Жанровая специфика новеллистики Дж. Конрада (к проблеме взаимодействия романа и новеллы)
В.В. Цыбульская
Воздействие прозы Дж. Конрада на литературу XX века настолько велико, что представляется необходимой попытка определить место и роль его творческих поисков в тех сложных процессах, которые происходили в литературе на рубеже XIX и XX веков.
Вопрос о жанровой природе произведений писателя — романов и рассказов — не был объектом специального исследования, хотя его своевременность очевидна: налицо трудность определения жанровой принадлежности многих произведений писателя. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что одно и то же произведение Конрада в различных изданиях определяется то как роман, то как новелла.
Часто отмечалось, что нет единого критерия, на основании которого можно провести четкую грань между такими жанрами, как новелла, повесть, роман. Основанием для отнесения к тому или иному жанру часто служит объем произведения. Именно так обычно выделяют романы, но этот чисто количественный критерий оказывается непригодным в отношении произведений Конрада — многие его новеллы велики по объему: «Сердце тьмы» насчитывает около 38 тысяч слов, «Тайфун» — 28 тысяч, «Конец рабства» — 47 тысяч слов. Новеллы Конрада часто превышают рубеж в 30 тысяч слов, который иногда считают максимальным для новеллы. Интересно отметить, что и сам автор осознавал необычность своих новелл и в связи с этим их некоторую жанровую неопределенность. В письме к X. Клиффорду от 22 июля 1911 года Конрад с иронией замечал: «Я поглощен работой над одним из моих «рассказов», состоящим из 40 тысяч слов». Условность такого жанрового определения как рассказ по отношению к произведению подобного объема подчеркнута в письме кавычками.
Поскольку объем текста позволяет констатировать жанровую неопределенность произведения, но не уточняет ее специфики, представляется целесообразным сравнить проблематику и поэтику новелл и романов писателя.
Круг проблем, поставленных писателем в новеллах, довольно широк. Проблема колониализма и его пагубного влияния на самих колонизаторов затрагивалась Конрадом в его первом романе «Каприз Олмейера». Всесторонне же она рассматривается в новеллах «Аванпост прогресса» и «Сердце тьмы». Как в романах («Тайный агент»), так и в ряде новелл («Анархист», «Осведомитель»), Конрад обращается к такому явлению в политической жизни Европы, как анархизм. Героев романов и рассказов писателя волнуют одни и те же проблемы, чести, границ добра и зла, верности и предательства, иллюзий и действительности. Характеры дополняют и поясняют друг друга.
Таким образом, проблематика романов и рассказов во многом сходна и не может являться критерием их жанров. Напротив свидетельствует об их тесной связи в творчестве писателя, что подтверждается и историей их создания. Л. Грейвер отмечает, что «Конрад обычно начинал каждое произведение как рассказ, а затем — если оказывалось, что есть возможность для развития, превращал его в роман», и все романы писателя, кроме «Каприза Олмейера», создавались таким образом. Творческая история свидетельствует о том, что сам автор воспринимал роман и новеллу как глубоко родственные, переходящие друг в друга жанры. Подобное восприятие жанров не могло не проявиться и в поэтике произведений.
Конфликт как в романах, так и в новеллах чаще всего разрешается в морально-этическом плане, притом имеет значительные социальные коннотации. Характер повествования в произведениях Конрада почти не меняется в зависимости от жанра; структура повествования в романах и новеллах во многом сходна, несколько меняется количественное соотношение. Новеллы более часто строятся как сказ одного повествователя, что во многом связано с традициями жанра, сохранившего связь с устным рассказом.
Исследователь поэтики романов Конрада Б.К. Шилиня выделяет следующие виды повествования в произведениях писателя:
1. Романы с традиционной структурой, в которых повествование ведется от вездесущего автора. 2. Романы с меняющимся центром повествования. 3. Романы, строящиеся как сказ одного повествователя. 4. Романы, в которых точка зрения рассказчика сопоставляется с рядом других точек зрения на изображаемые события.
Все перечисленные типы повествования в романах писателя представлены и в его новеллистике. Например, к первому типу можно отнести новеллы «Аванпост прогресса», «Завтра», «Конец рабства». Ко второму — «Возвращение», «Гаспар Руиз»; к третьему— «Сердце тьмы», «Тайный сообщник»; к четвертому — «Юность», «Тайфун».
Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает четвертый — самый характерный для писателя тип повествования, который в жанре романа наиболее ярко представлен в «Лорде Джиме», в жанре новеллы — в «Тайфуне». К этому способу изложения событий тяготеет писатель и в других рассказах, хотя в целом введение различных точек зрения новелле как жанру, стремящемуся к единству впечатления, несвойственно. В обрамлении большинства своих рассказов Конрад описывает слушателей и их реакцию на рассказ. Подобное обрамление в новеллах является своего рода эквивалентом смены повествователей в романах: в нем приводятся дополнительные точки зрения на рассказываемые события.
