16.11.2017

О. Голдсмит в русской критике и переводах

Р.И. Бродавко

Имя великого английского писателя Оливера Голдсмита (1728-1774) известно русскому читателю уже около двухсот лет. За это время его произведения неоднократно переводились на русский язык и нашли отклик в отечественной критике и литературоведении. Интерес к творчеству английского писателя особенно проявился в 1786-1840-е годы, когда стали актуальны переводы и теоретическое толкование его произведений, и в советскую эпоху, когда появляются переводы основных произведений Голдсмита, выполненные на высоком научном и художественном уровне, а различные аспекты его творчества подробно рассматриваются в контексте литературного процесса эпохи Просвещения.

В 1786 г. впервые на русском языке был издан роман «Векфильдский священник». Издание этой книги было предпринято «Типографической компанией», во главе которой стоял Н.И. Новиков. Перевод романа принадлежал Н.И. Страхову, известному в то время сатирику, издателю журнала «Сатирический вестник». Перевод «Векфильдского священника», сделанный с французского языка, Страхов снабдил многочисленными примечаниями, поясняющими русскому читателю английские обычаи. А. Западов отмечает: «Примечания, обильно рассыпанные переводчиком… обличают в составителе сведущего человека» О передаче в переводе стиля автора не могло быть и речи. В трактовке сюжета и главных образов романа сказалось масонское мировоззрение переводчика. В идейном отношении роман Голдсмита близок к воззрениям русских масонов. Эта близость проявляется в осуждении помещичьего произвола, в призыве к гуманному отношению к крестьянам, в стремлении к нравственно-религиозному воспитанию «души» человека. Однако социальная критика не выходит за рамки покорности высшей власти. Как и многие переводчики того времени, Страхов по-своему интерпретировал текст, выделяя те мотивы, которые были ему наиболее близки. В переводе акцентирована «сила провидения», во власти которой находятся герои романа, и почти не передан юмор «Векфильдского священника». Перевод Страхова отличается стилистической близостью к произведениям русских сентименталистов той поры, в частности к произведениям Н.М. Карамзина.

Карамзин, проявлявший большой интерес к английской литературе, высоко ценил творчество Голдсмита. В числе книг, составлявших его походную библиотеку во время путешествия по странам Европы, он называет «Векфильдского священника», а в пятом томе «Писем русского путешественника» описывает свое посещение могилы Голдсмита в Вестминстерском аббатстве. В 1798 г. в альманахе «Пантеон иностранной словесности» Карамзин поместил свой перевод эссе Голдсмита «Как незавидно величие людей». Надо полагать, что причиной выбора для перевода именно этого произведения послужил его нравоучительный характер, близкий творческим устремлениям писателя в 90-е годы XVIII в. Точно переведенное с оригинала, эссе стилистически близко к прозе русского писателя. В этом, как и в других переводах, реализован основной переводческий принцип Карамзина, изложенный в его предисловии к «Юлию Цезарю» Шекспира: «Что касается до перевода моего, то я наиболее старался перевести верно, стараясь при этом избежать и противных нашему языку выражений... Мыслей автора моего нигде не переменял я, почитая сие для переводчика недозволенным».

Первое знакомство русского читателя с поэзией Голдсмита связано с появлением переводов В.А. Жуковского: в 1805 г. — фрагмента из поэмы «Опустевшая деревня», а в 1812 г. — баллады «Пустынник». Интерес молодого Жуковского к поэзии Голдсмита не случаен. Распространению английской сентиментальной поэзии в России весьма способствовали переводы Д. Дмитриевского, Н. Муравьева, П. Козловского, П. Львова, появившиеся в конце XVIII в. Результаты сопоставления оригинала и перевода позволяют выделить элементы, воспроизведение которых было для Жуковского особенно важным: идейное содержание, архитектоника и образная система. Русский поэт стремился максимально приблизить художественную систему перевода к подлиннику. В то же время переводчик оставлял за собой право по-своему интерпретировать иноязычный текст. Этим объясняется стилистическая переработка оригинала, широкое использование в переводе средств, присущих только русской поэзии. «Опустевшая деревня» и «Пустынник», как и многие другие переводы Жуковского, обладают самостоятельной ценностью в истории русской поэзии.

В переводах произведений Голдсмита, выполненных в эпоху русского сентиментализма, проявляется основная особенность переводческой практики того времени: иноязычный оригинал передается в стилистическом ключе автора перевода.

