Семантические особенности организации языковой игры и ее репрезентации в прозе А. Т. Аверченко

УДК 81
ББК 81
К 959

Кучерявых Юлия Николаевна,
старший преподаватель кафедры лингвистики и перевода
Южного института менеджмента, г. Краснодар. Тел.: (928) 044 75 71.

Аннотация. В статье рассматриваются особенности формирования и функционирования иронии в качестве способа выражения оценочности во взаимоотношениях героев художественных произведений А.Т. Аверченко. Важность значения данного явления определяется зависимостью друг от друга элементов ее построения, а также внешнего историко-литературного вертикального контекста, языковых элементов, формирующих эмоционально-экспрессивную маркированность высказывания. Поэтому возможно разли­чать некоторые типы иронической оценочности: нерефлексивную и рефлексивную.

Выступая средством языкового комизма, каламбур в юмористической прозе Аркадия Аверченко струк­турно-семантически организован, а, являясь элементом языковой игры, обладает закономерностями по­строения и отбора стилистических приемов создания и воздействия, характерных для произведений дан­ного писателя. Поэтому разнообразие средств создания комической оценки в художественных текстах автора позволяет утверждать, что выбор конкретного приема зависит от языковой личности писателя, соотношения лингвистических и экстралингвистических средств представления оценочности в художе­ственном тексте, потому что прогнозируемый адресатом смысл фразы создается за счет ожидаемого им порядка слов для исходной синтаксической конструкции. Следовательно, реализация иронического смысла, заложенного создателем художественного произведения в состав лексем, становится понятной только из окружающего контекста.

Поскольку игра является основой любой культуры, то при соотношении этих понятий ведущим становится человек играющий, проявляющийся в манере речевого поведения языковой личности как ав­тора-творца, так и персонажа - его творения. Поэтому уместно утверждать, что языковая личность существует в пространстве культуры, а, следовательно, оно может быть представлено в качестве линг­вокультурного типажа как узнаваемого представителями определенной национальной культуры образа, воплощенного в персонаже художественного произведения как творящей и играющей уникальной языковой личности.

Ключевые слова: языковая игра, персонаж, лингвокультурный типаж, комический эффект, антитеза, метафора, парадокс, оценочность, рефлексивная и нерефлексивная ирония, аппликативная конструкция, фразеология, эвфемизм, каламбур, языковая личность, фоновые знания, вертикальный контекст, семанти­ческая аппликация, маска

Kucheryavykh Yuliya Nikolaevna,
senior lecturer of the Department of Linguistics and Translation
of the Southern Institute of management, Krasnodar. Ph.: (928) 044 75 71.

SEMANTIC FEATURES OF THE LANGUAGE GAME AND ITS REPRESENTATIONS IN THE PROSE OF A. T. AVERCHENKO

Summary. The article discusses the features of the formation and functioning of irony as a way of expressing evaluation in the relationship of the characters of works of art A. T. Averchenko. The importance of this phenomenon is determined by the dependence of the elements of its construction, as well as the external historical and literary vertical context, language elements that form the emotional and expressive marking of the statement. Therefore, it is possible to distinguish some types of ironic evaluation: non-reflexive and reflexive.

Acting as a means of language comedism, pun in the humorous prose of Arkady Averchenko structurally-semantically organized, and, as an element of the language game, has the laws of construction and selection of stylistic techniques of creation and influence characteristic of the works of the writer. Therefore, the variety of means of creating a comic assessment in the artistic texts of the author suggests that the choice of a particular technique depends on the language personality of the writer, the ratio of linguistic and extralinguistic means of representing the evaluation in the literary text, because the meaning of the phrase predicted by the addressee is created at the expense of the expected word order for the original syntax. Consequently, the realization of the ironic meaning inherent by the Creator of the work of art in the lexemes, becomes clear only from the surrounding context.

Since the game is the basis of any culture, the ratio of these concepts becomes the leading person playing, mani­fested in the manner of speech behavior of the linguistic personality of both the author-Creator and the character - his creations. Therefore, it is appropriate to state that the linguistic personality exists in the space of culture, and, therefore, it can be presented as a linguocultural type as an image recognizable by representatives of a certain national culture, embodied in the character of an artistic work as a creative and playing unique linguistic personality.

