Мотив бегства в произведениях А. Лиханова
Т. И. Дмитрук
50-60-е годы в детской литературе были отмечены усилением интереса к проблемам семьи. Среди писателей, и сегодня активно разрабатывающих эту тему, можно назвать А. Лиханова. Произведения этого автора посвящены одному из наиболее острых аспектов семейной темы — влиянию мещанской среды на судьбу подростка.
В 1974 году вышел сборник А. Лиханова «Семейные обстоятельства», куда он включил три произведения: повесть «Чистые камушки», роман «Лабиринт» и повесть «Обман». В 1981 году была опубликована повесть «Высшая мера», являющаяся продолжением разговора, начатого в сборнике.
Все эти произведения связаны общностью тематики и проблематики, однотипностью конфликта, единством принципов создания образной системы и интересующим нас мотивом бегства.
Мотив бегства характерен не только для произведений А. Лиханова, но и для детской литературы вообще. Не в силах доказать свою правоту, дети бегут от взрослых (родителей, учителей). Это получило свое отражение в ряде произведений: Н. Дубова «Сирота» и «Беглец», Ю. Яковлева «Гонение на рыжих» и «Станция «Мальчики», Р. Погодина «Кирпичные острова» и «Дубравка» и др.
В произведениях А. Лиханова мотив бегства заслуживает особого рассмотрения уже потому, что он переносится из книги в книгу, проявляясь в однотипных обстоятельствах. Этот мотив возникает в результате мировоззренческого конфликта: столкновения нормального детского взгляда на мир с мещанской психологией. И чем острее конфликт, тем драматичнее развязка: от бегства из дома к бегству из жизни.
Авторское понимание мотива бегства можно выяснить, лишь рассмотрев его развитие во всех четырех книгах. Анализироваться произведения будут в порядке, установленном А. Лихановым, что соответствует хронологии их создания: «Чистые камушки», «Лабиринт», «Обман» и «Высшая мера».
Мотив бегства в книгах А. Лиханова связан с развитием образа главного героя. Переоценка бегства подростком присутствует во всех трех произведениях сборника «Семейные обстоятельства». Поначалу бегство представляется подростку формой борьбы с мещанской психологией. И немало потерь и страданий придется пережить мальчишкам, прежде чем они осознают ошибочность избранного пути. Разобравшись, герои поймут, что бегство — это уступка мещанству и предательство со стороны близких. Смена точек зрения на бегство, постижение сложных семейных отношений характеризуют новый этап в нравственном становлении юного героя — его взросление. Эта «нравственная акселерация» возникает из необходимости для ребенка решать недетские проблемы.
В повести «Чистые камушки» десятилетний Михаська оказывается единственным в семье человеком, не пораженным «вирусом мещанства». Он не признает принципа «кормиться за чужой счет», который стал жизненной установкой родителей.
Отец Михаськи, вернувшись с фронта, словно стремится получить «компенсацию» за страдания и боль, которые он видел. «Я не хочу как люди (жить. — Т. Д.)! Не хочу, слышишь! Я хочу лучше, чем люди! Или я не заслужил?» — кричит он, отстаивая свое право на «особое» благополучие. Мама знает, что такое благополучие не может быть честным. Между родителями начинается молчаливая борьба: кто кого перетянет, как «на весах». Перетягивает отец — торжествует психология мещанина. Жизнь семьи сужается, становится маленькой и серой, все заботы и мысли взрослых о доме «со светелкой, и спальной, и с печкой».
Дом, словно «танк», надвигается на семью и вот-вот «раздавит их всех». Фронтовое братство отца, дружба матери с соседями, которые в тяжелые годы стали почти родными, — все это принесено в жертву дому. Даже сын отодвигается на второй план. А. Лиханов нагнетает мысль об одиночестве мальчика в семье: «Михаська остался совсем один». «Ему казалось, что он совсем один, один-одинешенек на всем свете».
Это одиночество, как результат духовного разрыва с родителями, приводит Михаську к мысли о бегстве. Реализуется она лишь после того, как подросток узнает, что взрослые — «предатели». Спекулируя ворованными конфетами, родители предали и собственную честь, и веру сына в себя: они перестали быть теми, довоенными, отцом и матерью, которых любил Михаська. Они предали Катьку, откупаясь деньгами и заставляя ее взять вину за преступление на себя. Взрослые предали всех честных людей, перейдя на сторону Зальцера, Седова, Савватея. Михаське невыносимо жить с такими людьми. «Он не мог не уйти» — эти слова многое проясняют в характере героя.
