Менандр: новые находки и проблематика изучения творчества
Л. В. Павленко
Судить реально о творчестве крупнейшего представителя новой аттической комедии Менандра (343-292 гг. до н. э.) стало возможно, пожалуй, только в наши дни, когда серия папирусных находок 50-60-х гг. удвоила количество известных оригинальных менандровских текстов. Сегодня в распоряжении исследователя находится полный текст одной комедии («Дискол»), две комедии («Третейский суд» и «Самиянка») сохранились на три четверти, четыре — наполовину («Отрезанная коса», «Сикионец», «Ненавистный» и «Щит»), а еще до десятка комедий представлены в значительных (около 100 стихов) отрывках.
Материал новых находок издан в 1972 г. Ф. Сэндбеком; кроме менандровских текстов издатель включил в сборник и те фрагменты новой аттической комедии, авторство Менандра для которых не доказано. Ценность издания увеличивается от того, что Ф. Сэндбек параллельно ему подготовил и годом позже опубликовал обширный комментарий к Менандру, использовав для него хорошо известные работы А. Гомма (материал введения, комментарий к находкам из Каирского кодекса — комедиям «Третейский суд», «Отрезанная коса», «Самиянка» и «Герой»). Это не могло не привести к некоторой неоднородности комментария: точность и доказательность А. Гомма контрастируют с гипотетичностью многих предположений Ф. Сэндбека, стремящегося скорее пробудить мысль читателя, нежели оставаться на почве известного или доказанного. В большинстве случаев погрешности сохранившихся текстов делают комментатора беспомощным и неубедительным, ведь столь известного филолога, каким является. Ф. Сэндбек, в данном случае можно упрекнуть разве что в стремлении в каждом случае дать какое-то разъяснение, ответить на все вопросы, и трудно согласиться с мнением одного из рецензентов: «Лучше бы в ином месте нашли свое отражение сухость, догматизм и беспомощность суждений, столь характерные для английской классической школы».
Новым изданием Менандра по существу оказался и том папирусных фрагментов аттической комедии, подготовленный К. Остином. По поводу этого издания позволительно с сожалением отметить только то обстоятельство, что К. Остин не включил в собрание тексты «Дискола», «Сикионца», «Самиянки» и «Щита», не желая, очевидно, дублировать новейшие их издания, ставшие почти каноническими. В томе, однако, дано подробнейшее описание этих папирусных находок, а материал этих комедий включен издателем во все регистры и индексы. Особой заслугой К. Остина, еще ранее снискавшего репутацию добросовестного и осторожного издателя, следует признать новое (по сравнению с публикацией Э. Тернера) расположение многочисленных фрагментов комедии «Ненавистный» и приведение в некоторую систему отрывков из комедии «Льстец», а также подготовку исчерпывающего комментария, богатейшей библиографии и весьма обширного греческого индекса. Излишняя иногда осторожность издателя не может снизить отличной оценки всего труда К. Остина, и это тем более отрадно, что подготовленное им собрание — первый приступ к колоссальному по трудоемкости и значению предприятию, к готовящемуся новому полному изданию текстов и фрагментов греческой комедии.
Традиционная (и, пожалуй, в первой половине нашего века единственно возможная) методика изучения творчества Менандра, основанная на привлечении не только менандровских фрагментов, но и материала римской комедии в качестве базы для суждения, сегодня оказывается явно непригодной. Это стало особенно ясно после знакомства с новонайденными фрагментами комедии Менандра «Двойной обман» — оригинала плавтовской комедии «Вакхиды»; в работах И. М. Тройского, Ч. Куэста, К. Гайзера и др. на реальном сравнительном материале засвидетельствована драматургическая и поэтическая самостоятельность Плавта. Обстоятельный обзор всех аспектов проблемы сделал К. Гайзер: сокращение или расширение содержания отдельных сцен оригинала, введение в римский вариант отсутствовавших в оригинале персонажей, изменение характера персонажа — наиболее важные вопросы, по которым автор обзора суммировал все мнения. Отметим здесь также разумную осторожность К. Гайзера в суждениях, столь выгодно отличающуюся от его издательской и переводческой практики.
