Эрскин Колдуэлл и его книга «Вдоль и поперек Америки»
П.С. Балашов
Эрскин Колдуэлл ревниво оберегает свою творческую индивидуальность. Очень часто он подчеркивает, что не следит за новинками. Он ведь призван писать, а не читать, хотя в ранние годы он читал и даже рецензировал очень много книг. Колдуэлл не хочет ни на кого походить: ни на Фолкнера, ни на Хемингуэя, ни на Стейнбека. И он действительно ни на кого из них не походит: у него свое лицо, свой стиль. Даже по отдельным отрывкам можно узнать интонацию рассказчика, любящего повторы, вводящего побасенки, поговорки.
Но Колдуэлл как художник развивался не в безвоздушном пространстве. Он, конечно, хорошо знает и Марка Твена и своих современников: «Я всегда любил, — свидетельствует писатель, — книги Хемингуэя, Фолкнера, Стейнбека...». Исследователи его творчества не раз отмечали, что Колдуэллу был созвучен Шервуд Андерсон, автор сборника рассказов «Уайнсбург, Огайо», запечатлевший унылую и духовно скудную жизнь американского захолустья, трагический облик его обитателей.
В атмосфере углубляющегося кризиса капитализма и общественного подъема развивалась американская литература критического реализма 20-30-х годов, отзываясь на социальные проблемы времени. Период между двух войн, по выражению Колдуэлла, явился «золотым веком» американского романа: «Тогда у нас, — заявил Колдуэлл, — было много отличных писателей: Теодор Драйзер, Шервуд Андерсон, Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер. С тех пор американский роман многое утратил».
Эрскин Колдуэлл всегда пытливо и жадно учился у жизни — и это главный источник его творчества. Он черпал свое вдохновение и из сокровищницы национальной и мировой литературы. Реалистические традиции в его представлении бесспорно имеют жизненное значение для подлинного искусства. Об этом, в частности, он подробно рассказывает в интересной книге «Назовите это опытом» (1951).
Путь Колдуэлла в литературу был не легок. Редакторы журналов, куда он направлял свои ранние рассказы, отказывались замечать дарование неизвестного новеллиста, освещавшего трагические стороны американской жизни. Как только выйдет в свет первый рассказ, шутил Колдуэлл, он разведет костер из груды редакторских писем, в которых решительно отвергались его притязания стать писателем. Неудачи не обескураживали его: он был так же упорен и настойчив, как в свое время Джек Лондон.
Подобно Торо, Колдуэлл вел уединенный и замкнутый образ жизни. Перебравшись с юга в глухой уголок штата Мэн, он снял летний дом. Летом там было чудесно. Буйная зелень обрамляла светлые ручьи, извивающиеся по долинам; тишина и благоухание напоенных ароматами лесов и манящие своей прохладой зелено-голубые озера — все, казалось, возбуждало радостное творческое настроение. Но впереди — суровая и долгая зима, и надо было печься о житейской прозе: выращивать картофель и брюкву и побольше запасать берёзовых дров!
Осознав свое призвание, он писал то рассказы, то рецензии, по одной в неделю в течение тридцати восьми месяцев. Рецензии не оплачивались, но в распоряжении обозревателя оставались книги; их скопилось свыше двух тысяч, и они-то и составляли его «литературный фонд».
Зимой в его летней «резиденции» было так холодно, что даже крысы, не выдержав февральских морозов, сбежали из подвала в более благоустроенное жилище соседа. Обернув ноги в одеяло, растирая окоченевшие пальцы, Колдуэлл выстукивал строку за строкой, подбирая весомые слова и сочные обороты, заглядывая иногда в словарь, внимательно оценивая выразительную силу слова.