Если в повести Н. Дубова «Беглец» Юрка стоит перед выбором, каким стать: походить на пьяницу-отца, малюющего для базарной распродажи пошлые картинки, или жить так, как Виталий Сергеевич, то для Михаськи такой проблемы нет. Он, как и остальные лихановские подростки, человек со сложившимися представлениями о добре и зле. Жизненная позиция мальчика формировалась в тяжелые военные годы, которые показаны в книге ретроспективно. Ретроспекции знакомят нас с Юлией Николаевной, Ивановной, Сашкой Свиридовым, мамой (в военные годы) — с теми людьми, которые учили Михаську защищать справедливость и не бояться зла. Повесть построена так, что воспоминания предшествуют самым важным решениям в жизни Михаськи. Благодаря этому он словно постоянно окружен единомышленниками, верными союзниками из взрослых и сверстников, которые помогут найти истинный путь. Критик В. Свининников справедливо отмечает, что «именно жизнь вместе с народом и острое, пусть пока неосознанное, стихийное ощущение его болей и радостей как своих собственных, сугубо личных, закаляет характер Михаськи, дает ему мужество выстоять в неравной борьбе против отца и за него».
Решению Михаськи вернуться домой предшествует ретроспекция, связанная с Сашкой Свиридовым. Воспоминания о Сашке заставляют Михаську взглянуть иначе на свои «семейные обстоятельства». Он вдруг понимает, что должен защитить своих близких. Ему становится жалко своих запутавшихся родных, как когда-то было жалко Сашку. Михась знает, что только он один может помочь близким, поэтому и возвращается. Герой романа «Лабиринт» Толик, как и герой «Чистых камушков», оказывается справедливее и добрее взрослых. Он остается с теми, кому нужна его помощь, а взрослые «бегут» из родного дома в чужой город, надеясь там построить свое счастье.
Мотив бегства занимает в романе значительное место, так как лежит в основе фабулы и проходит через все произведение. К бегству родителей подталкивает конфликт с бабой Шурой — «домашней владычицей», — для которой все счастье заключено в бумажнике с потертыми углами. Отец Толика не хочет подчиниться бабке, которая заставляет семью жить по-своему, и уходит из дома. Этот уход влечет за собой целую цепь бегств: бегство Артема, бегство отца из новой семьи, бегство родителей от бабки.
Неоднократное использование этого мотива помогает разобраться, можно ли считать бегство формой борьбы с мещанством, а беглеца — борцом.
В начале книги образ Петра заявлен как образ человека, активно противостоящего обывательской психологии. Он хочет, «чтоб дышалось всегда вольно, и чтоб ходилось легко, и работалось весело». Поэтому и уход отца из дома Толик сначала воспринимает только как борьбу против бабкиных планов. Он поддерживает отца: собирается уйти вместе с ним, изо всех сил защищает его от бабкиной клеветы.
Мальчик не замечает, что отцом двигало, прежде всего, стремлению к покою. Он «вырвался», устроил свою жизнь, оставив жену и сына в полной бабкиной власти, т. е. предал их.
Это Толик поймет, когда узнает о второй женитьбе отца. «Думая об этом, Толик не переставал удивляться: почему отец женился снова? Как хватило решимости у него? Отцу было тяжело дома и он ушел — Толик прекрасно понимал это. Ведь он ушел в знак протеста — и это была борьба! Тогда Толик жалел, любил, понимал отца. Сейчас — презирал! Выходит, что это была липа? Обман? Пустые слова и пустые поступки, раз отец так быстро успокоился. Нашел новую жену. Нового сына... Толик жестоко судил отца, сам порой не веря во все, что случилось. Это казалось фантастическим, невозможным, странным: отец — изменник...».
Чувство вины подсказывает Петру, что бегство — это не выход, но он, оказываясь в ситуации выбора, вновь и вновь разрешает ее бегством. Так происходит, когда отец уходит из второй семьи, обманув и бросив Темку. Так происходит, когда родители оставляют Толика с бабой Шурой и уезжают в другой город.
Эти поступки Петра убеждают, что выбор бегства — не ошибка, а сознательная позиция отца, продиктованная его слабостью. Эта слабость невольно делает отца пособником мещанской психологии: своим отступничеством отец заставляет думать, что борьба с «бабами Шурами» невозможна, а значит, не нужна. Баба Шура при этом получает в свою полную власть души близких, ломая и калеча их, как ей вздумается. Объективно такой борец с мещанством оказывается виновником трагедии в жизни Маши, Толика, Артема ничуть не меньше бабки.
Бессмысленность бегства доказывается не только содержанием книги (оно не разрешило ни одной проблемы героя), но и композицией романа. Этот мотив образует кольцо: роман начинается и заканчивается им, бегство приводит лишь к новому бегству (предательству) героя.
