С этим пейзажем, объяснил он, всегда проблема.
— Пейзажи — они ведь всюду. Куда ни пойдёшь, иди хоть до вечера — везде какой-нибудь пейзаж.
— Ничего, — отвечал Якоб Борг, — главное, у нас есть Секретная Карта, найдём и пейзаж подходящий.
И вот они выступили в поход. Якоб Борг и Принц Понарошку тащили тележку, на ней лежал обычный инструмент кладоискателей: совковая лопата, заступ и ведёрко. Но главное, там была ещё корзина с провизией и бутылка лимонада. Когда отправляешься искать сокровища, без корзинки с провизией не обойтись. И без лимонада, конечно, тоже.
Катенька, правда, вздёрнув носик, сказала:
— Лично я во все эти сокровища и клады не верю. Но не портить же мальчикам удовольствие.
Она как следует принарядилась в дорогу. Надела розовое тюлевое платье и белые сандалии. Волосы повязала голубым бантом, похожим на бабочку, — это был её праздничный бант. Даже ногти накрасила.
Маленькое Орлиное Перо посмотрел на неё и покачал головой:
— Не уверен, что это самый подходящий наряд для кладоискателя.
— Подходящий или неподходящий, а выглядит она очень мило, — возразил Принц Понарошку.
Ему просто нравилась Катенька.
А Панаделя было вообще не узнать. Катенька всю субботу чистила и чинила его одежду, пришлось ему это вытерпеть. На нём теперь был настоящий костюм, почти без пятен, и обе ноги обуты. Правда, на одной был чёрный лаковый ботинок, а на другой — белая спортивная сандалия. На шее болтался галстук. Цветом он подозрительно напоминал занавеску из комнаты Якоба Борга. Катенька даже аккуратно зашила красными нитками шов на голове Панаделя, а то он лопнул, и из него лезла стружка. Словом, вид у Бродяги был прямо солидный.
Только ему это не очень нравилось.
— Стыд и срам ходить таким чистюлей. Не хватало ещё, чтоб Катенька обрызгала меня своими духами.
Пока Якоб Борг и Принц Понарошку, отдуваясь, тащили тележку (а тележку они взяли побольше — на случай, если найдут большое Сокровище), Маленькое Орлиное Перо, Бродяга Пана-дель, Катенька и осёл Хвостик спорили, как это Сокровище может выглядеть.
— Мне кажется, Сокровище — это громадное блюдо с карамельным пудингом, — говорил Хвостик.
— Оно же в земле, — напомнила Катенька.
— Ну и что? Кто-нибудь мог его закопать.
— Нет, я думаю, это перочинный ножик, — возразил Маленькое Орлиное Перо. — С тремя лезвиями, ножницами и штопором.
И он громко высморкался. У Бродяги было своё мнение:
— Зря спорите, там, конечно, золото. Сокровищем всегда называется большой круглый кусок золота, неужели не знаете?

Но Хвостик не желал расставаться со своей мечтой:
— Нет, почему бы не блюдо с карамельным пудингом? Может, шёл Некто Неизвестный по лесу, нёс блюдо, тяжёлое-пре-тяжёлое, присел отдохнуть на пенёк, дай, думает, съем этот пудинг, чтоб легче было идти? А после подумал: «Если я сейчас всё съем, у меня ничего не останется на потом. Пусть пока полежит здесь». И закопал его в землю, а на Секретной Карте это место отметил, чтоб в другой раз можно было найти.
Катеньку эти разговоры только смешили.
— Я бы больше всего обрадовалась, если б в этом Сокровище оказались белые нитки. Мои пропали, который день не могу найти. А без белых ниток в хозяйстве как без рук!
Едва они дошли до городского парка, как Хвостик вдруг сказал:
— По-моему, уже пора открыть корзину с провизией и подкрепиться. Тогда и главное дело уже будет сделано, и для остальных дел сил прибавится.
— А что, правильно, — сказал Якоб Борг. — Тем более, пустую корзинку везти легче, чем полную.
По пути как раз была просторная лужайка под тенистыми деревьями — лучше места для пикника не найдёшь. Здесь они и решили расположиться.
