Кальдерон. Жизнь есть сон

(Отрывок)

Действующие лица:
Басилио, король польский
Сехисмундо, принц
Астольфо, герцог Московии
Клотальдо, старик
Кларин, шут
Эстрелья, инфанта
Pосауpа, дама
Солдаты
Стража
Музыканты
Свита
Слуги
Дамы
Действие происходит при дворе
в Полонии (Польше) в крепости, находящейся
в некотором отдалении, и в лагере.
ХОРНАДА ПЕРВАЯ
С одной стороны обрывистая гора, с другой башня,
основание которой служит тюрьмой для Сехисмундо.
Дверь, находящаяся против зрителей, полуоткрыта.
С началом действия совпадает наступление сумерек.
СЦЕНА 1-я
Росаура, Кларин.
(Росаура, в мужской одежде, появляется
на вершине скалы и спускается вниз,
за ней идет Кларин.)
Росаура
Бегущий в уровень с ветрами,
Неукротимый гиппогриф,
Гроза без ярких молний, птица,
Что и без крыльев - вся порыв,
Без чешуи блестящей рыба,
Без ясного инстинкта зверь,
Среди запутанных утесов
Куда стремишься ты теперь?
Куда влачишься в лабиринте?
Не покидай скалистый склон,
Останься здесь, а я низвергнусь,
Как древле - павший Фаэтон.
Иной не ведая дороги,
Чем данная моей судьбой,
В слепом отчаяньи пойду я
Меж скал запутанной тропой,
Сойду с возвышенной вершины,
Меж тем как, вверх подняв чело,
Она нахмурилась на солнце
За то, что светит так светло.
Как неприветно ты встречаешь,
Полония, приход чужих,
Ты кровью вписываешь след их
Среди песков пустынь твоих:
Едва к тебе приходит странник,
Приходит к боли он, стеня.
Но где ж несчастный видел жалость?
Кларин
Скажи: несчастные. Меня
Зачем же оставлять за флагом?
Вдвоем, покинув край родной,
Пошли искать мы приключений,
Вдвоем скитались мы с тобой
Среди безумий и несчастий,
И, наконец, пришли сюда,
И, наконец, с горы скатились,
Где ж основание тогда,
Раз я включен во все помехи,
Меня из счета исключать?
Pосауpа
Тебя, Кларин, я не жалела,
Чтобы, жалея, не лишать
Законных прав на утешенье.
Как нам философ возвестил,
Так сладко - сетовать, что нужно б
Стараться изо всех нам сил
Себе приискивать мученья,
Чтоб после жаловаться вслух.
Кларин
Философ просто был пьянчужка.
Когда бы сотню оплеух
Ему влепить, блаженством жалоб
Он усладился бы как раз!
Но что предпримем мы, сеньора,
Что здесь нам делать в этот час?
Уходит солнце к новым далям,
И мы одни меж диких гор.
Pосауpа
Кто ведал столько испытаний!
Но если мне не лжет мой взор,
Какое-то я вижу зданье
Среди утесов, и оно
Так узко, сжато, что как будто
Смотреть на солнце не должно.
Оно построено так грубо,
Что точно это глыба скал,
Обломок дикий, что с вершины
Соседней с солнцем вниз упал.
Кларин
Зачем же нам смотреть так долго?
Пускай уж лучше в этот час
Тот, кто живет здесь, в темный дом свой
Гостеприимно впустит нас.
Pосауpа
Открыта дверь, или скорее
Не дверь, а пасть, а из нее,
Внутри родившись, ночь роняет
Дыханье темное свое.
(Внутри слышится звон цепей.)
Кларин
О, небо, что за звук я слышу!
Pосауpа
От страха я - огонь и лед!
Кларин
Эге! Цепочка зазвенела.
Испуг мой весть мне подает,
Что здесь чистилище преступных.
СЦЕНА 2-я
Сехисмундо, в башне - Росаура, Кларин.
Сехисмундо (за сценой)
О, я несчастный! Горе мне!
Росаура
Какой печальный слышу голос!
Он замирает в тишине
И говорит о новых бедах.
Кларин
И возвещает новый страх.
Росаура
Кларин, бежим от этой башни.
Кларин
Я не могу: свинец в ногах.
Росаура
Но не горит ли там неясный,
Как испаренье слабый свет,
Звезда, в которой бьются искры,
Но истинных сияний нет?
И в этих обморочных вспышках
Какой-то сумрачной зари,
В ее сомнительном мерцаньи
Еще темнее там внутри.
Я различаю, хоть неясно,
Угрюмо мрачную тюрьму,
Лежит в ней труп живой, и зданье
Могила темная ему.
И, что душе еще страшнее,
Цепями он обременен,
И, человек в одежде зверя,
Тяжелым мехом облечен.