Писатель чутко прислушивался и к интонациям живой народной речи, которую он учился творчески воссоздавать. Он придавал значение художественной отделке произведений, систематически работая каждый день по семь часов, как правило — с девяти часов утра до четырех пополудни. Форма для него никогда не являлась самоцелью, а только средством выражения содержания. Колдуэлл не раз подчеркивал: писатель не фотограф, а художник. Давая волю воображению, рисуя вымышленные ситуации и характеры, писатель должен стремиться к тому, чтобы выведенные им характеры соответствовали человеческой природе. Обдумывая повороты сюжета, — а «сюжет — это сам человек», внутренний его психологический строй, его судьба, — Колдуэлл добивался интенсивности и гармоничности эмоционального звучания то гротескно-сатирических, то печально-драматических и лирических историй о разбившихся надеждах и утратах, о принижении человеческой личности, о дикой травле людей и темной и тупой власти предубеждений и предрассудков. В иных случаях все умещалось в короткой и динамичной новелле; в других перерастало в повесть или роман; в третьих — высказывалось в жанре путевых заметок или репортажей.
Колдуэлл выступил с первой книгой новелл «Американская земля» в начале 30-х годов, в тот период, когда американский критический реализм достиг одной из своих вершин. Уже в 20-х годах появились «Американская трагедия» Теодора Драйзера, «Прощай, оружие!» Эрнеста Хемингуэя, «Великий Гэтсби» Скотта Фицджералда. Каждая из этих книг — знамение времени.
Колдуэлл пишет очень много, хотя и неровно, выпуская чуть ли не по книге в год; начиная с 1930 г. вышло свыше сорока его книг.
Лучше всего Колдуэллу удаются новеллы, особенно в том случае, когда художник затрагивает социально значимые темы и воссоздает драматизм человеческих судеб в условиях буржуазного общества. Наиболее известны сборники его рассказов: «Американская земля» (1931), «Мы — живые» (1933), «На колени перед восходящим солнцем» (1935), «Пути юга» (1938). Он написал немало повестей и романов: «Табачная дорога» (1932), «Акр господа бога» (1933), «Случай в июле» (1940), «Долгая ночь» (1942), «Мальчик из Джорджии» (1943), «Местечко под названием Эстервилл» (1949), «Любовь и деньги» (1954), «Дженни» (1961) и «Ближе к дому» (1962) и др. Колдуэлл — автор очерков и путевых зарисовок, в которые вкраплены короткие новеллы. В живом обличье предстает нищета американского фермера в его книге «Вы сами их видели» (1937).
Деятельность Эрскина Колдуэлла — военного корреспондента сравнительно малоизвестна, и о ней здесь стоит упомянуть. Он прибыл в нашу страну весной 1941 г. Мне приходилось встречаться с ним в те тревожные дни. Высокий, стройный, подтянутый, с ясным вдумчивым взглядом светло-голубых глаз, Колдуэлл производил впечатление спокойного, уравновешенного, но немного замкнутого человека. Он не сразу раскрывался во время беседы, но трудно было не заметить, что чувство юмора присуще ему. Как военный корреспондент журнала «Лайф» и радиокомпании «Коламбиа бродкастинг систем», Колдуэлл обладал выдержкой и незаурядным мужеством.
[…]
Эрскин Колдуэлл любит окунуться «в гущу людскую», откуда он в изобилии черпает то поразительно жестокие сюжеты, то забавные и смешные истории анекдотического или же сказочного характера, то драматические и трагедийные, раскрывающие всю тяжесть горестной судьбы униженного человека. Как художник реалист, желающий, по собственному выражению, «проникнуть в душу живущих рядом людей», он подмечает социальные контрасты американской жизни и их влияние на судьбу отдельной личности.
С самого начала творческого пути он не поддавался искушению втискивать живое и драматическое содержание в трафаретную новеллу со счастливым концом. Оп стал одним из ее ниспровергателей, разрушителем ее канонов, поддерживаемых некоторыми критиками, но особенно охотно издателями. Неслучайно писателя обвиняли в пристрастии к изображению темных, уродливых сторон американской жизни, в нарочитой «эксплуатации» темы бедных и обездоленных людей. Он не мог равнодушно пройти мимо социальных зол американской действительности.
