Поднявшиеся в небо
Е. Злобина
Двадцать второго октября 1730 года, в воскресенье, в селенье Мафра, неподалеку от Лиссабона, состоялось освящение нового монастыря. На церемонии присутствовал сам король Жуан V, по обету которого и был воздвигнут монастырь: за двадцать лет до этого монах-францисканец возвестил государю, что ежели даст он обет, то королева, доселе неплодная, родит. Так и свершилось.
Эти давние события легли в основу романа Жозе Сарамаго. Есть нечто, объединяющее два романа. В обоих повествование ведется от лица некоего анонимного «мы», всезнающего, наделенного обширной исторической памятью и правом исторического суда; это «мы» как бы олицетворяет народное сознание. В «Поднявшихся с земли» представлен лишь один его пласт, в «Воспоминаниях о монастыре» оно берется во всем многообразии проявлений, образующих общенародную культуру.
Рассказчик не отделяет себя от народного «мы», но и не растворяется в нем — он выступает в роли летописца, причем летописца современного, который смотрит на прошлое из нашего сегодня, постоянно держа в уме весь ход исторического развития. Этот, в общем, не новый прием приобретает в романе оригинальное звучание. История построения монастыря вписана в большую Историю как один из эпизодов, на примере которого можно понять механизм действия целого.
Итак, за точку отсчета взят год 1711-й, когда король дал обет. Летописец рассказывает о сем историческом событии слогом, в котором торжественность переплетается с лукавой иронией. Начавшись на верху иерархической лестницы, действие постепенно спускается вниз, пока не доходит до нищего солдата, возвращающегося с войны. Перед нами открывается вертикальный срез общества, вырисовывается картина страны, где развратный король делит власть со «святой» инквизицией, голодные крестьяне весь век гнут спины, а увечному солдату остается лишь просить милостыню. Дойдя до последней ступени, рассказчик приостанавливается, чтобы «окинуть взглядом» всю картину. Есть не так уж много мест, откуда открывается подобный обзор. Одно из них — площадь, где происходит аутодафе.
На этот жестокий праздник сходятся все — король и духовенство, знать и простолюдины. Здесь завязываются в один узел сюжетные линии романа. Здесь автор сводит главных героев — солдата Балтазара, священника Бартоломеу Лоуренсо и ясновидящую Блимунду. А в центре сцены — осужденные. Среди них — мать Блимунды, признанная еретичкой за то, что верит: «Все могли бы быть святыми, лишь бы захотели». Так в роман входит тема возвышенного и возвышающего человеческого стремления. Есть своя жестокая логика в том, что впервые она звучит во время аутодафе: в стране, управляемой инквизицией, всякий, кто жаждет подняться над скудным «земным уделом», так или иначе станет ее жертвой — как это случится с героями. Но случится еще не скоро. Пока только зарождается любовь Блимунды и Балтазара, а отец Бартоломеу только мечтает построить летательную машину, хотя и не знает толком, какая сила позволит ему преодолеть земное притяжение. Так в реалистическое повествование вплетается притча.
Мечта о крыльях издавна присуща человеку. В ней, как ни в чем другом, выражено стремление духа разорвать поставленные телу пределы. В романе она принимает причудливую и в своей причудливости соответствующую времени форму: фантастика Сарамаго основана на фантастических представлениях тогдашней науки. Писатель придумывает такую машину, какую мог бы придумать реальный Бартоломеу Лоуренсо ученый и мечтатель. Его пассарола снабжена рулем, парусами и крыльями, а поднимет ее в воздух эфир небесный — «часть вездесущей силы, которая влечет все... к Солнцу».
Сооружение чудесной машины не только сюжетный стержень, но и смысловой центр романа. Как и его герои, Сарамаго верит в высокое предназначение человека: «Люди суть ангелы, родившиеся без крыльев, Р этом вся красота, родиться без крыльев и обзавестись ими». Этим возвышенным стремлением поверяется все остальное — и в первую очередь строительство монастыря, которое начинается почти тогда же, когда строится пассарола. Закладка краеугольного камня совершается с превеликой пышностью, шумно и помпезно. Духовенство сзывает народ в Мафру, как в «новый крестовый поход». Со всей страны стекаются тысячи людей — пока еще добровольно. «Богоугодное» строительство мгновенно обрастает публичными домами, казармами, убогим жильем. А с церковных амвонов славословят благочестивого короля... Так возводится монастырь.