Роль и характер изобразительных фрагментов в произведениях обоих жанров настолько сходны, что можно говорить об их полной идентичности. В новеллах Конрада описания несут столь же значительную смысловую нагрузку, как и в романах. Можно выделить два основных типа изобразительных фрагментов: импрессионистические и символические, — встречающиеся и в романах. Б.К. Шилиня подчеркивает то символическое значение, которым писатель наделяет картины природы.
Интересно отметить, что оба типа изобразительных фрагментов в произведениях Конрада являются чрезвычайно «современными». И.В. Соколова выделяет как одну из особенностей поэтики современной английской новеллы «повышенное внимание к средствам, создающим зрительный эффект (особенно к изобразительной детали, приближающейся иногда по значению к символу)». У истоков обеих тенденций современной литературы — стремления к «изобразительности» и «символичности» — находится проза Конрада.
Основной особенностью сюжетов новелл Конрада является их амбивалентность, что проявляется, в частности, в неопределенных финалах произведений, невозможности однозначного истолкования. В исследовании романов писателя также отмечается «открытость эмоционально-психологического пласта сюжета при внешней законченности событийного действия».
Итак, романы писателя отличаются некоторой новеллистичностью, рассказы близки к романам. Необходимо определить, какие же из рассмотренных особенностей поэтики произведений Конрада являются существенными для определения жанра.
Передача событий с нескольких точек зрения, стремление опереться на несколько различных мнений позволяет говорить о некоторой полифоничности новелл писателя; полифоничность же присуща, в основном, жанру романа и довольно редко встречается в новеллах. В своих рассказах Конрад часто использует «нехудожественные жанры» — письма, описания путешествий, исповеди — это усиливает впечатление достоверности и сближает новеллу с романом, так как именно в романе наиболее часто используются перечисленные выше жанры. Эпическая временная дистанция, принципиальное изображение событий как давно прошедших, свойственна, в основном, жанру романа, однако временная отдаленность подчеркивается и является важной во многих новеллах Конрада — в «Сердце тьмы», «Карине», «Юности», «Душе воина» и многих других.
Основной особенностью сюжетов рассказов писателя является их открытость, незавершенность. Исследователи же неоднократно отмечали незавершенность как одну из основных черт жанра романа. В. Кожинов замечает, что «форма романа с точки зрения самой ее сюжетной организации становится как бы незавершенной, неправильной...», а также что «в глубоком смысле роман вообще не имеет конца, завершения — и в этом ясно выражается внутренняя сущность жанра».
Жанровый «синкретизм» новеллистики Конрада не является феноменом исключительным. В развитии прозы можно проследить определенную закономерность: в своем движении каждый жанр проходит попеременно через стадии усиления в нем одной тенденции и угасания другой, и наоборот. В конце XIX века происходит ломка формы классической новеллы; появляется психологическая новелла, в которой собственно событие отходит на второй план. Усиление психологизма и ломка старых жанровых форм наблюдается в различных национальных литературах: русской, американской, французской. Н.Г. Бякова обоснованно определяет американскую новеллу 1890-х годов как «новеллу аналитическую, так как пафос анализа сказывается и в трактовке образов новеллы, и в стиле новеллы». Интересно, что исследователь отмечает среди отличительных черт новеллы конца века и ее большие размеры, являющиеся, по-видимому, следствием усиления в ней аналитического начала.
Психологизация прозы, наблюдающаяся во многих литературах конца века, является, на наш взгляд, той основой, на которой происходит сближение и интеграция новеллы и романа. Справедливо отмечалось, что «проблема соотношения романа и новеллы имеет большое значение как для определения жанрового своеобразия новеллы, так и для определения ее исторической эволюции и многообразных форм ее взаимосвязей с другими прозаическими жанрами».
Одно время считалось, что новелла и роман — противоположные жанры. Б. Эйхенбаум, имея в виду классическую новелллу, писал: «Роман и новелла — формы не только не однородные, но внутренне враждебные, и поэтому никогда не развивающиеся одновременно и с одинаковым напряжением в одной и той же литературе. Роман — форма синкретическая..., новелла — форма основная, элементарная... Роман — истории от путешествия; новелла — от сказки, от анекдота. Разница, по существу, принципиальная, обусловленная различием большой и малой формы. Не только отдельные писатели, но и отдельные литературы культивируют либо роман, либо новеллу».
На совещании, организованном редакцией журнала «Знамя» в 1935 году, говорили о новелле и романе как о совершенно не связанных жанрах. Однако наблюдения над путями развития жанра новеллы в новейших литературах позволяют приблизиться к иному решению этой проблемы.
«Тендения последнего столетия, без сомнения, все более ведет к исчезновению жанров в чистом виде» — эта мысль, высказанная теоретиком драмы Р. Пикоком, по-разному выражена в новейших исследованиях. Литературоведы все чаще говорят о взаимодействии между различными жанрами. Романы и новеллы Конрада являются ярким примером интеграции малой и большой эпической формы.