Одна Катенька была против.
— Мы всего десять минут как позавтракали. Не могли же вы так быстро проголодаться!
Но скоро ей пришлось убедиться, что могли, потому что корзинка вмиг опустела. И бутерброды (а их было немало), и кусочки жареной курицы, и картофельный салат, и пудинг — всё исчезло, будто их и не бывало. Друзья разлеглись на траве, сытые и довольные.
Катенька постелила себе в сторонке коврик и устроилась загорать.
— Свежий воздух и солнце очень полезны для кожных покровов, — важно объяснила она ослику.
— Для кожных чего? — испуганно переспросил Хвостик.
— Покровов. Ты что, не знаешь, что это такое?
— Я? Ай-яй! Конечно, знаю. У меня это тоже один раз было.
— Ну и осёл же ты, Хвостик! — махнула рукой Катенька. — Покровы — значит просто кожа.
Ослик совсем смутился.
— Ай-яй! — пробормотал он. — Ну, да. Я это знаю. Только забыл.
Он внимательно осмотрел её с ног до головы и опять не удержался от вопроса:
— А что с твоей кожей? Что-нибудь не в порядке?
Катенька даже отвечать не стала. Она только фыркнула и перевернулась на живот, чтобы загореть со всех сторон. А Хвостик подошёл к остальным и сказал с тревогой:
— Слушайте, Катенька, кажется, нездорова. Она так странно говорит про свою кожу.
Он прошептал это совсем тихонько, но Катенька всё же услышала его.
— Фу! Хвостик, замолчи, наконец!
Тем временем Якоб Борг обследовал парк. Он большими шагами мерил расстояние между деревьями и время от времени оглядывал окрестности. Наконец подбежал, запыхавшись, к друзьям и крикнул:
— Ура, мы нашли!
Хвостик в этот момент лежал на траве, размышляя о кожных покровах.
— Ай-яй! — проговорил он сонно. — Как интересно! А что мы нашли?
— Место, где зарыто Сокровище! Оно здесь!
Все вскочили и обступили Якоба Борга. Одна Катенька продолжала лежать, как будто ничего не слыхала.
Якоб Борг развернул Секретную Карту и расстелил её на траве. Это был большой лист бумаги, на нём нарисованы всякие крестики и кружочки, линии и стрелки. Внизу — пояснения. Крестики обозначали большие деревья, кружочки — дома. Кроме того, там была ещё церковь, пять больших дорог и пять маленьких и ещё река с мостом. Наверху нарисован страшный череп со скрещёнными костями. Сокровище помечено было жирной красной точкой между двумя самыми толстыми крестами. Это значило, что оно закопано между двумя самыми толстыми деревьями.
Карта была в самом деле секретная и очень старая. Ей исполнилась уже почти неделя. Якоб Борг целых полдня её рисовал.
Друзья посмотрели на Секретную Карту, потом стали оглядывать парк и сравнивать его с тем, что нарисовано. Бродяга даже достал из кармана очки и нацепил на нос.
Якоб Борг взглянул на него и удивился:
— В них же стёкол нет. Зачем они тебе?
— Ну да, стёкла я сам выбил. С ними слишком опасно, можно пораниться, — объяснил Панадель.
— Зачем же тогда надевать?
— Ради воспоминаний, — ответил Бродяга мечтательно. — Они мне напоминают о чём-то таком прекрасном-прекрасном. Забыл только, о чём.
— Интересно, — сказал Якоб Борг, — как могут очки напоминать о том, что ты забыл?
— Очень даже просто, — не уступал Панадель. — Я надеваю очки и вспоминаю про одно прекрасное воспоминание. Хотя и забыл, про какое.
— Всё равно странно.
— А я и не спорю, в жизни много странного и удивительного, — согласился Бродяга.
Они ещё раз взглянули на карту и ещё раз на парк, и какое-то неясное подозрение стало закрадываться в их души. Что-то не заметно было особого сходства между картой и пейзажем вокруг.
