Образ Уэссекса в рассказах Т. Харди
Ю.В. Селезнева
В «Уэссекских рассказах» Т. Гарди, во многом предвосхищающих его романные полотна, одно их важнейших мест занимает образ Уэссекса, являющийся одновременно и фоном, и сущностным образом-символом, в котором сфокусированы ключевые для Гарди нравственно-философские проблемы.
Выбор локуса в малой прозе писателя, как и в романах, обусловлен рядом причин. Для Гарди важное значение приобретает тот факт, что королевство западных саксов Уэссекс) являлось сердцем старой Англии и сыграло ключевую роль в истории страны. Оно возникло в начале VI в. в ходе англосаксонских завоеваний Британии, с 740 по
В рассказах уэссекского цикла, куда входят «Проповедник в затруднении» (1879), «Горожане» (1880), «Предание 1804 года» (1882), «Три незнакомца» (1883), «Контрабандисты на холме» (1884), «Сухая рука» (1888), «Грустный гусар из немецкого легиона» (1889), ощущается атмосфера пасторали - жанра античной, так называемой пастушеской поэзии, изображавшей деревенскую мирную жизнь пастухов, земледельцев, рыбаков. Образ уединенной пастушеской хижины возникает в рассказах «Три незнакомца» и «Предание 1804 года», упоминание об одиноких помещичьих домах и небольших деревушках предваряет повествование в рассказе «Грустный гусар из немецкого легиона»; два пастуха, приветствующие друг друга с противоположных холмов, появляются в интродукции к «Горожанам»: с картины утра на молочной ферме открывается рассказ «Сухая рука». Автор описывает трудовые будни и праздники пастухов, восхищается их непритязательностью и скромностью, добродушным нравом и выносливостью, однако основное внимание уделяет «коллективному характеру» жителей Уэссекса, их сплоченности, «уверенности в добром мнении о нем соседей», единодушному стремлению помочь слабому и противостоять несправедливости, что явственно ощутимо в рассказе «Три незнакомца», открывающем цикл. Намеренно избегая индивидуализации персонажей, передавая их портреты лишь отдельными штрихами, Гарди в вводном рассказе сборника создает собирательный образ народа Уэссекса, коллективная характеристика которого, по мнению автора, являлась фундаментом идиллической, мирной картины жизни старой Англии.
В немалой степени способствуют воссозданию пасторальной атмосферы и пейзажные зарисовки в «Уэссекских рассказах». Гарди в значительной мере поэтизирует картины природы, используя такие стилистические приемы и тропы, как метафорические эпитеты: «печальный свет», «угрюмый вечер», персонификации: «великий храп спящего мира», наиболее характерные для литературы эпохи романтизма, либо создавая психологизированные пейзажи, проводя параллели между состоянием природы и чувствами персонажей (так, предвестником трагедии в «Трех незнакомцах» становится буря). Гармоничные связи человека и природы в пасторальном Уэссексе, проявляющиеся подчас даже в именах персонажей (Гроув - «лесок, роща»), для Гарди являются немаловажным аргументом в пользу преимуществ устоев старой Англии.
Специфика пастушеского быта воспроизводится Гарди в мельчайших деталях, в неповторимом уэссекском диалекте. Локальную лексику, как прием передачи местного колорита, использовали в своих произведениях иМ. Эджуорт, и В. Скотт, и Дж. Крабб. Специфика же «Уэссекских рассказов» Т. Гарди требовала введения диалектной лексики не только в речевые партии персонажей, как средство типизации и характеристики их социальной принадлежности, но и в авторских отступлениях. Наряду с диалектизмами: смазливая, табачок, брага, автор обращается к специфической лексике, чтобы отметить мельчайшие особенности быта жителей Уэссекса: хижина с мозаичной стеной, стул с деревянной спинкой, серпент, лохани. Кроме того, Гарди использует приемы фонографии при регистрации особенностей произношения, а также отражает архаичные, либо малограмотные грамматические формы.