Подчеркивая, как важно писателю интересоваться социологическими вопросами, Колдуэлл обычно делал следующую оговорку: пусть его не принимают за проповедника. Он не хочет, чтобы его упрекали в тенденциозности. В его произведениях читатель найдет все, что есть в жизни, ибо его создания говорят сами за себя. Отсюда — некоторые особенности манеры рассказчика. О жестоком, грубом и диком в американской жизни, особенно характерном для американского юга («В день получки на Саванна-ривер»), о тупости и несправедливости закоснелого собственника («Дело Эйба Лэтема», «Негр в колодце») писатель иногда рассказывает с таким внешним спокойствием и леденящей невозмутимостью, что может создаться впечатление, будто художник равнодушен к человеку. Колдуэлл это категорически отрицает: «Я люблю простых людей. Я сам из них. Я ненавижу тех, кто смотрит сверху вниз на простых людей», — заявил он в интервью корреспонденту «Литературной газеты».
Смех Колдуэлла иногда сатиричен и жесток. Например, в рассказе «Конец Кристи Тэкера», рассказе о трагической участи негра, зверски убитого белым хозяином лишь за то, что этот «алабамский пес» осмелился выказать свою самостоятельность и «не знал своего места»: негр хотел, чтобы его принимали за человека и не помыкали им. Иногда юмор Колдуэлла мягок и добродушен, как в новелле «Большой Бэк», где обыгрывается комическая вариация темы «укрощения» строптивой девушки.
Рассказ «Полевые цветы», например, трогает своей чистотой и поэтичностью, горькой правдивостью. Навсегда запоминаются одинокие фигуры мужа и жены, которые бредут по дорогам края песка и сосен, где фермы редки и где хозяин лишил их крова, в котором они так теперь нуждались: ведь они ждали ребенка. С необыкновенной художественной силой выражено здесь искреннее человеческое чувство, тяжесть утраты любимой женщины, умершей в пути.
В этом же ключе выдержаны рассказы «Дороти» и «Рэйчел» — о судьбе девушек, познавших нужду. О внезапном, но психологически мотивированном пробуждении любви поведано в рассказе «Теплая река». Образ батрака, с мягким юмором обрисованный в рассказе «Конокрад», предстает перед нами с неожиданной стороны: что бы юноше ни грозило, даже долгие годы тюрьмы, куда его хотят запрятать по ложному обвинению, он ни за что не ославит любимую девушку, не скажет о тайных встречах с ней, не попытается рассеять возникшее недоразумение, давшее повод обвинять его в краже лошади.
Эрскин Колдуэлл — мастер новеллистической миниатюры. Ему, кажется, лучше всего удаются такие маленькие, но емкие полотна, как поэтически-сказочная и вместе с тем трагическая история негра Кенди Бичема — героя одноименной новеллы. Добродушный силач напрасно спешил к своей милой, к своей «желтой девушке» — пуля ночного полисмена прервала его стремительный бег, и в этом штрихе — вся жестокость уклада южных штатов, где царят произвол и расовая ненависть. Образ долговязого негра Кэнди Бичема, жизнь которого ни во что не ставится, надолго остается в памяти читателя. Такова впечатляющая сила Колдуэлла-рассказчика.
Эрскин Колдуэлл успешно выступает и как романист, его романы предельно сжаты, это своего рода повести. В основе его романов, как и рассказов, часто лежит какой-либо бытовой анекдот, но не только анекдот. Происшествие анекдотического характера у Колдуэлла обычно лишь отправной пункт драматической коллизии. Комическое у него перерастает в драматическое или трагическое, и тогда его гротескные монстры приобретают жуткий, зловещий вид, отражая самую низкую ступень человеческого падения, утраты человеческого облика в обществе, где сильна власть чистогана, собственничества. Сочувствие художника на стороне тех, кто задавлен, унижен сильными мира сего: под грубоватой внешностью придавленного жизнью человека художник открывает искренние чувства, страстное желание найти путь к более осмысленному существованию.