Начиная с 1818 г., на страницах русских литературных газет и журналов периодически появляются критические статьи о творчестве великого английского писателя. Наиболее серьезным исследованием из тех, что появились в 20-30-е годы, можно считать статью, опубликованную в 1838 г. в двух номерах «Северной пчелы». Несмотря на некоторое увлечение подробностями чисто биографического характера, ее автор впервые предпринял попытку не только проанализировать наиболее известные произведения писателя, но и определить его место в истории английской литературы. «Поэзией слога» критик называет произведения эпигонов, А. Попа, псевдоклассицистов, в частности оды и элегии В. Мосона.

Из двух поэм Голдсмита автор отдает предпочтение «Путешественнику»: «Без этой поэмы Байрон не написал бы, может быть, «Чайльд Гарольда». Гольдсмит первый понял, что путешествие не простая прогулка по неизвестной земле; что топтать чужую землю для удовольствия, значит, уподобляться волу, который бороздит землю для посева хлеба, собираемого человеком... Он указал Байрону путь и должен воспользоваться частию славы своего наследника».

Критик с восхищением отзывается о «Векфильдском священнике», считая его «образцом удивительного совершенства», и указывает на необходимость создания нового перевода романа, сделанного непосредственно с оригинала.

В первой половине XIX в. критическое осмысление творчества Голдсмита протекало неравномерно и в значительной мере зависело от появления новых переводов произведений английского писателя. В 40-е годы XIX в. почти одновременно были изданы два новых перевода романа «Векфильдский священник» и эссе В. Скотта «О Гольдсмите и его творениях».

Издание двух переводов «Векфильдского священника» вызвало критические отклики в журналах «Отечественные записки» и «Современник». Со статьями о романе Голдсмита выступили крупные русские критики В. Майков и А. Галахов, а несколько лет спустя, в 1850 г., в «Современнике» под рубрикой «Галерея замечательнейших романов» появилась обстоятельная статья А. Дружинина, посвященная творчеству английского писателя.

Статья В.Н. Майкова «Векфильдский священник». Роман Оливера Гольдсмита. Перевод с английского Якова Герда» впервые была опубликована в 1846 г. в «Отечественных записках». Майков стремился показать, что идеи векфильдского священника — апология пассивности, покорности судьбе, евангельского всепрощения, а роман Голдсмита — не что иное, как история проверки этих идей жизненной практикой. По мнению критика, «герой романа... представлен резонером и человеком вовсе не практическим, который находит удовольствие и считает своею обязанностью при всяком удобном случае развить какую-нибудь моральную мысль, предполагая, что слово его непременно должно произвести предположенное им действие на души его слушателей и изменить их поведение. На деле же все его речи оказываются бесполезными».

Критик отмечает художественное своеобразие романа Голдсмита: «Что касается художественной стороны «Векфильдского священника», то нельзя не причислить его к образцовым произведениям искусства. Живописность и естественность подробностей, в соединении с самым тонким юмором, составляют существенную его принадлежность».

О переводе Я. Герда Майков пишет: «Переводчик, как иностранец, делает значительные ошибки в русском языке, но довольно верно сохраняет дух избранного автора». Однако это мнение не совсем справедливо. Стремясь к буквальной точности, Я. Герд не заботился о функциональном соответствии перевода лексико-стилистическому строю подлинника. В переводе не переданы особенности языка романа, отсутствуют конструкции, имеющие разговорный, просторечный характер, встречается много транслитераций и архаизмов, что часто приводит к затемнению смысла или искажению содержания.

Несмотря на ряд спорных суждений, статья Майкова явилась первой попыткой глубокого, научно аргументированного критического осмысления романа Голдсмита.

В 1847 г. в «Современнике» была опубликована анонимная статья «Векфильдский священник». Роман, сочиненный Оливером Гольдсмитом. Перевел с английского Алексей Огинский...», которая долгое время приписывалась Белинскому. Только в конце 50-х годов нашего столетия удалось установить, что эта статья принадлежит А.Д. Галахову. Статья о романе Голдсмита — один из немногих критических откликов на произведения иностранных авторов, опубликованных в «Современнике» в 1847-1848 гг. Редакторы журнала Н.А. Некрасов и И.И. Панаев в афише о подписке сообщали, что в журнале главным образом будут помещаться русские статьи, повести и романы, а из переводных произведений редакция обещала публиковать и обозревать только наиболее значительные. Подавляющее большинство статей по зарубежной литературе, опубликованных в этот период, посвящено творчеству современных писателей, и статья о «Векфильдском священнике» является едва ли не единственным критическим откликом на роман XVIII в.