Казалось бы, в конце книги Маше и Петру незачем уезжать: бабка побеждена, Темка простил отца, семья соединилась. Но взрослые не хотят справляться с теми трудностями, которые сами создали, боятся новых осложнений, не уверены в себе, поэтому оставляют бабу Шуру и Толика.
Искупать вину взрослых перед обманутым Артемом, перед бабкой, теперь всеми покинутой, жалкой старухой, приходится Толику. В отличие от взрослых, подросток не бежит, а терпеливо ищет выход из сложного лабиринта человеческих отношений, щадя и жалея тех, кто его окружает.
Линия Петра получает дальнейшее развитие в образах Никодима и Авдеева из повести «Обман», в образе Саши из повести «Высшая мера». Автор рассуждает о том, какой малый толчок нужен слабому, безвольному человеку, чтобы превратиться в «махрового» мещанина. Столкновение Сергея, — игероя повести «Обман» — с людьми, которых «не жжет собственная несправедливость», приводит к тому, что мальчик оказывается на грани нравственного падения: совершает преступление и убегает из дома.
Сергей вернулся, он понял, что обман нельзя таить, «...потому что, обманув раз, можно обмануть и два. Можно сделать всю жизнь сплошным обманом... Врать про себя, про свою порядочность и честность». Это значит встать на путь Никодима и Авдеева, для которых обман — форма существования. Как шелуха слетает с них внешняя интеллигентность в сложной ситуации, обнажая непривлекательную сущность людей, живущих «только для себя».
Такой ситуацией в повести стала смерть матери Сергея. После смерти Анны Сергеевны Никодим бросает мальчика, отказываясь от своего обещания усыновить его. Случай на аэродроме подсказывает, что отчим давно был готов к такому шагу: тогда Никодим, заметив опасность, испугался «за себя», бросил Котьку и Сергея одних, убежал. Этот страх «за себя» (только уже не за жизнь, а за собственную устроенность) вновь подталкивает его к подлости. Руководит всеми поступками Никодима его мать — Вероника Макаровна: она заставила сына поверить в то, что все зависит от обстоятельств, научила его приспосабливаться. А теперь и они и родной отец мальчика Авдеев хотят заставить Сергея согласиться с этим, т. е. принять их предательство по отношению к нему. Делая подростка пособником своего обмана, они откупаются от него подарками, деньгами, квартирой. Сергей невольно оказывается должником «простейших». Стремление порвать с ними немедленно и в одиночку приводит к преступлению. По существу, бегство юного героя впервые происходит здесь, оно в попытке отгородиться от этого чуждого мира. А затем уже будет бегство из дома, стыд за себя и страх. Спасает Сергея, заставляет его вернуться мысль о том, что большинство людей живет по совести, и он не сможет жить предателем и трусом среди этих честных людей.
В сборнике «Семейные обстоятельства» мотив бегства прослеживается и во «взрослом» и в «детском» мире. Авторскую концепцию этого мотива мы сможем понять, только объединив эти две линии. Во всех трех произведениях этого сборника маленькие герои отказываются от бегства как средства борьбы с мещанской психологией, считая его слабостью, предательством, отступничеством. Линия взрослых является доказательством этой позиции. Уступки мещанству, бегство от решения проблем, встающих перед героями, превращают когда-то неплохих людей в обыкновенных обывателей. Эта мысль прослеживается в связи с образами Петра в романе «Лабиринт», Никодима и Авдеева в повести «Обман».
Отвергая бегство как средство борьбы, эти произведения не дают ответа на вопрос, как бороться с мещанской психологией и можно ли ее победить. В бессилии опустив руки, стоит перед Михаськой отец («Чистые камушки»); не верят в свою победу Петр и Маша («Лабиринт»); потихоньку выходят из зала суда Вероника Макаровна и Никодим, которые юридически ни в чем не виноваты («Обман»).
Не составляет исключения в этом смысле и повесть «Высшая мера» (1981). Она тоже не дает рецепта, и все же это произведение в своем роде этапное. Таким его делает именно мотив бегства, а вернее, его форма — бегство из жизни. Самоубийство героя — прием в детской литературе исключительный, поэтому все внимание в повести уделено обстоятельствам, которые привели к трагическому концу, к людям, ставшим виновниками происшедшего.
Конфликт повести Е. Путилова определила так: «В своей повести А. Лиханов прямо, открыто противопоставляет два взгляда на самые сокровенные понятия — совести, долга, любви двух людей, по-разному определяющих цену денег, вещей, успеха. Соответственно их характерам складываются и две жизни: работа и дети у Софьи Сергеевны, карьера и расчет во всем у Ирины. Два противоположных нравственных и социальных явления».