С другой стороны, в ряде работ В. Людвига в отношении Теренция сделаны прямо противоположные выводы: стремясь сохранить этическую установку новой аттической комедии, римский комедиограф чаще оказывался именно переводчиком Менандра, лишь вынужденно уступая требованиям римской театральной практики и расширяя сюжет оригинала за счет сцен или сюжетных ходов, усиливающих динамику и занимательность произведения в целом.
Посвященная Менандру научная литература к настоящему времени стала поистине необъятной, и разобраться в ней без опоры на добротную систематизацию проблем и классификацию публикаций — задача чрезвычайно трудная. Поэтому большим подспорьем в работе с менандровскими текстами, и в изучении новой аттической комедии служат обзоры Г. Й. Метте, регулярно расширяемые и корректируемые автором. Они тем более важны, что характерной особенностью потока публикаций менандроведов является отсутствие работ монографического плана, рассматривающих весь комплекс проблем, связанных с творчеством Менандра.
До недавнего времени имела место только одна попытка изучения проблематики в целом: речь идет о трудах Т. Б. Л. Уэбстера. Крупнейший специалист по литературе и искусству IV в. до н. э., он в своих исследованиях послеаристофановской комедии опирается как на материальные свидетельства афинской театральной практики (маски, реквизит, тексты, документы), так и на материал паллиаты. В обилии реалий, однако, часто теряются чисто менандровские особенности жанра, новаторство поэта, его отступления от традиции; особенно вредят делу стремление Т. Уэбстера разнести по рубрикам все, с чем он сталкивается. Едва ли не может вызвать возражения его классификация комедий Менандра, деление как сохранившихся, так и известных только по названиям пьес на комедии «приключений», «ошибок», «доминирующей[идеи», «социальной критики» и т. п. Весьма спорна предлагаемая Т. Уэбстером хронология менандровского творчества; исследование происхождения и сценической функции той или иной комической маски и подтверждение этой функции в паллиате, как выяснилось сегодня, не дает основания делать определенные выводы в отношении Менандра. Однако Т. Уэбстер постоянно вносит коррективы в переиздания своих работ, прекрасно знает материал новейших находок и научную литературу; поэтому вполне пригодна для практического использования седьмая глава второго издания его «Исследований поздней греческой комедии» (1970 г.).
В такого рода недостатках можно было бы упрекнуть (если бы это было справедливо и имело смысл) любую работу, написанную до времени новейших находок; потому-то и нет работ обобщающего характера, что каждая новая находка вносит определенные изменения в представления о Менандре и его творчестве, и это является фактором, удерживающим исследователей от широких обобщений и слишком категоричных заключений.
Сам характер новой аттической комедии предполагает объективную необходимость постановки проблем в широком плане; новую комедию нельзя, например, рассматривать и изучать безотносительно к жанровому своеобразию комедии Аристофана или драматургической технике позднего Еврипида. В первом случае могут оказаться весьма полезными монографии (перечисление отдельных статей заняло бы слишком много места) П. Хенделя, Л. Э. Лорда, С. Уитмена, Ж. Тайарда, П. Рау, К. Дувра и, во втором — К. Маттиссена, Д. Конечера, В. Кершера, Ф. Веллакотта и других ученых.
Отнюдь не потерял своего значения капитальный труд В. X. Фридриха, на широком материале — от Еврипида до Теренция — прослеживающего историю драматических мотивов и средств, их трансформацию в течение IV в. до н. э., т. е. процесс подготовки базиса, на котором сформировалась новая комедия Менандра.
В научной литературе изучение мотивов новой комедии, а также принципов конструирования Менандром сюжетов его пьес пока только начато. Из работ этого плана можно рекомендовать лишь диссертацию А. Тойеркауфа, посвященную «Дисколу»; в подавляющем большинстве старых и новых работ обычно смешиваются собственно мотивы, топические элементы и элементы драматической ситуации. Необходимость же систематизации драматургических средств такого рода, классификации мотивов, использованных Менандром в зависимости от происхождения, употребительности и композиционной функции — и очевидна и настоятельна. Только ввиду недостатка в новых исследованиях не лишаются практического применения явно устаревшие работы — книга Г. Ф. Церетели и монография Ф. Верли, однако первая рассматривает только фрагменты из Каирского кодекса, а вторая весьма широко опирается на паллиату. Из новейших работ исключительно истории отдельных менандровских мотивов посвящены весьма полезные исследования В. Шмида, Б. Л. Галеркиной и Р. Гошека.