Фиксируя все грани жизни патриархального Уэссекса, автор не упускает и ее негативных примет, разрушая, тем самым, идиллию, характерную для пасторали. В рассказах «Предание 1804 года» и «Проповедник в затруднении» упоминается о частых случаях контрабанды в данной местности. Однако, повествование о противозаконной деятельности, очевидно, являясь объектом авторской критики, в большей степени служит все той же цели воссоздания местного колорита, без которого реалистическая картина не была бы полной. Кроме того, авторская ирония и плутовской мотив (деревенские жители переодеваются в женскую одежду с целью выкрасть у акцизников отнятый контрабандный коньяк), дополняют положительными оттенками портрет сельских пастухов - находчивых, смекалистых и по-своему противостоящих злу.
Однако, постепенно Гарди демонстрирует читателям, как необратимо разрушается первозданная патриархальная картина. «Понятия сильно изменились; теперь каждый день приносит какое-нибудь новшество», - отмечает повествователь в «Грустном гусаре», проводящий параллели между событиями полувековой давности и настоящим. Пагубное влияние «обезумевшей толпы» - навязываемого городом нового, капиталистического, типа социально-экономических отношений - ощущается во всех сферах жизни патриархальной деревни. Так, в «Сухой руке», отмечая произошедшие за последние годы изменения в пейзаже, автор обнаруживает последовавшие за этим метаморфозы в быте и социальных отношениях пастухов: «В то время ... Эгдон представлял собой местность гораздо более однообразную, чем сейчас. Тогда еще не так часты были попытки - успешные и неуспешные - возделывать землю на невысоких откосах, которые, врезаясь в древнюю степь, делят ее на отдельные небольшие пустоши. Здесь еще не применялись и законы об огораживании, и не было в Эгдонской степи тех насыпей и заборов, которыми позднее владельцы земельных угодий отгородились от крестьянских стад... и от телег тех людей, кто круглый год разрабатывал торфянники». Сквозь воссозданный образ изменившегося ландшафта просматриваются «очертания» конфликта, в результате которого бесследно исчезают привычные для этих мест открытость и взаимное доверие, распадается, вследствие «оградительных мер», идеологии «обезумевшей толпы», «коллективный характер» жителей Уэссекса - основа жизни патриархальной деревни. Понятие «среды», которое всесторонне исследуется в романах и рассказах уэссекского цикла (включенных автором в группу «Романов характеров и среды»»), в дарвиновской терминологий означало «ареал обитания», в соотношении с которым рассматривается формирование биологических видов. Таким образом, трагедия пасторальной Англии представляла собой гибель видов в результате внедрения в привычную среду чуждых явлений. В «Уэссекских рассказах» автор предлагает вниманию читателей еще множество подобных параллелей между идиллическим прошлым и действительностью. Каждый раз он с горечью наблюдает, как уходят в лету вечные ценности, приносимые в жертву губительным силам прогресса Пастораль оказывается пронизанной тленом, пороком цивилизации.
С одной стороны Гарди «взывает» к памяти о героических временах в жизни Уэссекса, к его былой славе в рассказах «Грустный гусар из немецкого легиона» и «Предание 1804 года». Не с другой стороны, он всегда с грустью отмечает произошедшие необратимые изменения. В его памяти время от времени воскресают образы военных лагерей, «ряды палаток и войсковых обозов», «побрякивание уздечек», «зовы трубы и сигналы горна», некогда звучавшие здесь. Однако и здесь за девяносто лет «понятия изменились». Автор развенчивает существовавшие в давние времена представления о солдате, как об «ореоле величия» и войне, как благородном занятии. Даже сам солдат (Маттеус Тина) - теперь это уже наемник, которого беспокоит не защита чужой страны, а тоска по родному Эльзасу. Другие молодые солдаты его полка также «ненавидели Англию и английский уклад жизни, совершенно не интересовались королем Георгом и его островным королевством и мечтали только поскорее выбраться из страны». Идея благородного военного и благородства военной жизни опровергается бесчеловечной жестокостью командиров, продолжающих издеваться даже над мертвыми дезертирами. Таким образом, Гарди показывает, как безвозвратно уходит само понятие о военной доблести и доблести вообще, как проникает во все сферы жизни Уэссекса порочное влияние «обезумевшей толпы».