Keywords: language game, character, linguocultural type, comic effect, antithesis, metaphor, paradox, evalua­tion, reflexive and non-reflexive irony, applicative construction, phraseology, euphemism, pun, linguistic personality, background knowledge, vertical context, semantic application, mask.

Главный редактор журнала «Сатирикон» Ар­кадий Тимофеевич Аверченко создал собственную уникальную комическую манеру повествования, на долгие десятилетия задав вектор развития отечественной сатирико-юмористической прозе и жур­налистике.

Художественный мир «Короля смеха» вбирает в себя многообразие сатирических типов персо­нажей и лингвокультурных типажей, в них реали­зованных, поражает обилием различных приемов создания комичного и иронического эффектов.

Экспрессия в художественном произведении проявляется с помощью собственно и несобствен­но языковых средств, с учетом вертикального кон­текста, поэтому важным является не только прямое значение слова, но и его дополнительные значения, маркированность которых производит на читателя эмоциональное воздействие.

Например, выделяем оценочные реплики в представлении героев романа «Шутка Мецената» друг другу:

«Тот, что на диване, - хозяин дома - Меценат, а этот низший организм у его ног - Мотылек» [2, с. 157].

В Толковом словаре оборот «низший орга­низм» имеет множество смыслов: 1) простейший по своему развитию, примитивный и 2) занимающий последнее место в каком-нибудь ряду, младший [15, с. 417]. Но так как человек является высшим орга­низмом, то в соответствии с этим выражение «низ­ший организм» приобретает ироническое значение. А использованием полученной метафоры «низший организм», автор акцентирует внимание на анти­тезе между говорящим (как высшем организме) и низшем организме - Мотыльке (поэте Паше Круглянском), формируя таким образом игровой пара­докс «между стандартной формой и значением зна­ка, а также новой ассоциативной обработкой того или иного вида языкового знания» [7, с. 26]. Следо­вательно, парадокс формируется и функционирует на всех уровнях языковой системы.

Оценочность, на наш взгляд, - цель использо­вания иронических приемов в разговорной речи, среди которых исследователями-лингвистами (Т.А. Гридиной [8], М.А. Пчелинцевой [16], О.П. Ермаковой [10] и др.) различаются рефлексивные (основанные на экстралингвистических отноше­ния) и нерефлексивные (функционирующие на семантическом уровне языка) способы создания оценки.

Отметим, что историко-культурный контекст, упоминаемый в той или иной реплике героев, зави­сит от целевых установок автора, особенностей вос­приятия и энциклопедизма читателя, необходимых для экспликации нового неожиданного смысла:

«Но сейчас же, вспомнив о казенной продаже водки, гость сконфузился и покраснел...

— Конечно, те, кто занимается физическим трудом должны ее пить, потому что, как это говорится: mens sana in Квисисапа… Но напряженный умственный труд, ваше пр-во, требует трезвости» [3, с. 61].

Полагаем, что в представленном фрагменте средством репрезентации рефлексивной иронии как части языковой игры является парадокс. Соз­даваемое в результате смысловое противоречие - «пить нельзя, но пить необходимо» - подтверж­дается аппликативным оборотом «mens sana in Квисисана» («Здоровый дух в „Квисисане“» - Пе­тербургском ресторане), этимологически восхо­дящем к латинскому изречению ««Mens sana in corpore sano» - «в здоровом теле здоровый дух» [19, с. 257]. Таким образом, интерпретация возникшего противоречия провокационна и приводит к коми­ческой развязке, требующей «трезвости мысли».

Особое место среди лингвистических рефлек­сивных средств создания комического занимают устойчивые обороты.

Фразеологизмы, являясь большей частью об­разными единицами языка, с прозрачной внутрен­ней формой в тексте могут быть средствами эмоци­онально-экспрессивной характеристики явлений или персонажей произведения:

- Стареем, брат, мы...- А с ребрами благопо­лучно? - С какими ребрами? - Беса в ребре не ощу­щаешь? - Какого беса? - Ну, говорят же: седина в бороду, а бес... и так далее [4, с. 292].