Принц Понарошку даже обежал весь парк и осмотрел его с разных сторон. Вернувшись, он только покачал головой и проговорил:
— Не знаю, не знаю.
Но Якоб всё равно считал, что место то самое.
— Не забывайте, это же очень, очень старинная Секретная Карта. За такое время многое могло измениться.
— Конечно, — подтвердил Хвостик. — За неделю что угодно может случиться. Помнится, на прошлой неделе мне до смерти хотелось поесть пирога с яйцом. Неделя прошла, и вот я уже мечтаю о карамельном пудинге.
— Допустим, — с сомнением сказал Маленькое Орлиное Перо. — Но где же дома? Где церковь с колокольней?
Все снова огляделись. Ни церкви, ни домов нигде не было. И даже хоть маленького сарайчика.
Якоб Борг подумал-подумал и догадался:
— А может, на прошлой неделе здесь было землетрясение? Тогда ничего удивительного, если домов не осталось.
Все так на него и уставились.
— Здорово у тебя голова работает, — сказал Панадель. Якоб невозмутимо кивнул и сказал Бродяге:
— Хочешь, пойди разузнай, не было ли здесь в парке землетрясения, от которого исчезли четыре дома и церковь с колокольней.
Панадель огляделся. Кого же тут спросишь? А ходить далеко ему совсем не хотелось. Зачем, если всё и так ясно?
— Конечно, тут было землетрясение, — сказал он уверенно. — Землетрясение или что-то в этом роде. Не сами же собой исчезли дома.
Но Маленькое Орлиное Перо всё качал головой:
— Допустим, а где река? Река-то куда делась?
— Она тоже исчезла от землетрясения. От этого землетрясения всё исчезло. Начисто, — сказал Панадель.
Все задумались, как могло такое случиться с рекой. Вдруг осёл Хвостик поднял переднее копыто и высказал мысль:
— А что, если она стала невидимой?
Друзья посмотрели на него с удивлением.
— Ну да, — пояснил Хвостик, — может, во время землетрясения как раз пролетала мимо фея и речку заколдовала.
— Ну, ты скажешь! — фыркнул Панадель. Принц Понарошку тоже засомневался:
— Во-первых, по-моему, никаких фей не бывает. А во-вторых, зачем бы фее заниматься всяким колдовством именно во время землетрясения? Делать ей, что ли, нечего?
Но Якоб, поразмыслив, сказал:
— А что, может, в словах Хвостика есть своя правда. Речка действительно стала невидимой, только знаете как? Она исчезла от землетрясения и течёт теперь под землёй. При землетрясениях это часто бывает. Надо только выяснить, в каком именно месте она течёт под землёй.
Хвостик закивал головой и заявил гордо:
— Я как раз это и имел в виду. Ай да я!
Тут все разбежались по лужайке, и каждый приник ухом к земле, чтобы услышать речку.
День был чудесный. В ветвях щебетали малиновки, где-то стучал дятел: искал в коре личинок. Солнце сияло. Катенька переворачивалась на своей подстилке с боку на бок и качала головой, глядя на своих друзей.
А те припали к земле и слушали затаив дыхание.
Вдруг Хвостик закричал:
— Слышу! Я слышу реку!
Все подбежали к нему. Хвостик засунул голову в какую-то глубокую яму и задним копытом делал знак остальным, чтоб не шумели.
— Она там журчит или плещется? — поинтересовался Принц Понарошку.
— Скорей, гудит, — отвечал ослик.
— Что-то я никогда не слыхал, чтобы реки гудели, — сказал Панадель.
— Мы слишком мало знаем про подземные реки, — возразил Маленькое Орлиное Перо. — Обычные реки журчат, и плещутся, и текут, и пенятся. А подземные реки, может, гудят.
Хвостик тем временем опять засунул голову в яму. Вдруг он брыкнул задним копытом и вздрогнул испуганно:
— Гудит всё громче. Прямо как самолёт.
В этот момент над лугом действительно появился самолёт и с громким гудением скрылся за горизонтом. Кладоискатели озадаченно проводили его взглядом.
Хвостик снова сунул голову в яму, опять прислушался и сказал:
— А теперь совсем стало тихо. Река больше не гудит.