Колдуэлла-юмориста, его смех французская критика сравнивала с юмором Рабле. Сам художник отвечал французскому собеседнику, что он не читал Рабле, но что и в мрачной трагедии есть юмористические моменты. Для творческой манеры Колдуэлла действительно характерно нерасторжимое единство комического и трагического. По мере обострения конфликта в его произведениях, напоминающих комедию нравов, все сильней начинают звучать мотивы человеческого страдания и боли, все сильней ропот униженных людей, стремящихся отстоять человеческое достоинство.
Колдуэлл зорко видит социальные проблемы — различные по своему характеру в разные периоды американской жизни XX в. Острым ощущением трагического неустройства жизни и быта обнищавшего американского фермера в годы кризиса был проникнут его знаменитый роман «Табачная дорога». Печальное зрелище опустевших дорог и лица голодных детей со вздувшимися животами предстали перед художником, когда он приехал в родные края, в штат Джорджия. Не удовлетворяясь написанным, он уничтожил первый вариант романа. Ему хотелось как можно сильней передать не только картины нищеты, по и то нравственное опустошение, которое порождает у людей тяжелая и безрадостная жизнь. Колдуэлл правдиво выразил драматизм судьбы фермера Джистера Лестера и его семьи, но в изображении подспудных влечений не избежал натуралистических красок.
В послевоенные годы, особенно в удушающий период «погони за ведьмами», преследования всяческой «крамолы» и свободомыслия, Колдуэлл защищал искусство реалистического романа, хотя и терпел отдельные неудачи, как, например, в романе «Грета» (1955), где проступили «родимые пятна» натуралистических представлений о человеческой личности. Обращение к социальным проблемам, занимавшим писателя и раньше, выводит его из тупика.
Наряду с романами о глубокой личной неустроенности героев («Любовь и деньги»), их неприкаянности («Клодель Инглиш»), Колдуэлл создает повести и романы о расовом антагонизме на американском юге («Дженни» и «Ближе к дому»), Колдуэлл полагал, что он уже исчерпал до конца тему расовой дискриминации, но позже он — сторонник предоставления неграм равных прав с белыми — увидел, что тема эта все еще актуальна, что появились новые черты в этом драматическом сюжете. Можно с сочувствием писать не только о страхе негритянского юноши Кларка, но и о проявлениях протеста, которые обнаруживает герой его рассказа «На восходе солнца».
Уроженец штата Джорджия, Колдуэлл отлично знает, что кроется под понятием «сегрегация». Свое нравственное и писательское кредо Колдуэлл выразил в одном из интервью: «Вопрос заключается в том, намерены ли мы быть, реалистами и признать тот факт, что все человеческие существа сходны между собой и должны жить в сходных условиях, или ради обогащения немногих людей по-прежнему станем придерживаться наших отживших традиций».
В романе «Дженни» с бичующей иронией рассказано, как в южном городке Сэллисоу цинично и жестоко попирается пресловутое американское «равенство возможностей». Все начинается, как это порой бывает у Колдуэлла, с обыгрывания фарсово-комедийных ситуаций, постепенно перерастающих в серьезную драму.
«Я не хочу быть дрянью и никогда не хотела», — говорит Бетти Вудраф, героиня романа «Дженни», в итоге жизненных передряг решившая навсегда покинуть городок Сэллисоу и гостеприимный дом Дженни Ройстер. Бетти была обманута в своих чувствах и надеждах и пережила нравственную катастрофу, как и героини романа «Клодель Инглиш» или рассказа «Палящий зной». Не новый в творчестве Колдуэлла мотив находит здесь дальнейшее развитие.