В данном примере наблюдаем комическую кар­тинность устойчивого фразеологического оборота, обусловленную одновременным обыгрыванием прямого и переносного значений: от передачи буквального смысла в начале диалога до его абстрак­ции в конце диалога.

Прием же нерефлексивной иронической дис­кредитации явления или состояния героев писа­телем применяется с целью показать ничтожность общества, окружающего говорящего:

«Все это были люди, по большей части отвер­гнутые всем остальным светом за бездарность и неспособность к жизни, и, таким образом, на нашем маленьком, окруженном неизмеримыми степями островке, собралась самая чудовищная компания глупых, грязных и бездарных алкоголиков, отбро­сов и обгрызков брезгливого белого света» [1, с. 11].

Скрытая негативная оценка становится явной, когда «игровой акцентуации подвергаются определенные фрагменты информации, прагматически значимые для автора сообщения» [14]. Поэтому иронически маркированное использование лексем со сниженной коннотацией («алкоголики, отбросы, обгрызки брезгливого белого света», то есть «маленькая часть, оставшаяся от какого-нибудь предмета, мало пригодная для употребления» [18, с. 587]) реализует негативное отношение «брезгливого белого света», «испытывающего отвращение ко всякой замеченной или мнимой нечистоплот­ности» [18, с. 49], а также ко всему низкому и не­желательному, по его мнению, для существования. Следовательно, языковая игра основывается на от­рицательной рефлексивной или нерефлексивной иронической социальной оценке, которая «при всей «безобидности» своей формы выступает как действенное средство формирования мнения по важным вопросам политики и общественной жиз­ни» [14].

Однако явления эвфемизации речи, то есть нейтрализации резко негативной оценки, заменой отрицательно окрашенных лексем на более ней­тральные по эмоциональной нагрузке, основыва­ются на принципе двусмысленности (вербально обозначать одно, а подразумевать другое) и созда­ют дополнительный стилистический эффект, явля­ющийся средством реализации речевого комизма, обогащающего характеристику персонажа:

- Сам ты растение дубовой породы [1, с. 429].

А.Т. Аверченко использует описательную кон­струкцию «растение дубовой породы» для смягче­ния подразумеваемого резкого сравнения персо­нажа с «дубом» в переносном значении «глупый человек, тупица, круглый дурак» [18, с. 203]. При­сутствующая в данном сравнении ироническая коннотация выступает в качестве создателя образ­ности художественных речи. Поэтому для автора важны различные тропы и фигуры (антитеза, ме­тафора, ирония и др.) как основа для комизма или шутки, а контекст - одно из средств семантической организации речи, что прежде всего проявляется в диалогах персонажей.

Каламбур, выступающий в качестве приема создания языковой игры, является носителем раз­личной информации о говорящем или ситуации общения. При этом важен учет в составе такой «игры слов» как минимум двух языковых единиц. Причем каждая из них имеет свое структурно-се­мантическое оформление, элементы которого, на наш взгляд, влияют на формирование содержания или звукового оформления всего художественного игрового приема:

«- Нет, где там! Я его так тогда отделал, что придется мне жить отдельно от этого отдела - простите за плохой каламбур» [2, с.232].

Рассмотрим состав языковых единиц, который употребляется в данной реплике: 1) «отделал» в значении «сильно выбранил»; 2) «жить отдельно», то есть «обособленно, самостоятельно»; 3) «отдел» в качестве «части учреждения или предприятия» [18, с. 627-628]. Полагаем, что при сохранении семантики каждой лексемы авторские новые смыслы «наталкиваются» друг на друга, стимулируя продолжение речетворчества персонажа. Каждое зна­чение слова не отменяет предыдущее, а фонетическое оформление становится основой комического эффекта, возникающего при восприятии читателем именно плана выражения.

Значит, каламбурный эффект заключается не только в лексико-семантической, но и фонетиче­ской организации оборота, репрезентирующих лингвистическую специфику игры слов.

