Пословицы и поговорки, собранные Климентием Зиновьевым
Д. А. Рыжук
Рукописная книга Климентия Зиновьева, вмещающая 369 виршей и свыше 1600 пословиц и поговорок, стала известна литературоведению в середине XIX века. При невыясненных пока условиях этой рукописью завладел В. Шишацкий-Иллич (примерно в 1859 г.) и передал ее П. А. Кулишу. Кулиш привел ее в порядок и познакомил с ней отдельных украинских ученых, опубликовал из нее выдержки и написал о ней две статьи.
Однако националистическая идеология П. Кулиша не позволила ему правильно определить идейную направленность и историко-литературную значимость творчества Климентия. В целом он отнесся к нему отрицательно. Собирательской деятельности Климентия Кулиш не касался и ничего из собранного поэтом не обнародовал.
Все это, несомненно, способствовало тому, что литературоведение и фольклористика последующего времени остались к Климентию в общем довольно равнодушными, а сама рукопись опять была затеряна.
В 1909 г. проф. Киевского университета С. И. Маслов, разбирая рукописи, находившиеся в университетском хранилище, обнаружил там и книгу Климентия. В литературоведении вновь вспыхивает к ней интерес.
В. Перетц прочел и обработал все оригинальные произведения стихотворца близко к подлиннику и опубликовал их отдельной книгой. Он предпослал своей публикации обширное предисловие (50 страниц), в котором задался целью более подробно и не столь предвзято, как Кулиш, осветить личность Климентия и его связь с литературой. Однако и В. Перетц не вышел за пределы оценок, которые дал Климентию Кулиш. Вместе с тем он, как и его предшественники, не затронул деятельности Климентия как собирателя народных произведений. А между тем, именно эта деятельность стихотворца могла бы многое дать для правильного понимания его творчества.
[…]
Правда, в последнее время в украинской печати появились статьи и о творчестве Климентия, и о записанных им пословицах и поговорках. В этих статьях справедливо подвергнуты критике ошибочные утверждения П. Кулиша, сделаны новые ценные наблюдения над деятельностью Климентия, в частности, раскрыта его близость к народу. Но и эти статьи далеко не исчерпали многогранной деятельности видного украинского стихотворца конца XVII начала XVIII веков.
В публикуемой статье мы хотим осмыслить собранные Климентием пословицы и поговорки и некоторую часть из них сделать достоянием широкого круга читателей.
Деятельность Климентия и как стихотворца, и как собирателя народных пословиц и поговорок имеет непосредственную связь с жизнью не только украинского, но и русского, белорусского и даже польского народов. Имя его дорого нам и как имя первого известного отечественного собирателя народной устной поэзии. Мы убеждены, что опубликование собранных Климентием пословиц и поговорок послужит важным подспорьем всем фольклористам в деле исторического изучения устной народной поэзии.
В рукописи Климентия отчетливо выделяются три части. Первую составляют вирши автора, вторую — собранные им пословицы и поговорки. Она занимает 69 листов (с 200-го по 269). При этом на 269 листе приведены названия деревьев, видимо, росших в тех местах, где побывал автор. Третья часть рукописи, несомненно, добавлена Климентием позднее, вероятно, во время его путешествия; она не имеет характерного для двух первых частей первоначального разделения на главы; несколько отличается и бумага. Здесь вновь помещены стихотворения Климентия, среди которых встречаются духовные песни и молитвы. Это наводит на мысль, что Климентий записывал не только пословицы и поговорки, но и духовные песни, так как к отдельным из них приводятся ноты.
И свои собственные произведения, и произведения народа Климентий записывал постепенно. Об этом свидетельствуют различные чернила в записях и прямое подтверждение автора.
В другом месте Климентий заявляет о том, что вирши свои он пишет ради утоления печали, «будучи в гонении». Эти «гонения» позволили Климентию хорошо изучить жизнь народа, близко познакомиться с его мудростью, выраженной, в частности, в пословицах и поговорках— «в речах слушных» — и, путешествуя, он начал записывать их. Об этом тоже свидетельствуют многие факты. Во-первых, Климентий собрал народных «присловий» огромное количество (свыше тысячи шестисот); во-вторых, как и оригинальные произведения, они записаны разными чернилами; в-третьих, многие «приповести» помещены на полях. Вероятно, они встретились собирателю после того, как место, отведенное для пословиц на данную букву, было заполнено. Ряд пословиц записан в разных вариантах. В некоторых случаях, при обнаружении первой записи, во втором случае такая «приповесть» вычеркнута. При этом обязательно сделана отметка: «Записана прежде».