Пассаролу в глубокой тайне создают трое — священник, Балтазар и Блимунда. Отец Бартоломеу — мозг троицы, Балтазар — руки, Блимунда же, наделенная даром ясновидения, собирает эфир, который, как считает священник, состоит из воль людских. Воля покидает тело либо в момент смерти, либо еще при жизни (коли слаба): тут-то и надо ловить ее, пока не улетела. И по мере того как растет машина и увеличивается число собранных воль, фантастическая идея обретает художественную реальность воплощенной метафоры — ведь в конце концов именно волей своей человек поднялся в небо... Строительство воздушного корабля сопровождается дивной музыкой — она входит в роман вместе с Доменико Скарлатти. Для Сарамаго музыка сама есть полет. «Когда слушаю я, как играете вы на клавесине, у меня такое чувство, будто я взлетаю», — говорит композитору священник. И кому, как не музыканту с крылатой душой, впору играть для строителей крылатой машины...
Однако в торжествующую гармонию уже врываются тревожные ноты: к отцу Бартоломеу подбирается инквизиция. И долгожданное счастье полета омрачено угрозой ареста, от которого бегут герои. Увы, от страха, что терзает священника, не убежать. Поднявшись в небо, он обрел было прежнюю смелость и свободу; когда же с наступлением темноты пришлось приземлиться, им снова завладел ужас, столь сильный, что он попытался сжечь пассаролу: «Если суждено мне гореть на костре, так уж лучше на этом». Его друзьям удается погасить пламя, но огонь безумия, сжигающего разум отца Бартоломеу, погасить невозможно. Ночью он скрывается; больше мы его не увидим, услышим лишь весть о его бегстве в Испанию и смерти...
А Блимунда с Балтазаром возвращаются в Мафру. Там полным ходом идет строительство монастыря. И поскольку тело требует пищи, бывшему строителю пассаролы приходится взяться за другую работу, тяжкую и безрадостную. Только раз до убогой хижины, где ютятся герои, отзвуком прежних дней доносится музыка. То приехал в Мафру Скарлатти — узнать, живы ли Балтазар с Блимундой, и навсегда проститься с ними. Больше музыки не будет. Сооружение монастыря, на которое по приказу короля сгоняют народ со всей страны, сопровождается проклятьями, воплями отчаяния, стонами боли, хрипами агонии. Роман как бы делится на две половины: в первой действие, организуемое свободной волей свободных людей, стремилось ввысь, во второй — оно волею короля накрепко придавлено к земле. Трагической кульминацией его становится эпизод доставки в Мафру громадного камня — эта глыба, которую волокут, надрываясь, сотни людей, кажется зримым воплощением бездушной силы, поработившей народ. «Воспоминания о монастыре» дышат живой болью, горечью и гневом — из этого «материала» писатель возводит памятник тем, чьей кровью, потом, слезами пишется история.
Но и в самых бесчеловечных условиях человек может остаться человеком — если только почувствует, что в его слабом теле живет великий дух. Тогда он обретет свободу — как Балтазар и Блимунда. Им дает силы любовь, гордое воспоминание о полете и взятый на себя долг — сберечь спрятанную в горах машину. Правда, снова подняться в небо они не пытаются: пассарола — это реализованная мечта, а мечте нет места в реальности, ее можно только хранить. Однако если человек может взлететь, он взлетит, даже сам того не желая. Это случается, когда Балтазар, как обычно, приходит проверить, все ли в порядке, подновить доски, починить паруса. Неловким движением он приводит механизм в действие — и машина уносит его в безоблачный простор. А Блимунда, не дождавшись его, пускается на поиски...
С этого момента исчезает ирония, то горькая, то лукавая, то язвительная, с самого начала звучавшая в голосе рассказчика, — повествование становится простым и возвышенным, как народная легенда. Девять лет ищет Блимунда Балтазара и, наконец, находит на площади, где впервые встретила, — среди приговоренных к сожжению. Мы не узнаем, как попал он в руки инквизиции, да это и не важно. Важно другое: и в пламени костра Балтазар сохраняет волю. Он не покаялся, как мать Блимунды, изменившая своей правде и сгинувшая в ссылке, не поддался безумию и страху, как Бартоломеу Лоуренсо, но сохранил верность себе. И потому смерть героя воспринимается как его победа.
Так утверждает себя главная тема романа, идущая crescendo от первого аутодафе к финальному, так обнажается скрытый за кровавым хаосом событий смысл исторического движения и его высокая цель — освобождение человеческого духа, в неодолимую силу которого твердо верит Жозе Сарамаго.
Л-ра: Иностранная литература. – 1986. – № 9. – С. 241-243.
Произведения
Критика