Как известно, языковая личность существует в «пространстве культуры, отраженном в языке, в формах общественного сознания на разных уров­нях, в поведенческих стереотипах и нормах, в пред­метах материальной культуры и т.д.» [6, с. 46]. А лингвокультурный типаж является «узнаваемым образом представителей определенной культуры» [12, с. 8]. Следовательно, «социально-исторические, индивидуально-личностные проявления языко­вой личности реализуются в ЛК-типаже, который представляется нам комплексом базовых культур­но-значимых ценностей, качеств национального характера, поведенческих установок, реализуемых в определенной ситуации» [13, с. 116-122]. Тогда, полагаем, что «лингвокультурный типаж - характе­ристика ЯЛ через ее коммуникативное или игровое поведение, реализуемое ею же в конкретной ситу­ации и с определенной целевой установкой» [там же]. Поскольку наш исследовательский интерес вы­зывают художественные тексты Аркадия Тимофее­вича Аверченко, то лингвотипаж репрезентирован в персонаже произведения, который представляет собой творящую, играющую, языковую личность, сознательно формирующую свой образ и мнение окружающих.

Важное место в творчестве Аркадия Аверчен­ко занимает общественно-политическая жизнь России 1905 - 1920-х годов минувшего века. «Исто­рия болезни Иванова» представляет галерею эмо­ционально-идеологических перепадов настроений и состояний главного героя. Обращение к этому персонажу обосновано тем, что, рассматривая его речевые и поведенческие склонности, можно про­следить изменение внутреннего мира героя, репре­зентацию в нем ЛК-типажа «русский обыватель», находящийся на перепутье политических направ­лений своего времени:

«Однажды беспартийный житель Петербурга Иванов вбежал, бледный, растерянный, в комнату жены и, выронив газету, схватился руками за голо­ву.

- Что с тобой? - спросила жена.

- Плохо! - сказал Иванов. - Я левею.

- Не может быть! - ахнула жена. - Это было бы ужасно... тебе нужно лечь в постель, укрыться тёплым и натереться скипидаром» [3, с. 38].

Полагаем, что смысловым центром, раскры­вающим ситуативность происходящего, являются фоновые знания получателя сообщения, позво­ляющие корректно интерпретировать этот фраг­мент, в центре которого реплика: «Я левею», то есть «приближаюсь по взглядам к левым политическим партиям» [18, с. 400], радикально настроенным на критику политики или власти. Комизма в трагизм ситуации и переживания добавляет коммента­рий жены персонажа с рецептом от этой «болез­ни»: «нужно лечь в постель, укрыться тёплым и натереться скипидаром».

Спустя некоторое время, пережив «ужас и от­чаяние», герой постепенно меняет свои взгляды:

«Пристав взял его руку, пощупал пульс и спро­сил:

- Как вы себя сейчас чувствуете?

- Мирнообновленцем!

- А вчера как вы себя чувствовали?

- Октябристом, - вздохнул Иванов. - До обеда - правым крылом, а после обеда левым.» [3, с. 40].

Своеобразие самопрезентации, от непонима­ния происходящего до полного «мирнообновления», создается с помощью пресуппозиции и фонда фоновых знаний читателя: «мирнообновленцы» - «монархическая партия крупной буржуазии и по­мещиков в России. Создана в июле 1906 бывшими левыми октябристам и бывшими правыми кадета­ми на основе фракции «мирного обновления». Они занимали промежуточное положение между октя­бристами и кадетами, отличаясь от них главным образом особенностями своей тактики» [4.1]. Сле­довательно, поведение лингвокультурного типажа, реализованное персонажем, строится согласно ро­левым предписаниям и эмоционально-идеологическим шаблонам. Таким образом, типаж включает в себя ролевые (шаблонные), индивидуально-лич­ностные языковые особенности, представленные употреблением более простых синтаксических кон­струкций при характеристике своего «эмоциональ­но-партийного» состояния.

Значительными для творчества Аркадия Ти­мофеевича Аверченко также является искусство и культура. Объект нашего исследования в данной области - это особенности языковой игры ЛК- типажа, представленного одним из главных героев романа «Шутка Мецената» - поэтом Павлом Круглянским по прозвищу Мотылек. Потому что имен­но он является типичным представителем творче­ской богемы Санкт-Петербурга 19 - 20 вв.