Запись пословиц и поговорок Климентием осуществлена по двум принципам — алфавитному и тематическому. В первом случае — листы 200-260, — как и заявляет сам Климентий, собраны все те «присловия», которые употребляют в «речах слушных» «посполитые». Они, независимо от их содержания, смысла и идейной целенаправленности, записаны в алфавитном порядке. Климентий подчеркивает, что это «новособранные» «приповести». Это замечание дает нам право предполагать, что ему были известны в этом роде какие-то «старые» «приповести». Такие существовали тогда на польском языке. Они известны нашему литературоведению пол названием «Politісa dworskie». Был ли известен этот сборник Климентию, нашим литературоведением пока не установлено. Но, вероятно, Климентий знал о нем, и, видимо, под его влиянием свои «новособранные» «приповести»... расположил по алфавиту. Можно предположить и другое: к мысли расположить собираемые пословицы алфавитным порядком он пришел на основании собственного опыта. В заглавии к сборнику отмечается, что алфавитное расположение соблюдается для того, чтобы при надобности было легче искать нужное изречение:
«ПриповЪсти (:або тем присловия:) посполитые и азбукою ради скорЪйшого (:якового слова:) поисканя, новособравшиеся споряжонные: и зде положенные для разных потреб, которых заживают в речах слушных православные».
Всего по этому варианту записано немногим более 1400 пословиц и поговорок.
Во втором случае (листы 261-268) пословицы и поговорки различны по своему содержанию, но объединены единством цели и задачи, которые хорошо определены заглавием:
«НАУКА ОСОБИАЯ (выделено Климентием) з тых же приповЪстий, зде людем младым положена есть».
В этом разделе собрано небольшое количество пословиц и поговорок — всего сто девяносто семь, — но они весьма характерны и показательны. Они — яркое свидетельство того, как через свою мудрость, нажитую веками, народ пытался воздействовать на молодое поколение, в каких идеалах, нормах, представлениях оно воспитывалось.
Записи Климентия — это одни из первых записей народных устных произведений. До него, видимо, существовала только одна рукописная запись русских пословиц, известная под названием «Повести или пословицы всенароднЪйшыя по алфавиту».
Второй рукописный сборник русских народных пословиц и поговорок был составлен несколько позднее записей Климентия. Во всяком случае оба эти сборника никак не могли быть известны украинскому стихотворцу.
По понятным причинам к первые русские рукописные сборники пословиц и поговорок, и записи украинского собирателя еще ненаучны. Они не дают точного представления, когда, где, от кого записаны. Нет полной уверенности и в том, что они записаны именно в том виде, как бытовали в народе. И все же все эти сборники — древнейшее свидетельство того, что такие-то и такие-то пословицы уже широко бытовали в народе в XVII веке.
Что касается записей Климентия, то их точность во многих случаях сомнения не вызывает. Ярким этому свидетельством могут явиться те записанные им пословицы, которые направлены против духовенства. При записи этих пословиц Климентий как духовное лицо скорее всего мог их или не вписать, или исказить, несколько смягчить. Но ничего подобного мы не видим: его пословицы о попах и монахах носят самый острый обличительный характер. Вот некоторые из них:
Иный попа любит, а иный попадю.
СЪла твоя казка в попа в перелазках и в кутку напрутку.
У попа вовчіе ноги, а медвежее черево.
Борода як у Спаса, а зубы як в собаки.
Як сто коп, так и поп.
Служачи олтару, з олтаря и живыся.
Старче, село горыт, а я, взявши сунку, да далЪй посуну.
Як рибі без воды, так чернцу без шистыра.
Чорная рыза не спасет и не погубит бЪла, если будет чинити добрые дЪла.