Комедийно-фарсовая история злоключений Бетти Вудраф сочетается в романе с новой сюжетной линией, еще более драматичной. К нравственно чистой девушке Лоуэне Нели в городке Сэллисоу относятся как к «цветной» (в ее жилах течет индейская кровь тех людей, что владели этими местами), и она не может найти ни работы, ни пристанища. Художник обнаруживает социальную основу конфликта: подобно самодержцу, жизнью обитателей городка распоряжается сластолюбивый и грязный Дэйд Уомек — владелец домов для «цветных», приносящих ему огромные барыши. Колдуэлл развенчивает образ дельца, который не потерпит, чтобы кто-либо прямо или косвенно покушался на его интересы! Смертью «цветной» девушки завершается одна из трагедийных линий романа, обличающая корыстолюбцев.
К «Дженни» по своей социальной устремленности примыкает роман «Ближе к дому»: здесь возникают, все те же проблемы расовых предубеждений, которые внедрились в сознание людей, как липкая грязь в поры тела. Грубоватый фарс перерастает в драму, заканчивающуюся зверским убийством негра Харви Брауна, который держится с достоинством, «не знает своего места».
Колдуэлл зорко подмечает новые веяния в потомках «дяди Тома» зреет дух вольномыслия. Некоторые из них пока еще «лояльны», как был лоялен трудолюбивый и честный человек Харви Браун. Но это не значит, что их души полны рабского смирения. В них пробуждается гордость и чувство человеческого достоинства.
Мотив смелости и мужества, поэтизация зарождающегося в душах героев протеста против произвола и насилия, против расовой дискриминации и всего, что ущемляет человеческую личность, — примечательная черта романов Эрскина Колдуэлла начала 60-х годов.
Путевые зарисовки — выразительные этюды Художника. Такова книга Эрскина Колдуэлла «Вдоль и поперек Америки» (1964). Знакомясь с ней, читатель мысленно совершит путешествие по стране от Новой Англии до тихоокеанского побережья и от Мексиканского залива до Великих озер. Книгу удачно дополняют рисунки жены писателя Вирджинии Колдуэлл. Тонко схваченные силуэты людей и природы приближают к нам облик современной Америки. Они составляют с содержанием книги единое целое.
Художник создает новое произведение в уединении — одиночество ему просто необходимо. Ничто не должно его отвлекать, когда нужна полнейшая сосредоточенность. Но отшельником и затворником художник быть не может: он рискует тем, что иссякнет источник творческого вдохновения. Чем крепче нити, связывающие с жизнью, тем больше возможностей увидеть назревающие перемены. Понятно желание писателя уединиться где-нибудь в лесистых горах Орегона или Калифорнии и на время поддаться умиротворяющему воздействию природы. Но только на время, только на короткий срок, ибо невозможно отгородиться «от жизни с ее бередящими души противоречиями», невозможно навсегда затеряться в глуши. Очень скоро, подчеркивает Колдуэлл, «нарастает неодолимая потребность знать, что делают, о чем говорят и что думают в Америке, снова почувствовать себя частицей ее изменчивой действительности».
Потребность быть среди людей у писателя так велика, что Колдуэлл из года в год путешествует по стране, иногда даже по нескольку раз в год. За полстолетия Колдуэлл изъездил всю Америку из конца в конец. Одна из поездок была особенно длительной: она началась в Сент-Джонсбери, штат Вермонт, и продолжалась три месяца — с апреля по август. Писатель и его спутница, вооружившись пишущей машинкой и запасом перьев, чернил и бумаги для рисования, перебирались из штата в штат — на легковой машине, автобусом, самолетом, — проделав двадцать пять тысяч миль. Они встречались с разными людьми, присматриваясь к особенностям их быта и жизненного уклада. Конец маршрута — дом писателя в Рим-Вэлли, Северная Калифорния, куда путешественники, впрочем, заглядывали, прерывая на короткое время поездку по стране.