— Ага, — сказал Панадель. — Не гудит теперь твоя речка. Улетела она через лес.
— Как? — изумлённо спросил Хвостик и поднял из ямы голову. — Кто улетел? Подземная река?
Он задумчиво посмотрел в ту сторону, где скрылся самолёт, прикрыл глаза, немного подумал и пробормотал:
— Не знаю… может, здесь какая-то путаница? Ай-яй!
Ему стало немного не по себе.
Тогда Якоб Борг предложил, чтоб кто-нибудь сходил разузнать, текла ли через парк речка на прошлой неделе. Но Панадель испугался, как бы опять не послали его, и заявил:
— Чего спрашивать! И так ясно, что речка была. Ведь на Секретной Карте она нарисована. Просто это дурацкое землетрясение всё перепутало.
И Якоб Борг сказал, что надо будет теперь просто переделать эту Секретную Карту — точно так же, как землетрясение переделало парк.
— После землетрясений Карты Сокровищ всегда перерисовывают.
Он расстелил Карту на траве и стал вносить исправления. Против церкви и четырёх домов он написал: «Поглощены землетрясением». А поперёк реки написал: «Стала подземной на прошлой неделе».
Принц Понарошку посмотрел на эту новую Карту и успокоился.
— По-моему, — сказал он, — мы теперь гораздо ближе к Сокровищу.
Бродяга кивнул. Он был рад, что удалось оказаться ближе и при этом далеко не ходить.
Оставалась самая малость: найти точное место между двумя толстыми деревьями, которые на Секретной Карте были отмечены большими крестами. Якоб Борг поручил друзьям заняться этими поисками, а сам пока пошёл за тележкой с инструментом.
Когда он вернулся, Панадель, Принц Понарошку, осёл Хвостик и Маленькое Орлиное Перо — все собрались вокруг Катенькиной подстилки.
— Не придумывайте, — сердито говорила им Катенька, — мне ещё полчаса загорать. Не могли другого места найти?
— Что у вас тут случилось? — спросил Якоб Борг.
— Понимаешь, — объяснил Маленькое Орлиное Перо, — оказывается, Катенька лежит над самым Сокровищем, а уходить не хочет.
Да, вот незадача. Сокровище лежало, можно сказать, под ногами, и всё у них было: лопата, заступ, ведёрко, Секретная Карта, — а она копать не давала. Не драться же с девочкой.
Якоб отозвал Панаделя в сторону и прошептал ему что-то. Потом они подозвали Принца Понарошку и Маленькое Орлиное Перо, пошептались ещё немного, вернулись к Катеньке и стали вокруг её подстилки.
Панадель откашлялся и торжественно объявил:
— Внимание! Сейчас будет показан фокус-покус. Стихи я сам сочинил. Только что. Смотрите!

Волшебная картинка:
Летучая подстилка!
Картинка загудела,
Подстилка — полетела!

При слове «полетела» они схватили подстилку за четыре угла и понесли.
Подстилка билась и трепыхалась, кричала и дрыгалась — ведь вместе с ней они несли Катеньку. Через несколько метров её осторожно опустили.
Почувствовав под собой твёрдую почву, Катенька успокоилась. Вид у неё был, правда, сердитый, но на это некогда сейчас было обращать внимание.
Якоб лопатой уже обозначил на лужайке четырёхугольник — здесь должно было лежать Сокровище. И друзья принялись копать. Кто заступом, кто совковой лопатой, а в ведёрке относили землю.
Вот яма стала уже такая глубокая, что Маленькое Орлиное Перо ушёл в неё с головой. Принц Понарошку утратил последнюю надежду.
— Боюсь, ничего нам здесь не найти, — сказал он. — Здесь просто нет ничего.
Но Якоб Борг упрямо продолжал копать дальше.
— А я уверен, здесь что-то есть, — отвечал он. — Ведь Карта у меня настоящая, старинная. Её рисовал надёжный человек.
— А надёжный человек — это какой? — спросил Хвостик.
— Надёжный — это на которого можно положиться.