В статье о «Векфильдском священнике» Галахов отвергает принцип разделения поэзии на «субъективную» и «объективную», подразумевая под этими терминами поэзию «идеальную» и поэзию «реальную» (Белинский): «Я уже давно не верю в разделение поэтических произведений на субъективные и объективные; а прочитав новый перевод «Векфильдского священника»..., убедился совершенно в основательности своего неверия. Все произведения поэзии, больше или меньше, субъективны, т. е. все они высказывают внутренний мир автора, который напрасно бы старался утаить свои задушевные мысли и чувства. Чисто объективного поэтического представления жизни... не было, нет и не будет». В связи с этим Галахов утверждает, что при рассмотрении художественного произведения «биография автора становится особенно важною»: «Личность творца или его постоянные свойства и временное расположение души его легли неизбежно не только в основе целого, но и в каждом действующем лице, в каждой части действия». Опираясь на сведения о жизни Голдсмита, заимствованные из эссе В. Скотта «О Гольдсмите и его творениях», Галахов пытается отождествить характеры героев «Векфильдского священника» с характером самого автора и его близких. Так, критик делает следующие выводы: «Примроз, векфильдский священник, есть портрет гольдсмитовского отца...» «Джордж, старший сын священника, очень плох как герой романа, но иначе и быть не могло, потому что он верная копия самого Гольдсмита, плохого героя жизни». Считая пастора Примроза прямым проводником авторских идей, Галахов не замечает иронии, которая выражена в отношении Голдсмита к своему герою. В связи с этим критик считает основным недостатком романа многочисленные, лишенные якобы всякого смысла проповеди векфильдского священника: «...Герой его (романа. — Р. Б.) при всем видимом смирении, должно быть отличался особенным, неизмеримым самолюбием, когда себя, отрешенную от действительного мира единицу, хотел навязать в наставники всему человечеству, желающему блаженствовать на самом деле, а не в теории оптимизма, желающему не страдать на самом деле, а не в системе слепого доверия».

Негативная оценка, которую дает Галахов «Векфильдскому священнику», по-видимому, обусловлена неточностями перевода А. Огинского. Книга написана от первого лица; следовательно, события предстают перед нами сквозь призму взглядов пастора Примроза. Действие романа охватывает значительный промежуток времени, в течение которого характер героя углубляется, осложняется. Речь персонажей отражает не только их психологию, их наблюдения над жизнью, но и авторскую иронию, передача которой в переводе требовала постоянного изменения интонации. В переводе Огинского снята двойственность отношения Голдсмита к своему герою: повествование ведется в одном стилистическом ключе и неизбежно наводит на мысль о полном совпадении взглядов автора и пастора Примроза.

Указав на утопический характер нравственных и социальных концепций, выдвинутых в «Векфильдском священнике», Галахов делает вывод о том, что роман Голдсмита «вовсе не к лицу современным стремлениям, положительному направлению века, действительным его занятиям действительностью». Критик указывает на необходимость показать в литературе героя деятельного, лишенного иллюзорных взглядов на действительность: «Теперь предстоит надобность в человеке трезвом, бодром, деятельном, который бы смотрел на вещи прямо...». Однако тот факт, что Галахов говорит о «Векфильдском священнике» как о произведении, написанном его современником, свидетельствует о неисторическом подходе к роману Голдсмита. Это впоследствии признавал сам Галахов, оправдывая необъективность своей оценки якобы тенденциозным направлением «Современника» в 40-е годы: «Роман оказался виноватым потому, что он, говоря словами рецензии, «не к лицу современным тенденциям...» Оправдания Галахова выглядят малоубедительными, если сопоставить его статью со статьями Белинского 40-х годов.

В 1850 г. в февральской книжке «Современника» под рубрикой «Галерея замечательнейших романов» была опубликована статья А.В. Дружинина «Векфильдский священник», роман Оливера Гольдсмита». Критик указывает на три основных достоинства романа: «Причины, поставившие роман Гольдсмита в разряд самых народных и любимых произведений, были трех родов, а именно: происходящие от высоконравственного направления сочинения, потом от чрезвычайной его краткости и общей доступности, а наконец, от неоспоримых совершенств книги в чисто литературном отношении».