М.М. Бахтин, говоря о «романизации» различных жанров литературы нового времени, подчеркивал, что она «вовсе не есть навязывание другим жанрам несвойственного им, чуждого жанрового канона... напротив, это и есть их освобождение от всего того условного, омертвевшего, ходульного и нежизненного, что тормозит их собственное развитие, от всего того, что превращает их рядом с романом в какие-то стилизации отживших форм». Для новеллистики рубежа веков таким «отжившим» каноном была форма традиционной новеллы, в центре которой было событие, «новость», и которой предписывались четкость построения, драматичность, неожиданный финал.
Роман и новелла все чаще становятся жанрами взаимодействующими, причем есть основания говорить не только о влиянии романа на новеллу. Усилившийся интерес к психологии героя иногда ведет к тому, что и романы приобретают некоторые черты жанра новеллы, охватывая довольно узкую сферу жизни, ограничиваясь небольшим числом действующих лиц. Конрад, например, сам замечал, что в его романе «Лорд Джим» деление на главы в значительной степени условно, так как по сути дела на протяжении всего романа рассматривается один случай.
О том, что новелла и роман не являются «оппозиционными» формами, свидетельствуют многие наблюдения над их развитием в национальных литературах. О взаимодействии этих жанров часто говорят историки американской литературы. А. Иваник отмечает, что «на определенных этапах развития новелла и роман вступают в активное взаимодействие, что приводит к взаимообогащению этих жанров». М. Ландор считает, что американский роман XX века «не только многим был обязан новелле, они активно взаимодействовали, поддерживая друг друга, и в творчестве виднейших прозаиков, и во всей литературе».
В английской литературе конца века чрезвычайно велик престиж Тургенева, и, на наш взгляд, отчасти влиянием русского романиста объясняется распространение «романной» новеллы. Неоднократно исследователями отмечалась специфическая для Тургенева «связь новеллистического повествования с романным». Известно также, что писатель свои произведения малого жанра называл не только «повестями», но и «романами», «новеллами». «Романы Тургенева, отмечал Б. Эйхенбаум, — те же новеллы: у него никогда нет прочного узла для всех лиц, хотя их обычно немного». Творчество Тургенева оказывало большое влияние на Дж. Голсуорси, А. Беннета, Дж. Мура, Г. Джеймса. Конрад разделял их преклонение перед русским мастером, и нам кажется правомерным говорить о том, что жанровая специфика его произведений определяется не только общими процессами, происходящими в литературе рубежа веков и его внутренними потребностями, но и влиянием произведений Тургенева, которым присуща аналогичная жанровая синкретичность.
Исследование жанровой природы новелл писателя позволяет уточнить его место в мировой литературе и характер его влияния на дальнейшее развитие литературы. «Вклад писателя в развитие литературы (особенно если писатель велик) — это и прочерченный им след, тот исходящий от него толчок, который способен ускорить темп общего литературного движения».
Влияние Конрада на англоязычных писателей велико и многообразно. Особенно велико воздействие Конрада на таких классиков американской литературы XX века, как Э. Хемингуэй и У. Фолкнер, с именами которых связаны крупнейшие достижения реализма XX века. «Я много взял от Конрада», — эта фраза принадлежит У. Фолкнеру. «Что бы я ни читал, я не мог получить того, что дала мне каждая книга Конрада», — писал Э. Хемингуэй.
Д. Затонский отмечает характерную и чрезвычайно важную черту произведений этих писателей — стирание жанровых отличий между романом и рассказом, связывая это отчасти с влиянием Чехова, но также отмечая, что в значительной мере размывание границ между жанрами связано и «со временем, с эпохой, с начавшимся на рубеже веков пересозданием литературы. Одним из писателей, в творчестве которого, независимо , от Чехова проявляется «новеллистичность», является Г. Джеймс. Конрада и Г. Джеймса связывали не только многолетние дружеские отношения. Они придерживались сходных литературно-эстетических взглядов, ценили произведения друг друга. У них было много общего в понимании целей и задач литературы, а также во взглядах на более частные вопросы литературной техники. При всем тематическом отличии, в жанровом отношении их «малая проза» имеет много общего. Есть все основания связывать Конрада с тем процессом «пересоздания литературы», который проходил в различных странах и наиболее полным выразителем которого в русской литературе стал Чехов. В английской литературе конца века именно в творчестве Конрада наметилась тенденция к жанровой интеграции, которая стала ведущей чертой литературного развития XX века.
В исследовании типологии русского советского рассказа отмечается стремление рассказа к эпичности, что ведет к его «перерастанию» в более крупные эпические формы. О ломке строгих границ между жанрами, о появлении многочисленных небольших романов-новелл или новелл-романов часто говорят исследователи современных литератур . Развитие жанров в литературе XX века показывает, что жанровая «неопределенность» произведений Конрада была не случайным явлением, а проявленинем общих закономерностей литературного процесса.
Л-ра: Проблемы исторической поэтики в анализе литературных произведений. – Кемерово, 1987. – С. 71-79.
Произведения
Критика
