Традиции Л. Н. Толстого в творчестве Б. С. Житкова для детей
И. А. Каштанова
Основные черты реализма Л. Н. Толстого: всестороннее, правдивое изображение современной ему действительности, проникновенный анализ душевных движений человека, народность языка, необычайная широта эстетических идеалов — обусловили безграничное влияние гениального художника слова на последующие поколения писателей.
Творчество Л. Н. Толстого явилось для современных писателей школой, в которой, как верно указывает К. Федин, они черпают «познание искусства, вдохновение к новым трудам о новом человеке».
Вопрос о традициях великого писателя в отечественной литературе все больше и больше привлекает внимание исследователей. Однако изучение Л. Н. Толстого в этом аспекте пока что мало распространяется на детскую литературу. Это в полной мере относится и к изучению творчества Б. С. Житкова для детей. Здесь лишь поиски путей исследования традиций Л. Н. Толстого.
Задача нашей статьи — показать действенность идейно-эстетических принципов Л. Н. Толстого в творчестве советского детского писателя Б. С. Житкова.
Б. Житков – автор правдивых, социально острых морских историй, пьес, научно-художественных рассказов для детей.
Инженер-кораблестроитель, путешественник, человек, изучивший жизнь, он внес ценный вклад в сокровищницу детской литературы. Его рассказы из сборников — «Злое море», «Морские истории» («Над водой», «Под водой», «Мария и Мэри» и др.) сразу привлекли к себе внимание читателя. В них писатель с полным доверием к уму и сердцу детей делился своим жизненным опытом, на фактах из действительности учил, мужеству, честности, трудолюбию. Б. Житков знакомил детей с положением народа в колониальных странах («Урок географии»), раскрывал перед ними животный и растительный мир («Про слона», «Про обезьянку», «Мангуста», «Беспризорная кошка»). Первый из современных писателей он ввел в круг детского чтения жанр (научно-художественного рассказа («Телеграмма», «Воздушный шар» и др.).
И все, что и как говорил Б. Житков в своих произведениях для детей, было его ответом на запросы времени, служило задаче воспитания нового человека, человека-хозяина, преобразователя, творца, Человека с большой буквы. Творчество Б. С. Житкова было живым свидетельством преемственности двух эпох, идейного и эстетического родства методов критического и социалистического реализма.
Его рассказы для детей восхищают мастерством воспроизведения жизни во всей ее суровой правде и красоте. К. Федин писал: «Житков был истинным мастером, потому что у него можно учиться письму, он писал, как никто другой, и в его книгу входишь, как ученик в мастерскую».
«Толстовский дух» для Б. Житкова был ориентиром в совершенствовании писательского мастерства, критерием в оценке достоинств произведений. В неопубликованном письме к жене, Е. П. Бахаревой, от 12. XII. 1923 г. он с гордостью отмечал: «...очень ему понравилось. А что дух толстовский, то это я и сам (знаю. — И. К..), на это лез, этот дух давно меня соблазнял и трогал».
Как и Л. Н. Толстой, Б. Житков добивается в своих произведениях для детей «ясности, четкости» изложения. «В искусстве, — пишет он, — есть только два мерила: хорошо и плохо. А детская литература — это то, что особенно хорошо, ясно, четко, прямо».
Его близость к Л. Н. Толстому особенно ощутима в произведениях для самых маленьких («Как папа меня спасал», «Как слон спас хозяина от тигра», «Как тонул один мальчик» и др.). Уже названия рассказов, как у Л. Толстого, вводят читателя в ход события («Как мальчик рассказывал про то, как его в лесу застала гроза», «Как я выучился ездить верхом» и др.).
Повествование от 1-го лица усиливает достоверность изображаемого. Л. Толстой: «Мой дедушка жил на пчельнике. Когда я прихаживал к нему, он давал мне меду». Б. Житков: «Я закрылся одеялом с головой, сделал себе домик и маленькую дырочку. И из дырочки глядел не шевелясь».
Общее у Л. Толстого и Б. Житкова мы находим в композиции рассказав, в развитии сюжета, в приемах раскрытия психологии героев, в языке. У. Б. Житкова нет затянутых или вялых эпизодов, лишних деталей в обрисовке события, характеров героев. Его рассказы отличаются сюжетной напряженностью, динамичностью повествования. Обычно они начинаются с действия: «Ехала мать в город с малыми ребятами» («Красный командир»), «Девочка Валя ела рыбу» («Обвал»). У Л. Н. Толстого: «Две девочки шли домой с грибами» («Девочка и грибы»), «Я шел по дороге и сзади себя услыхал крик» («Как волки учат своих детей»). Быстрая смена событий, показ их через восприятие других героев делает содержание рассказов Б. Житкова ярким, эмоциональным.
