«Надо жить на радость другу...» (О поэзии Михаила Дудина)
Сергей Баруздин
На закате горят города.
Задыхаются с детскими снами.
Эшелоны уходят туда,
Эшелоны, навитые нами,—
эти строки из относительно недавнего стихотворения Михаила Дудина очень точно выражают смысл и суть его поэзии — поэзии глубоко лиричной и бескопромиссно гражданственной. Вспомним, как очень давно, в 1934 году в одном из первых своих стихотворений, опубликованных в газете «Комсомолец Кавказа» и посвященных Пятигорску, Дудин писал:
Ты жив еще, подлец Мартынов, Вставай к барьеру! Я иду!
Поэзия Михаила Дудина неотделима от жизни, от эпохи, от нашего беспокойного времени.
И еще — от войны, от Великой Отечественной, которую он прошел от ее первого дня до дня последнего.
Сам Михаил Александрович сказал об этом очень точно: «Мы стали поэтами не благодаря войне, а вопреки ей, сопротивляясь той разрушительной силе, которую несла в себе война. Закаливаясь и закаливая свои идеалы, проверяя их прочность и верность».
Многие военные стихи Дудина, а прежде всего «Мать», «Соловьи», «Жаворонок», «Весна», стали хрестоматийными фактами нашей поэтической антологии Отечественной.
И для его фронтовых стихов, и, может, еще больше для послевоенных характерны противоборство, неоднозначность мыслей и чувств человека, его душевных смятений, и проявляется это в самых разных решениях, поступках и отношениях, в том числе и в любви, если хотите.
Есть мудрый смысл в непостоянстве
Природы чистой и простой.
Мой вечный спутник, ветер странствий,
Еще неистовее вой,
Клубясь, лети в дорожной пыли,
Чтоб только свист по сторонам.
Мы, знаю, слишком быстро жили,
И твой порыв по сердцу нам.
И стихи Дудина, и его поэмы, и его переводы, к примеру, из Аветика Исаакяна и Николоза Бараташвили, Мустая Карима и Кайсына Кулиева, из болгарской и шведской поэзии прозрачны и чисты и потому могут на первый взгляд показаться излишне простыми. На самом же деле они безмерно сложны, как сложна настоящая поэзия и реальная человеческая жизнь. Пример тому — превосходные «Стихотворения» из дневника Гамлета»:
Я — человек, и я ищу родства
С живой душой живого естества.
С глаголом птиц и с музыкой планет —
Со всем, чему определенья нет.
Современны заботы и боли его лирического героя. И все же свой отсчет эта поэзия ведет от военной молодости Дудина, от тех университетов, которые оказались главными и в биографии самого Михаила Дудина и в биографии многих блистательных поэтов его фронтового поколения.
Вот почему мне так дороги первые дудинские стихи, которые я узнал в 1946-1947 годах, когда мы познакомились и подружились с Михаилом Александровичем.
Хочу, чтоб мысль и кровь друзей моих
Вошли в суровый, откровенный стих.
Чтоб он неправдою не оскорбил
Торжественную тишину могил,
Чтоб он вошел как равный в честный круг
Моих друзей.
Конечно, поэзия зрелого Дудина отличается от поэзии Дудина молодого. Отличается строгостью формы и содержания, ясностью мысли и утонченной метафоричностью.
И все же не это, по-моему, главное.
Главное — в том, что с годами его поэзию все более пронизывают чувства человечности и милосердия, ощущение радости земного бытия, понимание великого и вечного, на чем держится мир.
Земля — все меньше, Океан — покорней.
Все выше залетают корабли.
А мы все глубже запускаем корни
Своей души в живую плоть земли.
Дудин — удивительный человек в жизни, в своих привязанностях и в дружбе. Он прост, скромен, естествен. Он, наконец, добр и потому всегда открыт людям.
И поэзия его такова.
И требования его к поэзии таковы.
В одну из наших недавних встреч он сказал мне: «Беда нашей нынешней поэзии в том, что она создается порой не в силу внутренней потребности, а в силу простого умения писать стихи».
Не в этом ли, право, кроется причина определенного спада читательского интереса к поэзии в наши дни?
Поистине неистощима привязанность Дудина к русской литературе, да и вообще к настоящей литературе, будь то поэзия или проза. К слову, он сам автор таких отличных рассказов, как «Без рамки», «Поезд шел через зиму», «Зарубки», «Молодые улетают», «Девочка и море».
Вспоминая мать, первую услышанную от нее песню, Михаил Александрович когда-то сказал: «Эта песня была Поэзией, первой, самой неизъяснимой благодатью и первым ее очарованием на всю мою жизнь под этим синим небом на этой зеленой земле».
Михаил Дудин продолжал песню матери. Он продолжил прекрасную песню русской поэзии.
Л-ра: Дружба народов. – 1987. – № 3. – С. 230-231.
Критика