Кстати, последняя из этих пословиц использована Климентием и в вирше «О вступаючих в монахи» как одно из доказательств его вывода о том, что монашеская жизнь — самая подневольная и безрадостная.
«Приповести», собранные Климентием, отличаются огромным тематическим разнообразием. Они раскрывают перед нами широкий мир жизни, мировоззрения и морали простых людей конца ХVII века. Пословицами пересыпаны многие вирши Климентия, тоже раскрывающие разные стороны жизни народа. Все это говорит о том, что Климентий не только жил в народе, но и любил его, знал его нужды и интересы. Перенеся сам огромные лишения, он всем сердцем сочувствовал тем, с кем нередко просиживал за беседой в корчме или в простой избе после тяжелых трудов. Неизменным сочувствием к народу проникнуты и его вирши, и многие из записанных им «приповестей». […]
В виршах Климентия мы находим наблюдения и над представителями гражданской и духовной власти, и над помещиками и монахами, к которым он, как правило, относится отрицательно; над вольными и крепостными крестьянами и над казаками, которым он в основном сочувствует. Но особенно большое место в его творчестве занимает описание труда, быта и морали различного рода городских кустарей-ремесленников. Видимо, Климентий ближе всего был к этой общественной прослойке. Он отдает им свои симпатии, труд их ценит выше всякого другого труда. В стихотворении «О золоторях» он заявляет, что
Золотаря треба с Ангелом равняти:
же может он божин с худы зробляти.
Перечисляя многие из ценностей, которые с большим искусством делают золотых дел мастера, Климентий с восхищением заключает, что все, что «на земле свет сей потребует, все то золотарь своим разумом готует».
Несомненно, что симпатия Климентия к людям высокого трудового мастерства во многом сложилась под воздействием народа, как известно, тоже с великим уважением относящегося к умельцам. В записях Климентия мы встречаем пословицы, в которых столь же высоко ценится мастерство ремесленников:
В ремесника золотая рука.
Ремесло не за собою носится.
Для того коваль клещЪ держит, же б рук не попалив.
В то же время Климентий записывает пословицы, в которых чувствуется издевка над теми, кто не умеет трудиться, кому чуждо высокое ремесленное мастерство:
Доброе ремесло хтось иный любит.
Не вмЪет шила заострити.
Не вмЬет коню хвоста завязати.
Волн тому птсти, не медведЪй водити.
Вирши Климентия и собранные им пословицы — большая историческая ценность. Они показывают, что в XVII-XVIII вв. в Украине была очень широко развита кустарная промышленность. Климентий описывает около семидесяти разновидностей кустарного труда. Вместе с тем он показывает, что усиление крепостного права и развитие арендного дела вели к упадку кустарных промыслов, к разорению страны в целом:
...на Вкраини тут не вси места выгодны, же, побувавши гости, и пойдут голодни... («О рандарях»)
В его собрании — масса пословиц, свидетельствующих о горестной жизни простых людей-бедняков. закабаленных богачами. Характерна в этом отношении пословица
Душно, як два правлять, а третему нЬчего дати.
Она записана и в «Присловиях»..., с нее начинается и одно из стихотворений Климентия — «О должниках...», в котором поэт, как бы расшифровывая историко-социальный смысл приведенной пословицы, рассказывает о горестной судьбе тех. кто занимает у других, а особенно у богатых: таким надо было «вдвое отдавать».
Не случайно, надо думать. Климентий посвящает этому, кроме выше приведенного вирша, еще несколько: «О утикаючих з долгов», «О людЬх тых, що... позычають», «Про лыхварив» (этот вирш утерян, в рукописи сохранилось только его заглавие) и др. О том, что займы и долги занимали важное место в жизни и быту простых людей, свидетельствуют и многочисленные пословицы, записанные Климентием. Вот только небольшая часть из них:
Затративши личко чужое, ремінцем мусЬш отдать.
Як хта довг отдаст, то як находка.
Бувши винным, треба бути и платным Бодай той жив. хто винен.
Даст не даст — у голову не вдарыт.
Увяз и того хтось да свой давний довг.
Не менее характерной является и другая пословица:
Велик світ, да нігде Дітись.