[…]
Картинность изображения, быстрая смена событий, мыслей и чувств, динамичность и драматизм действия роднят рассказы Толстого и Житкова.
В изображении душевного мира героев через их поступки Б. Житков также идет от Л. Н. Толстого. Раскрывая «диалектику души» ребенка, писатель прибегает к внутренним монологам, к несобственно авторской речи. Он с удивительной художественной точностью раскрывает наивную детскую фантазию и непосредственность. (Л. Толстой «Филипок», Б. Житков «Как я ловил человечков»),
В своих рассказах для маленьких Б. Житков, как и Толстой, избегает употребления эпитетов и других изобразительных средств. Метафоричные по своему содержанию глагольные формы, имеющие народную основу, инверсии делает язык его произведений образно-эмоциональным. В рассказах Б. Житкова мы встречаем народные выражения, как «подзагоняли на толчок» («Черная махалка»), «орать без перерыву» («Метель»), «тяпнул бревно, поволок за собой, как собачонку, на привязи» («Плотник»), «назад отвалился», «в стороны шарахаются» («Красный командир») и др.
Л. Чуковская справедливо отмечает, что «близость к народному языку придавала стилю Житкова энергию, выразительную напористость, сжатость. В его рассказах встречаются куски классические в смысле энергии и меткости, отрывки, достойные того, чтобы поколения детей изучали по ним родной язык».
Приемы художественного изображения в произведениях Б. Житкова, роднящие его с Л. Толстым, — результат упорных творческих поисков писателя. Б. Житков тщательно изучал опыт предшественников: В. Жуковского, А. Пушкина, Н. Гоголя и др. И при этом, как свидетельствуют его письма, соразмерял принципы их стиля с требованиями новой эпохи. «По-другому я сейчас читаю Гоголя, — пишет Б. Житков своему племяннику Арнольду, — ... основное отличие от теперешнего, что он никуда не торопится, не хлопочет, чтоб не заскучал читатель, чтоб не стал бумажку чиркать или не зашептался бы с соседом». Неторопливое повествование, по мнению писателя, не отвечает действенной природе ребенка.
Б. Житков противопоставляет Н. Гоголю и В. Жуковскому, у которых находит что-то общее, манеру письма А. Пушкина, отмечая при этом, что у последнего нет «этого простоватого спокойствия». «Неспешный уклад» речи неприемлем для современного писателя как не соответствующий ритму бурной эпохи социализма. Б. Житков чувствовал, что стремительный бег нового времени требует сжатости, большого внутреннего динамизма, экспрессивности изложения. «Разве теперь решишься? — пишет он. — Телеграфным языком долбить готов все предлоги по шапке, где уж там до «которых» или «как будто». Компактная конструкция из одного куска». Б. Житкову больше импонировали точность, лаконизм, образность, динамичность повествования. И он кладет их в основу своего писательского мастерства. Следует отметить, что в осмыслении творческих принципов предшественников Б. Житков перекликался с Л. Толстым, который в годы бурного общественно-демократического подъема в России (60-70-е гг.), утверждая литературу, новую по содержанию и по форме, также осуждал чрезмерную растянутость, фантастичность, «капризность постройки» в произведениях Н. В. Гоголя.
«Толстовский дух» в детских рассказах Б. Житкова — свидетельство влияния на писателя идейно-художественных воззрений Л. Толстого. Не случайно мы обнаруживаем сходство в их взглядах на сущность и назначение искусства.
Л. Н. Толстой говорил: «Искусство — выразитель чувств, и оно тем выше, чем больший круг людей оно может объединить», и далее: искусство «должно иметь в виду не исключительных, праздных людей меньшинства, а всю трудящуюся массу народа».
Следуя за гениальным художником слова, Б. Житков указывал: «Искусство — есть метод вызывать на поверхность глубоко скрытое внутри автора, а может быть, внутри народа или эпохи».