Этот конфликт хорошо разработан в литературе. А. Лиханову важно другое: единственным человеком, попытавшимся вступить в противоборство с мещанством, стал пятнадцатилетний подросток. Круг героев в «Высшей мере» сужен до минимума: в своем поединке Игорь оказывается один на один с родителями, без поддержки, и погибает.
Главную вину за гибель внука Софья Сергеевна возлагает на Ирину и Сашу — родителей Игоря. Им в повести уделено наибольшее внимание. Это представители наисовременнейшего мещанства, мещанства 80-х годов XX века.
Внешне они значительно отличаются от тех «простейших» мещан, с которыми мы встречались раньше в произведениях А. Лиханова. В начале повести Ирина — студентка-отличница, с успехом изучающая испанский язык и литературу, в конце — преподаватель МГУ. Природой она награждена целым набором положительных качеств. Но все они, подчиненные эгоистическим стремлениям и безграничному честолюбию, в образе героини деформируются, превращаясь в свою противоположность: красота оборачивается уродством, целеустремленность — бесцельностью существования, широта и интеллектуальность — узостью интересов и ничтожностью запросов. Всех людей Ирина воспринимает функционально, т. е. как элементы своей жизненной схемы. Даже сын появляется на свет как «бытовая необходимость»: «под него» получены дополнительные квадратные метры, обеспечившие позднее переезд в Москву. Потом она переступит через ставшего ненужным сына, как переступила через мужа, когда подвернулся вариант получше.
Суть этого образа, пожалуй, лучше всего выражена в сравнении жизненного пути Ирины и стендалевского героя: «Молодой человек — здесь девица! — бьется за место под солнцем, применяет все приемы, законные и запрещенные, где надо, бьет в поддых, и все это в изящной упаковке: работа, новые цели, смысл жизни».
Если в начале книги Саша с его безвольностью был лишь «дополнительной силой, прикрытием, помогающим твориться злу», то в конце он ни в чем Ирине не уступает: с таким же ожесточением «борется» за «свое» счастье. Правда, тактика у него иная: Ирина действует, а Саша выжидает, приспосабливается. Стремясь догнать жену в безумном «соревновании», Саша совершает тихое предательство по отношению к сыну.
В конце повести каждый из этих героев достиг того, к чему стремился: Ирина получила своего дипломата, диссертацию, престижную работу и нужные знакомства; Саша — жену-лауреата, доктора наук, машину, квартиру, дачу.
Гибель сына нарушает видимость их благополучного существования. Смерть Игоря заставляет иначе взглянуть на вещи. Прожив большую половину жизни и «всего» добившись, родители неожиданно оказываются у нулевой черты. Вопрос «как жить дальше?» разоблачает бессмысленность их существования, иллюзорность их ценностей.
Душевная драма Игоря намного сложнее, чем у Михаськи, Толика, Темки. Образ подростка в повести решен фрагментарно, поэтому трудно назвать что-то одно, что приводит к бегству. Вероятно, это целый комплекс чувств: отчаяние, боль, обида брошенного ребенка; осмысление своей трагедии в свете бабушкиной судьбы; любовь к родителям и желание помочь им; и в то же время стремление пробудить человечность в их душах, наказать их за эгоизм.
С одной стороны, Игорь — жертва мещанской психологии родителей: «Когда человек не нужен близким, он умирает». С другой стороны, подросток-антагонист Ирины и Саши. Недаром Софья Сергеевна воспринимает его как олицетворение своей совести: «Я вижу его, вглядываюсь в ясное лицо мальчишки и понимаю: никакой он не мальчишка, а мыслящий, страдающий человек. Моя совесть».
Самоубийство мальчика — акт осознанный. Он говорит о том, что Игорь наделен тем качеством, которого не хватало Софье Сергеевне. В отличие от бабушки подросток не хочет уступить, старается поступком, действием бороться с мещанской психологией. Протест и растерянность, протест и отчаяние, — наверное, из этого сложного комплекса родилась мысль о самоубийстве.
Бегство подростка из жизни в «Высшей мере», конечно, не победило обывательскую психологию родителей. Но значение этого мотива в повести велико. Благодаря этому повесть прозвучала как предупреждение о той опасности, которую таит в себе миросозерцание мещанина: сводя ценность человеческих отношений к нулю, оно приводит к нравственному, а иногда и к физическому вырождению.
Л-ра: Проблемы детской литературы. – Петрозаводск, 1989. – С. 34-41.
Критика