Климентий, приведя ее в «Присловиях».., цитирует также в стихотворении «О мятежном життЪ человеческом и о убожестве», в котором рассказывается о горестной жизни тех, кто покидал родные места и уходил искать счастья на чужбине:
«Велик світ, да нігде дітись», — люде повідають и неложную правду о том признавают.
Гдиж світу и землі ніт конца здается бить: а не знайдет убогий, где безскорбно пожить...
О тяжелом, безвыходном положении бедного люда, о преследующей их нужде, злыднях, лишениях Климентием, пожалуй собрано самое огромное количество пословиц. […]
Есть в собрании Климентия пословицы, которые, видимо, имели широкое устное применение в его время, но сейчас вышли из употребления. Не встречаются они и в записях более поздних собирателей:
Познаеш познанского.
Познаеш, як чорный вол на ногу наступит.
Ходи, як лин по дну, и ходи з хусткою.
Немного часом просушуйся.
Часть таких пословиц, несомненно, книжного происхождения:
Ежели будеш писменным, пилнуй и не отступай письма: бо ты от него отсупиш на пядь, а оно от тебе на сажень.
Прошлой речи не жалуй, а неподобным рЪчам не май вЪры.
Як камень у воду, так же бы з твоего дому нЪгды не вышло слово непотребное.
Многие пословицы и по смыслу, и по образности, и по лексике скорее всего русские, польские или белорусские. Так, пословица «Похлебство — горше трутизны», видимо, польского происхождения, так как слово «Похлебство» в украинском языке неизвестно, но в польском имеется — «pochlebstwo» — лесть; «трутызна» — по-украински «отрута», тоже ближе к польскому произношению. Несомненно польского происхождения и пословицы «Бувши в РимЪ, да папужа не видяти». Украина не имела прямого сношения с Римом и, в частности, с папством, Польша же поддерживала теснейшую связь с ними. За это же говорит и произношение слов «папЪжа» и «видяти» более характерное для польского, чем для украинского языка.
Явно белорусского происхождения пословицы:
Лазня в калу стоит, да людей мыет.
Тогды лика дери, коли дерутся.
Людям чини шайность, а коло себе мей охайность.
Коли люде до тебе добры, а ты будь лЪпший.
И то зубы, що и кисель ядят.
На это указывает и их содержание, и, особенно, произношение отдельных слов — «лазня» (баня) «коли», «шайность», «мей охайность», «лЪпший», «ядят», — характерное для белоруссов, а не для украинцев.
Старого человека для порады держи.
На злое не учи никого, сам догадается.
От прелести отвращайся, суетою не прельщайся.
Не люби клеветы, не познаш нищеты.
и многие другие русские пословицы. И не только потому, что они сохранились в устной речи русского народа, но, главным образом, в силу своего лексического состава и произношения.
Язык Климентия-стихотворца в своей основе — книжный, церковно-славянский. Но пословицы и поговорки он, как видим, записывал в живом их произношении, сохраняя при этом и лексику народа, и фонетические особенности произносимых слов.
Итак, есть полное основание утверждать, что Климентий Зиновьев — это один из первых известных нам собирателей народной устной поэзии, ставивший перед собой в этом отношении определенную задачу.
Записи Климентия народных произведений еще мало научны, но именно он донес до нас живое звучание огромной массы пословиц и поговорок, «которых заживали в речах слушных» в XVII веке.
Климентию чужды ограниченность и однобокость: он записывал все, что попадалось ему под руку и прогрессивное, подлинно народное, и нарочито патриархальное, отсталое. Собранные им «приповести» включают весь круг народной жизни: быт, мораль, социальное положение, классовые отношения, отношения народа к церкви, к богу и служителям культа, к исторической действительности и т. д.
Он с одинаковым вниманием записывал и подлинно украинские народные «присловия», и русские, и белорусские, и польские пословицы, бытовавшие в то время на Украине и в тех местах Московского царства, Белой Руси, а возможно и Польши, где он побывал.
Труд Климентия, собранные им материалы, имеют огромное значение и в наши дни.
Л-ра: Филологические науки. – 1963. – № 3. – С. 188-200.
Твори
Критика