Требования Л. Толстого к писателю — «знать жизнь своего народа», быть в контакте с эпохой, импонирующие горьковской школе, явились непреложным условием творческой работы Б. Житкова. Литературное кредо его художественного наставника «выражение жизни в слове» стало стимулом деятельности писателя. В неопубликованном письме к Е. Л. Бахаревой от 12 XII 1923 г. Б. С. Житков отмечал: «Мне страшно интересно выдержать, не сорваться, ни на йоту не отступить от реальности. Главное мое дело тут — правда, самая подлинная чтоб правда была».
Он перекликался с Л. Н. Толстым в требованиях искренности и эмоциональности изображения: «Если Вы из чернил и бумаги, — писал Б. Житков, - не можете сделать чуда, если бумага и чернила не превращаются у вас в живых людей, да так, чтоб у читателей дух захватывало, так вы не беритесь за перо, есть другие профессии, кроме писательской».
Б. Житков шел от Л. Толстого в утверждении нравственного содержания литературы. Целью своего творчества он ставит воспитание нового человека. «Наша цель, пишет Б. Житков, — организовать мысль в направлении новых взглядов на окружающий мир и на самые близкие, плотно входящие в обиход явления».
Подготовка ребенка к будущей деятельности в обществе, призыв к творческой активности в жизни — такова «умная мораль» его рассказав для детей («Над водой», «Пожар в море», «Обвал» и др.).
Однако, определяя свой путь писателя-патриота, Б. Житков с позиций нового времени осмысляет близкие ему идейно-эстетические воззрения Л. Толстого. «Но сейчас, — пишет он своему племяннику, — надо что-то новое и совершенно особое, — но пока определение пути дальше...».
Идеалом Л. Н. Толстого и в жизни, и в творчестве являлась гармонически развитая личность. «Воспитывая, образовывая, развивая, или как хотите действуя на ребенка, — писал Л. Н. Толстой, — мы должны иметь и имеем бессознательно одну цель: достигнуть наибольшей гармонии в смысле правды, красоты и добра».
Идеалам гармонической личности у Л. Толстого является носитель пассивного нравственного начала, связанного с проповедью самоусовершенствования, любви, братства, в условиях противоречий действительности, в пределах тех возможностей блага и добра, которые складывались веками.
[…]
Жизнеутверждающе и увлекательно автор рассказывает о борьбе героев за счастье народа. Чувство восхищения, например, у читателя вызывают матросы, предприимчивые и смелые, выявляющие на корабле предателя Зуева (рассказ «Вата»), моряки, срывающие рейс парохода в интересах бастующих портовых рабочих (рассказ «Компас») и др.
Б. Житков стремится заразить юного читателя жаждой подвига. «О чем бы вы ни писали, вы не можете считать свою, задачу исполненной, — отмечал он, — ...если, не разбудили желания страсти поскорее взяться, сейчас же разворачивать стену, чтоб вдруг брызнул свет хоть сквозь маленькую брешь».
Писатель утверждает единство человека и общества. Он заставляет детей проникнуться убеждением, что в стране человек не одинок, что о нем думают, заботятся. Не случайно серию рассказов для самых маленьких Б. Житков озаглавливает: «Помощь идет».
[…]
Эстетические идеалы Л. Н. Толстою явились для Б. Житкова приливом, который, как верно указывает В. Шкловский, «переносит корабль писателя через все трудности овладения новой темой».
Л. Н. Толстой писал: «Я убежден, что в человеке вложена бесконечная не только моральная, но даже физическая бесконечная сила, но вместе с тем на эту силу положен ужасный тормоз — любовь к себе, или скорее память о себе, которая производит бессилие. Но как только человек вырвется из этого тормоза, он получает всемогущество». И на протяжении всей своей жизни гениальный писатель боролся за «всемогущество» человека.
Основой нравственного воспитания Л. Н. Толстой считал труд. В нем писатель видел оздоровляющее начало для людей: «Без ручного труда, — писал Л. Н. Толстой, — не бывает здорового тела и здоровых мыслей в голове». Человек, по мнению великого художника слова, в процессе трудовой деятельности совершенствует себя. И результаты труда, по его мнению, должны быть достоянием и благом для других. «...Нельзя жить для наслаждения, — писал Л. Н. Толстой, — а должно жить для одной пользы, наслаждение представится само». Воспитать трудолюбие — основная задача Л. Толстого, которую он ставил в произведениях для детей («Филипок», «Кавказский пленник», «Лозина» и др.).
[…] Прославление великой красоты человека труда — одна из основных тем в произведениях Б. Житкова. И в раскрытии ее явно ощущается то, что идет от Л. Н. Толстого.