В отношении другой композиционной особенности — методики развития сюжета — важно получить определенные выводы относительно того, какие факторы чаще всего использует Менандр — волю или вмешательство божества, произвол случайности или же целенаправленную деятельность персонажей (в последнем случае следует говорить о драматической интриге). К основанным на первом знакомстве с «Дисколом» выводам П. Фотиади и И. М. Тройского следует добавить суждения Е. Лайовского, В. Людвига, А. Бланшара, С. Дворацкого и других ученых. Немало важных наблюдений относительно Менандра дают в этом аспекте работы К. П. Полонской, хотя главным объектом ее исследований является паллиата. Очевидно, что удовлетворительное решение такой проблемы невозможно без тщательного изучения соотношения «тип — маска — персонаж» у Менандра; знакомство с новонайденными текстами показывает, что тип и персонаж у Менандра обычно не адекватны, а маска часто оказывается обязательной условностью, данью традиции — на этом этапе развития аттической комедии набор типических признаков персонажа многократно варьируется. Отдельные комические типы к настоящему времени изучены многими исследователями; остановимся на цикле статей Т. Маккэри, обстоятельность, широта и последовательность публикаций которого дают надежду, что в нашем распоряжении вскоре окажется серьезная и полезная монография о менандровских персонажах. Т. Маккэри обобщает в своих работах весь типологический материал аттической комедии, ищет связь между типом, маской и именем персонажа, четко определяет этическую основу выбора Менандром той или иной маски и этим объясняет отход поэта от традиции; отмечая характерологическую направленность всего творчества Менандра, исследователь последовательно заменяет во всех случаях термины «тип» или «персонаж» термином «характер».
До сих пор не существует единого мнения о политических и философских взглядах Менандра, дискуссия по второму вопросу продолжается, и ее освещение можно найти в монографии А. Баригацци. Что же касается политических воззрений поэта, его социальной позиции, то материал комедий Менандра дает возможность считать его как сторонником демократии, так и выразителем взглядов аристократической части афинского общества; отсутствие прямых свидетельств чрезвычайно осложняет решение этой проблемы, но в любом случае приходится признать несостоятельным бытовавший ранее тезис о политической индифферентности Менандра: как выяснилось, комедии «Дискол», «Сикионец», «Щит» насыщены социальной проблематикой.
Нуждается в серьезном рассмотрении и проблема художественного метода Менандра; практически отсутствуют работы, посвященные особенностям комизма новой комедии, а изучение ее языка и стиля только начато. Весьма плодотворным может оказаться направление, в котором ведут работу Ф. Сэндбек и Дж. Фенерон, рассматривающие язык, стиль и метрику Менандра в тесной связи с его драматургической техникой. До сих пор единственной работой, в которой изучено словоупотребление Менандра соотносительно с его методом, является исследование А. А. Тахо-Годи.
Таким образом, исследование творчества Менандра и широкой проблематики новой аттической комедии в настоящее время находится в центре внимания классической филологии, но количество нерешенных вопросов все еще превышает число надежных ответов. Очевидно также, что Менандр, дань изучению творчества которого у нас отдали в свое время В. К. Ернштедт, Б. В. Варнеке, Г. Ф. Церетели, И. И. Толстой, М. М. Покровский, И. М. Тронский и другие исследователи, пользуется явно недостаточным вниманием отечественных классиков. В нашей научной периодике, к сожалению, не освещены полностью даже находки последнего десятилетия — комедии «Ненавистный», «Самиянка», многие фрагменты; не менее важной представляется также задача перевода и издания известной части наследия Менандра, работы, начатой изданием 1936 г. и столь успешно продолженной в 1964 г.
Л-ра: Вестник древней истории. – 1977. – № 2. – С. 154-159.
Произведения
Критика