Опираясь на классификацию ЛК-типажей, предложенную Е.М. Дубровской [9], полагаем, что, герой «соответствует представлению о «человеке богемы», и репрезентирован в лингвокультурном типаже «чудаковатого интеллигента-неудачника»» [13, с. 116 - 122]. Актуальность данного типажа обоснована «историческим отрезком анализируе­мой действительности, а также национально-куль­турными особенностями, связанными с событиями произведения» [там же].

Богемная личность, столкнувшаяся с непризна­нием ее таланта, стремится к театрализации своего существования, демонстрации своих переживаний, поэтому творчество - попытка привлечь внимание к своей трагедии. Тогда коммуникативные намере­ния становятся основополагающими при выборе приемов языковой игры данного типажа.

Например,

Истинное ревностное отношение Мотылька к возможной славе главного героя раскрывается по­сле шуточного коронования персонажа романа:

2) «- Я плюну им в лицо и крикну: «Вот ваш бард! Я, как Диоген с фонарем, отыскал самое без­дарное и самоуверенное, что есть в мире, и, хохоча, склонил ваши воловьи шеи перед этим апофеозом пошлости! Кланяйтесь ему, кланяйтесь, скоты!» [2, с. 189]

История устойчивого оборота «ходить с фо­нарем Диогена» такова: «однажды великий фило­соф Древней Греции Диоген (IV в. до н. э.) зажег днем фонарь и пошел с ним по городу. На недо­уменные вопросы горожан он отвечал кратко: «Ищу человека». Тем самым философ хотел ска­зать, что найти совершенного человека, который полностью отвечал бы этому званию, практически невозможно, его буквально «днем с огнем не сы­щешь». Иносказательно: упорно, но тщетно искать что-либо или кого-либо. Фраза: Ищу человека! также стала крылатой» [17]. В рассматриваемом фрагменте негативно переосмысливается назван­ное крылатое выражение: «Диоген вел тщетный поиск «идеального человека», а Мотылек все же «отыскал самое бездарное и самоуверенное суще­ство, что есть в мире» и представил его публике как соответствующего ей «апофеоза (то есть «тор­жественного восхваления, имеющего характер увенчания его деятельности» [20, с. 15]) пошло­сти»» [цит. по 13, с. 116-122]. Следовательно, по мнению Мотылька, человек должен быть облада­телем «лучших интеллектуальных или моральных качеств» [11], чего ему будет достаточно, в отличие от «существа» как «объекта, лишенного индивиду­альности и творческого начала» [5].

Кроме того, возникающее противопоставле­ние реплик: «мы создадим вам славу, потому что вы достойны ее...» и «отыскал самое бездарное и самоуверенное, что есть в мире, и, хохоча, склонил воловьи шеи перед этим апофеозом пошлости!» приобретает циничный оттенок значения из-за невозможности в силу независящих от Мотылька обстоятельств быть признанным современника­ми.

Поэтому исходное крылатое выражение путем аппликативного расширения компонентного со­става получает ироническую окраску значения, а вся тирада, сказанная Мотыльком, полагаем, явля­ется «срыванием масок», так как именно в данном контексте представлено «столкновение» истинного отрицательного отношения к «искусственной» сла­ве поэта Куколки и горечи Паши Круглянского из-за собственных неудач на поэтическом поприще.

Таким образом, лингвистический анализ про­изведений А.Т. Аверченко показывает, что язы­ковая игра представлена разнообразием приемов, способов и средств ее создания.

Оценочность передаваемой информации осу­ществляется на различных уровнях языковой и внеязыковой систем: от резко-отрицательной, шут­ливой до скрытой под «нейтральными» словами.

Ирония, в свою очередь, обладает двупланово­стью оценки содержания, понимание которой воз­можно, как при учете собственно лингвистического (нерефлексивная), так и экстралингвистического (рефлексивная) компонентов интерпретации под­текста высказывания.

Эвфемизация речи создает дополнительный стилистический эффект, выступающий средством реализации языкового комизма, обогащающего ре­чевую характеристику персонажей.