Рассматривая сюжетные коллизии «Векфильдского священника», Дружинин соотносит некоторые события романа с фактами биографии писателя. Однако в противовес Галахову, который считал Голдсмита «плохим героем жизни», Дружинин с восхищением говорит о характере и мировоззрении автора «Векфильдского священника»: «Следить за проблесками личности такого существа, каким был Оливер Гольдсмит, есть удовольствие, возвышающее душу и обогащающее ум пытливого человека». Такая высокая оценка вызвана тем, что критику импонировали некоторые консервативные тенденции творчества Голдсмита. Дружинин идеализировал английские общественные отношения, оценивая их неисторически. Поэтому сюжет и характеры персонажей романа нисколько не кажутся Дружинину утопическими, ибо они, по словам критика, в «английских нравах». Дружинин даже пытается оправдать эксцентрический тон проповедей пастора Примроза, доказывая, со ссылкой на труды д’Израэли, что в XVIII в. он был в «огромном употреблении между знаменитейшими из британских проповедников».

Статья о «Векфильдском священнике» типична для творчества Дружинина начала 50-х годов, периода, когда формировались эстетические воззрения критика, начисто отрицающие общественную направленность искусства. Этим и обусловлен тот факт, что в противовес Майкову и Галахову Дружинин не задается вопросом, насколько актуален роман Голдсмита для его современников.

В оценке, данной роману Майковым и Галаховым, обнаруживается влияние критики «натуральной школы» с ее стремлением определить степень актуальности и злободневности рассматриваемого произведения. Статья Дружинина, написанная в период «мрачного семилетия», далека от тенденций демократической критики и представляет собой пример чисто «эстетической» оценки известного романа Голдсмита.

Во второй половине XIX в. проблематика произведений Голдсмита утратила свою актуальность. Тем не менее «Векфильдский священник» остается для русского читателя классическим произведением мировой литературы.

Во второй половине XIX — начале XX в. издается ряд историко-литературных трудов отечественных и зарубежных авторов, в которых творчество Голдсмита рассматривается в литературном контексте эпохи Просвещения.

В 80-90-х годах появляется три перевода известной комедии Голдсмита «Она унижается, чтобы победить, или Ночь ошибок». В это же время предпринято четыре издания «Векфильдского священника».

Подлинно научный подход к изучению произведений Голдсмита проявился в советскую эпоху. В статье Б.А. Кузьмина, помещенной в академической «Истории английской литературы», впервые дан анализ творчества Голдсмита в связи с эстетикой английского сентиментализма. Говоря о демократических тенденциях в творчестве писателя, Б.А. Кузьмин указывает на утопический характер его социальных воззрений. В статье подробно рассматриваются проблематика и художественное своеобразие наиболее известных произведений Голдсмита. Большой интерес представляют наблюдения над стилевыми особенностями поэм «Путешественник» и «Опустевшая деревня». В статье проанализирована проблема эволюции творческих принципов Голдсмита-прозаика.

Проблемам творчества Голдсмита-романиста посвящена глава в монографии А.А. Елистратовой «Английский роман эпохи Просвещения». Называя «Векфильдский священник» «романом синтеза, в котором подытожен опыт всего предшествующего развития английского просветительского романа», исследовательница уделяет большое внимание рассмотрению традиций и новаторства в творчестве писателя, философским и мировоззренческим посылкам его этической концепции. Принципиально новым в отечественном и зарубежном литературоведении является суждение о том, что «Голдсмит не провозглашает своим романом безусловного превосходства сердца над разумом», тем самым отмечена отличительная черта именно английского сентиментализма.

Творчеству Голдсмита — журналиста и теоретика театра — посвящены труды А. Ингера. В статье «Проблематика творчества Гольдсмита-журналиста» особое внимание уделено циклу эссе «Гражданин мира, или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке». А. Ингер подробно рассматривает историю создания очерков, их тематику и жанровое своеобразие. Выводы, сделанные исследователем, позволяют не только в полной мере уяснить значение публицистики Голдсмита для его современников, но и дают основание считать ее классическим образцом английской журналистики XVIII в. А. Ингером подготовлено первое издание «Гражданина мира» на русском языке.

В статье Ингера «Вопросы драматургии и театра в раннем творчестве Гольдсмита» подробно рассматриваются взгляды писателя на теорию и практику драматургии и современного ему театра. Борьба Голдсмита за утверждение «веселой комедии» показана на широком фоне театральной жизни Англии середины XVIII в. Большое внимание уделено рассмотрению традиций Шекспира, Мольера, драматургов Реставрации в комедиях Голдсмита. Интересен вывод об использовании художественных приемов Голдсмита-романиста в его драматургии.

Л-ра: Филологические науки. – 1979. – № 5. – С. 37-42.

Биография

Произведения

Критика