Герои труда Житкова — люди из народа: плотники, капитаны, изобретатели, художники. Им присущи черты могущества, силы воли, честности. Таковы капитан и штурмам Гропани (из рассказа «Механик Салерно»), самоотверженно спасающие экипаж корабля, ученик-механик Федорчук, жертвующий жизнью при исполнении долга («Над водой»), смелый крестьянский мальчик (из рассказа «Метель») и др.
Знание различных процессов труда, проникновенная увлеченность их изображения, возвеличивание моральных качеств человека из народа роднят Б. Житкова с Л. Толстым. (Б. Житков. «Плотник»; Л. Толстой «Как я в городе Париже починил дом»).
[…] Печать нового времени обусловила иную трактовку труда в его произведениях, определила отличие его героев-тружеников от предшествующих. Для Б. Житкова труд уже не только оздоровляющая почва, средство нравственного воспитания, как для Л. Толстого, а огромная созидательная и преобразующая сила. Герои труда Б. Житкова — это творцы, хозяева, и труд для них — радость, творчество. С нежностью и восхищением говорит, например, Б. Житков о красавице-яхте («Мираж») и о ее строителях: «Только жаркой, упорной любовью, — отмечает писатель, — можно было создать такое существо: оно стояло на воде, как на воздухе».
Понятие труда у Б. Житкова неразделимо с понятием чести и долга («Под водой»). Писатель никому не прощает пренебрежительного отношения к делу («Механик Салерно»), неуважения к труду, заботу только о своем я («Над водой»). Его отрицательные герои — это те, кто попирает творчество других, думая о собственном благе. Таковы у него сытые купцы, губернатор, графиня («С Новым годом»), английские полисмены («Урок географии»), капитан из рассказа «Погибель» и др.
Писатель не скрывает своего презрения к ним. Это то лирическое я, которое мы обнаруживаем у Л. Н. Толстого. Гениальный художник слова не представлял себе писательского мастерства без искреннего отношения к изображаемому. По его мнению, писатель, «одаренный сильным чувством», «положит все силы души и не пожалеет ни времени, ни трудов, чтобы с внешней стороны облечь свои чувства в наиболее ясную и потому всем доступную форму». Следуя за Л. Толстым, Б. Житков отмечал: «Всякая холодность — кощунство и пошлость, которой никак не выдумаешь оправдания».
В стиле рассказов Б. Житкова мы находим элементы юмора и сатиры. Они являются для писателя средством организации духа, «коэффициентом полезного действия». Это усиливает динамизм, экспансивность изложения в произведениях Б. Житкова. Вот как он выражает свое отношение к происходящему в рассказе «Урок географии»: «Проклятые полисмены английские! Я дал этому китайцу доллар, не отнимайте у человека, что он заработал».
Стиль рассказов Б. Житкова отличается страстностью обличения отрицательного в жизни, яркостью сатирических зарисовок, контрастностью изображения. […]
Проблема воспроизведения современности в нашей литературе требует раскрытия внутреннего мира человека, глубокой психологической мотивировки его поступков, мыслей, чувств. Психологический анализ в искусстве помогает вскрыть то, что теряется в сцеплении бесчисленных фактов, но способствует утверждению должного в прекрасном. Все это мы находим в творчестве Б. Житкова. Он показывает диалектику сознания своих героев, рождение нового во взглядах на жизнь. Таков его рассказ «Над водой», в котором автор поведением Федорчука утверждает необходимость подвига во имя блага людей. Рискуя своей жизнью, ученик-механик исправляет повреждение в моторе летящего пассажирского самолета и тем самым предотвращает аварию.
Быстрая смена событий, сочетающаяся с раскрытием внутреннего состояния героев, позволяет ярко представить изображаемое: различных по характеру пассажиров во время полета, переполох в самолете, поведение пилота и механика, подвиг Федорчука. Писатель прослеживает рождение «бесконечной моральной силы» в человеке, которая заставляет механика-ученика сначала не бояться, затем побороть свой страх и в самый напряженный момент выйти на крыло самолета. Резкий, пронизывающий ветер, трудность передвижения по обледенелому крылу машины, вой из пассажирской каюты, подгоняющий ученика-механика, ревущее, все приближающееся море, готовое поглотить всех, тревога Федорчука, неподдающаяся гайка в его руках, — быстро сменяющиеся картины, вызывающие гамму переживаний у читателя.