— Но ведь ты сам рисовал эту Секретную Карту!
— Ну да. А разве я на себя не могу положиться?
Всем сразу всё стало понятно. И они снова принялись копать. Вдруг лопата Якоба Борга наткнулась на что-то твёрдое.
— Есть! — крикнул он. — Там что-то есть!
— Сокровище? — обрадовался Принц Понарошку.
— Пока не знаю.
— Нашли! — закричал Панадель. — Ура! Мы нашли Сокровище!
— Оно очень тяжёлое? — спросил Маленькое Орлиное Перо. — Ты один можешь его поднять?
А Хвостик подумал вслух:
— Интересно, большое это блюдо с пудингом или не очень?
Даже Катеньку взяло любопытство, ей тоже захотелось посмотреть. Она встала и подошла к яме.
Якоб осторожно копнул ещё раз, другой, наконец смущённо сказал:
— Боюсь, это не настоящее Сокровище. И выбросил наверх гнилую корягу. Кладоискатели озадаченно уставились на неё.
— Да, это явно не золото, — проговорил Панадель. Маленькое Орлиное Перо громко высморкался. А Катенька сказала:
— Замечательное Сокровище! Так я и думала!
— Не понимаю, — удивился Принц Понарошку, — кому понадобилось закапывать в парке гнилую корягу? Странные бывают люди!
— А я не понимаю, кому понадобилось выкапывать в парке гнилой корень, — заметила Катенька. — Странные бывают люди!
Огорчённые кладоискатели засыпали яму землёй и погрузили инструмент на тележку.
Всю дорогу домой Якоб Борг пытался понять, почему же так вышло.
— Одно из двух: или мы не в том месте искали, или землетрясение поглотило Сокровище тоже.
— Поглотило, — уверенно сказал Панадель. — Во всём виновато это проклятое землетрясение. Подумать только, четыре дома провалились под землю, церковь да ещё речка в придачу! Чего же удивляться, если и Сокровище исчезло.
Но Якоб продолжал думать. Уже возле самого дома он, кажется, догадался.
— Боюсь, я допустил в Секретной Карте ошибку. Надо нарисовать новую.
— Вот это отлично! — воскликнул Бродяга. — Только нарисуй на этот раз такое место, где бы проклятые землетрясения не морочили голову порядочным кладоискателям.
— То есть как? — захлопал глазами Хвостик. — Это значит, мы скоро устроим второй такой пикник?
— Очень может быть, — подтвердил Якоб Борг. Ослик подумал и сказал:
— Тогда пусть это будет сразу и второй пикник, и третий. Все уставились на него не понимая.
— Ну, чтобы захватить сразу две корзины с едой, — пояснил Хвостик.
— Золотые слова! — обрадовался Панадель. — И если соединить сразу два пикника, мы ведь сбережём уйму времени.
От одной мысли, что они опять пойдут искать Сокровище, всем сразу стало веселей. Оказывается, это так интересно — пусть даже ты выкопал всего лишь гнилую корягу.
Словом, домой они вернулись в прекрасном настроении. Только Катенька всё покачивала головой:
— Ох эти мальчишки! Вечно бы им выдумывать какие-то сокровища и клады. Поискали бы лучше мои белые нитки.
В тот же день Якоб Борг уселся рисовать новую карту. Хвостик заглядывал ему через плечо.
— Знаешь, — сказал ему Якоб Борг, — мне кажется, найти Сокровище можно в любом месте. На свете ведь столько замечательного. Главное, понять, в чём оно.
Дождь всё лил да лил.
Кораблик чёрного жука перевернулся. Якоб Борг спас капитана. Он взял жука на ладонь и подул на него, чтобы оживить.
— Может, ещё что-нибудь расскажешь? — попросил я.
— Времени нет, — ответил Якоб. — Надо жука отнести домой. А то простудится.
— Тогда в другой раз? Мы ведь ещё увидимся?
— Если захочешь, — сказал Якоб. И ушёл с жуком в руке. Я смотрел ему вслед. «Конечно, увидимся, — думал я. —
И, может быть, даже скоро».