Теперь уж мы бежать не можем,
Так встанем здесь - и в тишине
Давай внимать, о чем скорбит он.
(Створы двери раскрываются, и предстает Сехисмундо в цепях, покрытый
звериной шкурой.
В башне виден свет.)
Сехисмундо
О, я несчастный! Горе мне!
О, небо, я узнать хотел бы,
За что ты мучаешь меня?
Какое зло тебе я сделал,
Впервые свет увидев дня?
Но раз родился, понимаю,
В чем преступление мое:
Твой гнев моим грехом оправдан,
Грех величайший - бытие.
Тягчайшее из преступлений
Родиться в мире. Это так.
Но я одно узнать хотел бы
И не могу понять никак.
О, небо (если мы оставим
Вину рожденья - в стороне),
Чем оскорбил тебя я больше,
Что кары больше нужно мне?
Не рождены ли все другие?
А если рождены, тогда
Зачем даны им предпочтенья,
Которых я лишен всегда?
Родится птица, вся - как праздник,
Вся - красота и быстрый свет,
И лишь блеснет, цветок перистый,
Или порхающий букет,
Она уж мчится в вольных сферах,
Вдруг пропадая в вышине:
А с духом более обширным
Свободы меньше нужно мне?
Родится зверь с пятнистым мехом,
Весь - разрисованный узор,
Как символ звезд, рожденный кистью
Искусно - меткой с давних пор,
И дерзновенный и жестокий,
Гонимый вражеской толпой,
Он познает, что беспощадность
Ему назначена судьбой,
И, как чудовище, мятется
Он в лабиринтной глубине:
А лучшему в своих инстинктах,
Свободы меньше нужно мне?
Родится рыба, что не дышет,
Отброс грязей и трав морских,
И лишь чешуйчатой ладьею,
Волна в волнах, мелькнет средь них,
Уже кружиться начинает
Неутомимым челноком,
По всем стремиться направленьям,
Безбрежность меряя кругом,
С той быстротой, что почерпает
Она в холодной глубине:
А с волей более свободной,
Свободы меньше нужно мне?
Ручей родится, извиваясь,
Блестя, как уж, среди цветов,
И чуть серебряной змеею
Мелькнет по зелени лугов.
Как он напевом прославляет
В него спешащие взглянуть
Цветы и травы, меж которых
Лежит его свободный путь,
И весь живет в просторе пышном,
Слагая музыку весне:
А с жизнью более глубокой
Свободы меньше нужно мне?
Такою страстью проникаясь
И разгораясь, как вулкан,
Я разорвать хотел бы сердце,
Умерить смертью жгучесть ран.
Какая ж это справедливость,
Какой же требует закон,
Чтоб человек в существованьи
Тех преимуществ был лишен,
В тех предпочтеньях самых главных
Был обделенным навсегда,
В которых взысканы Всевышним
Зверь, птица, рыба и вода?
Pосауpа
Печаль и страх я ощутила,
Внимая доводам его.
Сехисмундо
Кто здесь слова мои подслушал?
Клотальдо?
Кларин (в сторону, к Росауре.)
Успокой его,
Скажи, что да.
Pосауpа
Нет, я, несчастный,
Здесь услыхал, как ты, скорбя,
Под темным сводом сокрушался.
Сехисмундо
Так я сейчас убью тебя,
Что б ты не знал, что вот я знаю,
Что знаешь слабости мои;
(Схватывает ее.)
И лишь за то, что ты услышал,
Как тосковал я в забытьи,
Тебя могучими руками
Я растерзаю.
Кларин
Глухоты
Порок наследственный спасает
Меня от казни.
Pосауpа
Если ты
Родился в мире человеком,
Довольно пасть к твоим ногам
И пощадишь.
Сехисмундо
Смущенный, кроткий,
К твоим склоняюсь я мольбам:
К тебе я полон уваженья.
Хоть я, в тюрьме своей стеня,
Из мира знаю столь немного,
Что эта башня для меня
Как колыбель и как могила,
Хотя с тех пор, как я рожден,
Лишь этой дикою пустыней
Без перемены окружен,
И в ней влачу существованье,
Живой мертвец, скелет живой,
Хотя до этого мгновенья
Я не беседовал с тобой
И не видал тебя, и только
Всегда с одним я говорил,
Кто знает скорбь мою, и знанью
Земли и неба научил,
Хотя ты видишь пред собою
Живого чудища пример,
Что пребывает одиноко
Средь изумлений и химер,
Хотя я зверь меж человеков
И человек среди зверей,
И в столь значительных несчастьях
Внимал зверям, чтоб стать мудрей,
И государственную мудрость,
Смотрев на птиц, я изучал,
И к звездам взор свой устремляя,
Круги их в небе измерял,
Но только ты, лишь ты был властен
Внезапно укротить мой дух,
И усмирить мои страданья,
И усладить мой жадный слух.
