Первый снег: белое наводнение
Просыпаясь под утро,
в ничто окунемся с разбега:
ни домов, ни деревьев —
лишь серые окон квадраты.
И тепло и бело
от летящего первого снега,
как учебник истории,
память листать будет даты.
Вспомним летние месяцы,
полные страсти и зноя,
и сердца, что хранят их,
погасших фонтанов подобья.
Встану я,
превращаясь в седого библейского Ноя,
поплыву в этом белом
и все уносящем потопе.
Будет утро —
и женщины, поразвесив ковры на заборах,
будут бить, словно прошлое,
выцветшие их узоры.
Будут думать о нас,
о смешных и любимых, которых,
как несбывшийся сон,
провожают с тоскою во взоре.
2
Мы на фоне
первого снега и первой любви своей ранней
себе кажемся выше, чем есть мы,
и только с годами,
только много позднее
на жизни широком экране
черно-белую сущность свою
выявляем мы сами.
Мало времени, мало.
Напрягшимся слухом ловлю я
каждой капли паденье —
то время уходит земное.
Так из первого снега
и первой любви леплю я
если и не себя,
то хоть схожего очень со мною.
Вот он, белый, большой,
гордо голову вскинувший к звездам
за чертой Невозможного, там,
где светло и просторно...
Солнце скоро взойдет,—
неужели того, кто мной создан
тень,
как тень от меня,
такой же окажется черной?
1964