Каламбур как элемент языковой игры фор­мируется различными средствами и при помощи разнообразных стилистических приемов. Поэтому каламбурный эффект в литературных сочинениях Аркадия Тимофеевича Аверченко имеет структур­но-семантическую организацию и фонетические закономерности построения словесной игры.

Особенности поведения ЛК-типажа, вопло­щенного в конкретном персонаже, создаются с учетом историко-культурного контекста, ролевых, целевых коммуникативных установок языковой личности и является индивидуальной эмоцио­нально-стилистической окраской ЛК-типажа, не­обходимой, чтобы скрыть или выявить истинные чувства, отношения и переживания героя. Напри­мер, самопрезентация и репрезентация мироощу­щения Иванова, героя одноименного произведения «История болезни Иванова», показана с учетом пресуппозиционных элементов, интерпретация ко­торых возможна только благодаря фонду фоновых знаний читателя-исследователя. Речевые склонно­сти Мотылька (поэта Паши Круглянского), одно­го из главных героев романа «Шутка Мецената», к переосмыслению устойчивых речевых единиц, их трансформации, являются основой приема семан­тической аппликации как элемента его языковой игры.

Источники:

1. Аверченко А.Т. Веселые устрицы. М.: изд-во АСТ, 2010. - 474 с.
2. Аверченко А.Т. Нянька. М.: изд-во Вече, 2012. - 320 с.
3. Аверченко А.Т. Собрание сочинений в 14 т. Т. 1. Веселые устрицы. М.: изд-во Дмитрий Сечин, 2012. - 320 с.
4. Аверченко А.Т. Чудеса в решете. М., 1999. - 448 с.
5. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Иллюстрированный энциклопедический словарь.
6. Гвоздева А.В. К вопросу о лингвокультурном ти­паже // Lingua mobilis. - 2009. - №2. - С. 45-51.
7. Гридина Т.А. Ассоциативный потенциал слова и его реализация в речи. Явление языковой игры: Дис. ...д-ра филол. наук. М.,1996. - 18 с.
8. Гридина Т.А. Языковая игра как лингвокреатив­ная деятельность // Язык. Система. Личность. Языковая игра как вид лингвокреативной дея­тельности. Формирование языковой личности в онтогенезе: материалы докладов и сообщений Всероссийской научной конференции 25-26 апре­ля 2002. - Екатеринбург, 2002.
9. Дубровская Е.М. Лингвокультурный типаж «чело­век богемы»: динамический аспект: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 - русский язык. Новоси­бирск, 2017.- 25 с.
10. Ермакова О.П. Ирония и ее роль в жизни языка. М., 2011. - 107 c.
11. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь русского языка.
12. Карасик В.И., Дмитриева О.А. Лингвокультурный типаж: к определению понятия // Аксиологиче­ская лингвистика: лингвокультурные типажи: сб. науч. тр. / под ред. В.И. Карасика. Волгоград, 2005. – С. 5-25.
13. Кучерявых Ю.Н. Семантическая аппликация как проявление речевых склонностей и особенностей языковой игры лингвокультурного типажа «чуда­коватый интеллигент - неудачник», воплощенно­го в образе главного героя романа А.Т. Аверченко «Шутка Мецената» // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Волгоград, 2018. - С. 116-122.
14. Негрышев А.А. Языковая игра в СМИ: тексто­образующие механизмы и дискурсивные функ­ции (на материале газетных новостей).
15. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М., 2008. - 378 с.
16. Пчелинцева М.А. Ирония как форма языковой оценки в творчестве русских писателей-эмигран­тов // Современные проблемы науки и образова­ния. - 2010. - № 6. - С. 106-110.
17. Серов В. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / под ред. В. Серова.
18. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь совре­менного русского языка. М., 2008. - 1239 c.
19. Цыбульник Ю.С. Крылатые латинские выраже­ния. М., 2007. - 259 с.
20. Шадунц Е.К. Семантическая аппликация устойчи­вых сочетаний в речевой реализации: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19 - теория языка. Краснодар, 1997. - 21 с.