«Исток мой главный…»
Лариса Васильева
Принято считать, что возраст отяжеляет крылья. Великий Пушкин был точен:
Года шалунью рифму гонят,
Года к суровой прозе клонят.
Подтверждений тому много в литературе, и это ни хорошо и ни плохо, это правило поэтической природы. Но, как известно, нет правил без исключений. Если бы меня попросили назвать такого рода исключение в современной русской поэзии, то, не колеблясь, одним из первых я назвала бы имя Виктора Бокова. Свидетельство тому — его удивительно молодая поэтическая книга, вышедшая в свет. Иному пристальному критику, пожелающему непременно проследить творческий рост поэта, Боков задаст сложную задачу: обнаружит в стихах, написанных в годы молодые, мудрость и глубину понимания мира, а в сегодняшнем стихотворении вдруг предстанет неоглядно восемнадцатилетним:
Рядом с полем дома, как сугробы большие,
из заснеженных крыш поднялися дымы.
Смотрят на землю пристально звезды России,
им виднее всего, как мы вышли из тьмы.
Короткое четверостишие из стихотворения, которое написал Боков много лет назад. А ведь в нем просматривается сюжет едва ли не целой поэмы, и ясно, что автор его — поэт зрелый, сколько бы лет ему ни было.
А это юное и звонкое написано недавно:
Почему поет родник.
Ни на миг не умолкая?
Потому что он возник
Для тебя, моя родная.
Лучше всякого ковша
Две ладони твои, Лада,
Холодна и хороша
Родниковая прохлада.
Зрелость пришла к поэту рано, и молодость не ушла с годами. Искать секрет этого свойства — дело бесполезное. И все-таки Виктор Боков подчас сам невольно открывает, где берет начало родник его лирики:
Отыми соловья от зарослей,
От родного ручья с родником,
И искусство покажется замыслом,
Неоконченным черновиком.
Будет песня тогда соловьиная,
Будто долька луны половинная,
Будто колос, налитый не всклень.
А всего и немного потеряно:
Родничок да ольховое дерево.
Дикий хмель, да прохлада и тень!
Чувство Родины, тревожное и радостное, суровое и нежное, пронизывает стихи Виктора Бокова, о чем бы он ни писал.
[…]
Читатель, возможно, заметит, что в стихах Бокова часто встречается слово «родник». Это не случайно. Родник боковской лирики не на пустом месте возник, его воды берут начало в могучих струях народного русского поэтического творчества, его питала классическая поэзия. Но среди этого богатства не сник, не затерялся голос Бокова, он звучит по-своему, ни на кого не похоже. Образы в его стихах насыщены, наполнены жизнью до краев, подчас смелы необычайно. Он может, ни на миг не погрешив перед поэзией и чувством прекрасного, поставить рядом слова, самые, казалось бы, несопоставимые:
Жизнь кипит и клокочет в мартенах,
Рвется наверх из недр и глубин,
Бьет о тонкие стены артерий
Свой разгневанный гемоглобин.
Я стою, где ее повороты,
Переправы, мосты и лазы.
Все таким же птенцом желторотым,
Познающим все те же азы!
В этих стихах говорит душа человека, познавшего горе и радость жизни, и торжествующая над всеми невзгодами, и остро чувствующая прошлое, и устремленная к высотам грядущего — вечно молодая душа.
Ловлю себя на желании не рассуждать о поэзии Виктора Бокова, а вспоминать и приводить здесь любимые мною строки его стихотворений. И понимаю, почему происходит такое: стихам Бокова тесно в рамках определений. А разбирать их, мне кажется, значит, что-то отнимать у них и терять для себя безвозвратно.
В стихотворениях Бокова природа может стать темой особого исследования. Даже камень какой-нибудь — для поэта живое существо; даже береза, многократно воспетая всеми, под его пером по-своему преображается:
Я выжил в бою роковом.
Как береза, бинтован
Бинтом перевязочным.
Чувство слиянности с природой велико и органично у поэта.
Стихотворения итогового сборника Бокова вобрали в себя все лучшее, написанное им за многие годы. А сколько еще звонких и глубоких стихотворений не вошло в сборник, который, мне кажется, мог быть значительно объемнее!
Здесь же, в конце книги, собраны некоторые из написанных им песен. «Лен», «Снег», «На побывку едет молодой моряк», «Оренбургский пуховый платок» — такие знакомые, любимые...
Песенность лирики Бокова несомненна. И в этом ее большое достоинство. Отнюдь не значит, что любое его стихотворение может стать песней. Но они напевны, наделены музыкой, интонацией, по которой безошибочно узнаешь: это Боков. Недаром в предисловии к книге автор признается: «Слух для поэта не менее важен, чем для музыканта».
Неиссякаемая жажда увидеть и услышать, желание понять и почувствовать природу и человека ведут Бокова по жизни. Источником вдохновения для него становится все, чем богата и сложна жизнь, оттого тая полнокровны слова его стихов:
Где лесам тесниться нечего,
Там и людям не тесно.
Там и песенно, и весело,
И вольно, и лесно!
Поэзия Виктора Бокова оказала влияние на формирование самых разных поэтов, в том числе и автора этих строк. Однако влияние Бокова особое. Оно не подчиняет себе другую творческую индивидуальность, а одаривает радостью общения с истинной поэзией, которая остается с тобой надолго. Навсегда.
Л-ра: Октябрь. – 1974. – № 9. – С. 217-218.
Критика