В «Предании 1804 года» автор предлагает вниманию читателей довольно неординарный эпизод наполеоновских войн, рассказанный ему старым Соломоном Шелби, который пастушком вместе с дядей стал свидетелем разведывательной высадки самого Бонапарта на побережье Уэссекса Старик с большим пафосом повествует о том, как ему удалось спасти Англию и весь народ побережья. Однако, возникает закономерный вопрос о достоверности этой истории. Автор намекает на возраст рассказчика и давность самой истории, а следовательно, невозможность проверки ее подлинности. Само название рассказа - «Предание» - призывает задуматься над степенью соотношения вымысла и реальности в данном произведении. Во втором предисловии 1919 года Гарди еще больше вводит читателей в заблуждение, опровергая самого себя - вначале отмечая: «Инцидент был вымыслом автора», затем передавая мнение (автор которого не указан) о том, что событие действительно могло произойти, он, в итоге, в неведении разводит руками: «Насколько это верно, он (автор) не может поручиться». Как мы видим, нравы пастухов претерпели значительные изменения, былые смелость и отвагу сменили пустое хвастовство и лишенная оснований бравада Это уже не тот героический народ Уэссекса, каким он был.
Таким образом, сама картина Уэссекса, в которую вглядывается Т. Гарди, предстает в двойном ракурсе, в постоянном смещении фокуса, в узнавании «своего» и осознании его «чужести». Мельчайшая деталь становится существенной в изображении.
Эта техника дистанцированного описания приходит в «Уэссекские рассказы» Т. Гарди не без влияния импрессионизма. Обозначенная У. Пэйтером в книге «Ренессанс» (1873) идея субъективности восприятия действительности, стремление «расчленить» предмет на сумму впечатлений, производимых цветом, запахом, самим веществом, прослеживается в рассказе «Грустный гусар из немецкого легиона», где Гарди описывает впечатление, которое производит безлюдная сельская местность на городскую девушку. В непривычной для Филлис обстановке тишины, новые звуки и образы трансформируются в более близкие и понятные: «Послышится ли шуршание юбок, будто гостья переступила порог, - это просто ветер играет сухим листом: почудится ли, что экипаж подъехал к дому, - это отец в саду точит серп о камень ... а высокий мужчина, что стоит в сумерках у ворот, оказывается тисовым деревцем». Несомненно, использование приемов импрессионизма, которые помогают уловить неизменную любовь Гарди к родному краю и горечь от осознания его деградации, становится яркой приметой художественного метода в «Уэссекских рассказах».
Будущее Уэссекса представляется Гарди в довольно пессимистичном свете: неслучайна столь яркая символико-метафорическая картина пира Валтасара в первом рассказе сборника - «Трех незнакомцах» - где в роли «невнятного знамения» выступает палач, прибывший совершить казнь над одним из поселян. Этот «Князь Тьмы», каким воспринимают его жители Уэссекса, своим появлением предрекает скорую гибель привычного уклада жизни сельской Англии. Мотив смерти постоянно присутствует в рассказах цикла: в «Сухой руке», в отличие от «Трех незнакомцев», казнь над невиновным уже свершится, в «Грустном гусаре» жестокость армейской жизни погубит Маттеуса Тина. Нередко в историях присутствуют мотивы несчастной любви и предательства, которые завершают разрушение воссозданной пасторальной идиллии: в «Грустном гусаре» предательство горожанина разобьет сердце невинной сельской девушки, в «Горожанах» Барнетт предаст любовь ради денег, а фермер Дартон в «Контрабандистах на холме» слишком поздно раскается в пренебрежении любовью Сэлли. В рассказе же «Проповедник в затруднении» будут попраны все нормы морали патриархального Уэссекса, когда жизнерадостная, свободолюбивая контрабандистка Лиззи Ньюбери превратится в старую ханжу диккенсовских времен (очевиден регресс), пишущую религиозный трактат «Раскаявшиеся поселяне».
Таким образом, на протяжении цикла рассказов об Уэссексе, автор с печалью наблюдает процесс того, как патриархальный уголок Англии - Уэссекс - разрушается под натиском все надвигающейся цивилизации с иными нравами и законами бытия. Описание упадка английской деревни - отражение тех философских и социально-исторических проблем, которые были характерны для Англии рубежа XIX - XX веков, переживавшей пору экономического и духовного кризиса.
Л-ра: Вісник Дніпропетровського державного університету. Серія: Літературознавство. – Дніпропетровськ, 1999. – Вип. 3. – Т. 2. – С. 81-87.
Произведения
Критика