Федорчук у мотора: «Теперь гайку на место. Замерзли пальцы, не попадает на резьбу проклятая гайка... Есть! — заорал Федорчук во всю силу своих легких». Он исправил повреждение, но в самолет не вернулся: сорвался с обледенелого крыла в бушующее море.
Рождением прекрасного в сознании человека Б. Житков утверждает должное — подвиг во имя людей. Злобный взгляд пилота на механика — это взгляд самого писателя на трусов, эгоистов.
Читатель ясно видит проявление различных характеров людей. Одной короткой репликой Б. Житков раскрывает их состояние, показывает такими, какими они являются на самом деле. Так он, например, изображает трусость механика: «Пилот толкнул его (механика — И. К.) локтем и строго кивнул головой в сторону выхода на крыло. Механик сунулся, но сейчас же вернулся — он стал рыться в ящике с инструментами, а они лежали в своих гнездах, в строгом порядке». Глаголами «сунулся», «вернулся», «инструменты лежали в строгом порядке» — автор показывает смятение механика, подчеркивает, что не надобность в инструментах заставила его рыться в ящике. Это поняли и пилот, и ученик Федорчук, это понимает и читатель.
Динамический принцип обрисовки психологии героев роднит Б. Житкова с Л. Н. Толстым.
Вспомним, как Л. Н. Толстой раскрывает чувство дружеского участия девочки-татарки Дины («Кавказский пленник») к Жилину в момент его побега из плена: «Села на корточки, начала (замок — И. К.) выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, — силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за плечо его держит». Желание помочь своему другу, отчаяние от собственного бессилия и в то же время стремление вселить уверенность в Жилина раскрываются писателем в действиях девочки («начала выворачивать», «бросила камень», «заплакала», «за плечо держит»). При этом эпитеты «ручонки тонкие», сравнение «как прутики», уменьшительно-ласкательные суффиксы подчеркивают душевную теплоту автора к своей героине. Умение раскрыть причинную обусловленность человеческих действий, одной художественной деталью показать сущность характера, в нескольких словах сказать о многом, выразить личное отношение к изображаемому — те особенности психологического анализа Толстого, которые претворяет Б. Житков в своем творчестве.
В детской литературе есть установившиеся специфические принципы изображения: динамичность повествования, прием противопоставления, четкость и прозрачность сюжета, раскрытие психологии через связь чувства с действием и др. Ими пользовались и пользуются многие писатели. Их мы обнаруживаем и в рассказах Б. Житкова для детей, и это делает их далеко не простое содержание доступным юному читателю.
Однако указанные творческие принципы детских произведений окажутся мертвыми, если писатель не будет обладать определенным видением мира, даром проникновения в сущность изображаемого. Рассказы Б. Житкова о людях или животных, о кораблях или самолетах удивляют читателя поразительным знанием предмета.
В письме к жене Е. П. Бахаревой от 19. XII. 1923 г. он отмечал: «Я все свои сцены, как живые, вижу, и все разговоры у меня в ушах». Это также создает «толстовский дух» в его произведениях. Не случайно в изображении отдельных деталей полета, в раскрытии состояния человека, оторвавшегося от земли, рассказ Б. Житкова «Над водой» приближается к «Рассказу аэронавта» Л. Н. Толстого.
К опыту Л. Н. Толстого Б. Житков обращался на протяжении всей своей творческой деятельности. Он следует за гениальным писателем в умении соединить в своих рассказах воспитательное и познавательное начала. От Л. Н. Толстого в произведениях Б. Житкова идет реалистичное и эмоциональное изображение животных («Мангуста», «Про слона»), жанр научнохудожественного рассказа («Телеграмма», «Про эту книгу» и др.). Однако эти вопросы требуют специального исследования.
Значение творчества Б. Житкова для детей трудно переоценить. Его произведения глубоко поучительны, духовно обогащают юного читателя.
Следование традициям Л. Н. Толстого в творчестве Б. Житкова выразилось в дальнейшем развитии реализма, разрешении проблем, волновавших гениального писателя, в овладении приемами мастерства и раскрытия характера, изложения.
[…]
Опыт творческого освоения Б. С. Житковым традиций Л. Н. Толстого, как верно отмечает В. Тендряков, свидетельствует о том, что «именно теперь для любого, кто практически пытается стать на сторону искусства, гуманного и оптимистического, творчество Л. Н. Толстого является величайшей опорой, вечным примером здорового, исцеляющего искусства».
Л-ра: Вопросы советской и зарубежной литературы. – Тула, 1969. – С. 60-74.
Критика