И на тебя я с каждым взглядом
Все ненасытнее смотрю,
И каждым взглядом я как будто
Об этой жажде говорю.
И смерть я взглядами впиваю,
И пью, без страха умереть,
И, видя, что, смотря, я гибну,
Я умираю, чтоб смотреть.
Но пусть умру, тебя увидев,
И если я теперь сражен,
И если видеть - умиранье,
Тебя не видеть - смертный сон,
Не смертный сон, а смертный ужас,
Терзанье, бешенство, боязнь,
Ужасней: жизнь, - а ужас жизни,
Когда живешь несчастным, - казнь.
Pосауpа
Тебя я слышу - и смущаюсь,
Гляжу - не в силах страх смирить,
И что сказать тебе, не знаю,
Не знаю, что тебя спросить.
Скажу одно, что верно небо
Сюда направило мой путь,
Дабы утешенный в несчастьи,
Я мог свободнее вздохнуть,
Когда возможно, чтоб несчастный
В своей беде был облегчен,
Увидя, что другой печальный
Несчастьем большим удручен.
Один мудрец, в нужде глубокой,
Среди таких лишений жил,
Что только травами питался,
Которые он находил.
Возможно ли (так размышлял он),
Чтоб кто беднее был? О, нет!
И тут случайно обернулся
И на вопрос нашел ответ.
Другой мудрец, идя за первым,
Чтобы своей нужде помочь,
Те травы подбирал с дороги,
Которые бросал он прочь,
Я жил печальный в этом мире,
И вот когда, гоним судьбой,
Я вопрошал: ужели в мире
Еще несчастней есть другой?
Ты милосердно мне ответил,
И вижу, что в такой борьбе
Ты мог бы все мои несчастья,
Как утешенье, взять себе.
И ежели мои мученья
Твой дух способны облегчить,
Внимай, я разверну охотно
Меня постигших бедствий нить...
СЦЕНА 3-я
Клотальдо, солдаты. - Сехисмундо,
Росаура, Кларин.
Клотальдо (за сценой)
Солдаты, стражи этой башни,
Вы испугались, или спали,
Двоим дозволивши нарушить
Уединение тюрьмы...
Росаура
Еще беда, еще смущенье!
Сехисмундо

Тюремщик это мой, Клотальдо.
Так нет конца моим мученьям?
Клотальдо (за сценой.)
Сюда, и, прежде чем они
Окажут вам сопротивленье,
Возьмите их или убейте.
Голоса (за сценой.)
Измена!
Кларин
Стражи этой башни,
Нас пропустившие сюда,
Коль вы оставили нам выбор,
Так нас схватить - гораздо легче.
(Выходят Клотальдо и солдаты:
он с пистолетом, и лица у всех закрыты.)
Клотальдо
(в сторону, к солдатам при входе.)
Закройтесь все, нам очень важно,
Чтобы никто нас не узнал,
Пока мы здесь.
Кларин
Мы в маскараде?
Клотальдо
Вы, что вступили по незнанью
В пределы этих мест, запретных
По повеленью Короля,
Велевшего в своем указе,
Чтоб не дерзал никто касаться
Своим исследованьем чуда,
Что скрыто между этих скал,
Сложив свое оружье, сдайтесь,
Иначе, аспид из металла,
Вот этот пистолет, извергнет
Двух пуль проникновенный яд,
Чьим пламенем смутится воздух.
Сехисмундо
Сперва, мой повелитель-деспот,
И прежде чем ты их обидишь,
Я унизительным цепям
Оставлю жизнь мою добычей;
Свидетель Бог, я растерзаю
Себя руками и зубами
Среди угрюмых этих скал,
Но допустить не пожелаю,
Чтоб их постигло злополучье,
И я оплакал их обиду.
Клотальдо
Ты, Сехисмундо, знаешь сам:
Так велико твое несчастье,
Что до рождения ты умер
Согласно приговору неба;
Ты знаешь, что твоя тюрьма
Для ярости твоей свирепой
Узда суровая и вожжи,
Чтоб удержать ее стремленье.
Чего ж кричишь?
(К солдатам.)
Закройте дверь,
Заприте узкую темницу;
Пусть он войдет в нее.
Сехисмундо
О, Небо,
Как хорошо, что ты лишило
Меня свободы! А не то
Я встал бы дерзким исполином,
И чтоб сломать на дальнем солнце
Хрусталь его блестящих окон,
На основаньях из камней
Воздвиг бы горы я из яшмы.
Клотальдо
Быть может, именно затем-то,
Чтоб этого не мог ты сделать,
Ты терпишь ныне столько зол.
(Несколько солдат уводят Сехисмундо
и запирают его в тюрьме.)