Книга «Вдоль и поперек Америки» по своему жанру примыкает к таким очерково-публицистическим произведениям Колдуэлла, как «Вы сами их видели» или «По дороге к Смоленску», хотя каждая из них носит печать времени, отличается и по содержанию и по композиции. Но во всех книгах внятно слышится голос автора: писатель прямо высказывает свои суждения, наблюдения и выводы. Художественные зарисовки и этюды, юмористические и драматические сцепки перемежаются здесь с заостренно публицистическими главами, в которых обсуждаются тревожные вопросы дня. Колдуэлл не только интервьюирует встречных людей, возбудивших его любопытство, но и спрашивает самого себя — как он относится к тому, что встретил па американских дорогах в век мотелей и машин? Как выглядит жизнь в Соединенных Штатах Америки в 60-е годы нашего века?
Колдуэлл отлично знает, как в сжатой и образной форме охарактеризовать противоречия и конфликты американской жизни:
«Сплошное движение. Сплошное прозябание. Открыто всю ночь. Закрыто до начала сезона. Добро пожаловать, кто бы вы ни были. Только для белых. Вход для цветных. Непомерное богатство и отчаянная нищета... (...) Покупайте сегодня, уплатите завтра. В рассрочку. В кредит. Кое-что за ничто. День проработал — за день получил. Программы обдуманной ненависти и планы преданной дружбы».
Контрастные сопоставления уже многое говорят о стиле американской жизни, но что кроется за этим конкретно и как все это отражается на судьбах человеческой личности?
В движении из штата в штат все отчетливей вырисовывается многоликий и противоречивый облик страны, находящейся во власти самых диких пережитков. Вместе с тем подмечаются признаки перемен в быту и сознании людей. Они не всегда заметны на первый взгляд и обнаруживаются порой в незначительных обстоятельствах. Видеть новое во всем малоприметном, видеть тогда, когда оно еще не проявилось во всей силе, — замечательная черта Колдуэлла. Писатель ясно представляет, что «переход от старого к новому обычно незаметен, пока он не стал совершившимся фактом, но время от времени в каком-нибудь пустяковом обстоятельстве проявится вдруг направление происходящей перемены».
Живо, с юмором очерченные силуэты людей, встретившихся на дорогах Америки, порой воскрешают в памяти те образы, которые выведены в рассказах или романах Колдуэлла, как бы подтверждая жизненность художественных обобщений писателя. Но это не повторение пройденного, а обогащение новыми штрихами сложившегося типа отношений. Хитроватый вермонтец с розовым пластмассовым ведерком, встретившийся на пути писателя, по своему складу чем-то напоминает плутоватого Джека Марча, героя рассказа «За зелеными горами» — он не олух и не простофиля, и вряд ли кому удастся его провести и надуть, как нельзя обмануть Джека Марча. Но у него своя судьба, свои расчеты и надежды.
Если из поля зрения исчезает такой социальный феномен, как девушки на панели, куда их гнала отчаянная нужда, то это не значит, что само явление совсем исчезло — оно лишь приняло более «современную» форму. Колдуэлл пишет о «девушках по вызову» и «девушках для знакомства», и мы живо вспоминаем героиню романа «Дженни» Бетти Вудраф, которой опостылела ее унизительная жизнь «девушки по вызову». Зарисовки путешественника позволяют нам почувствовать, как глубоко внедрился в американскую жизнь этот социальный феномен в его трансформированном виде.
У Колдуэлла критический взгляд на вещи. Он подмечает коллизии капиталистической цивилизации в самых неожиданных и разнообразных проявлениях. Его интересуют не только бытовые и нравственные, но и социально-экономические и политические аспекты американской действительности. Очутившись на Лонг-Айленде, где ненасытная утроба коммерческого строительства поглощает картофельные поля, грядки с цветной капустой, утиные садки, Эрскин Колдуэлл вовсе не склонен упиваться американским «экономическим чудом». Ему понятны волнение, тревога и огорчение, которые он уловил в голосе тети Марты, обычно невозмутимой и уравновешенной женщины, обеспокоенной анархическим наступлением строительной лихорадки на тихий и мирный округ Саффолк. Художник находит яркие штрихи, показывающие абсурдность «заглатывания» коммерческим строительством плодородных земель: «строительные подрядчики заливают бетоном и асфальтом плодородную землю саффолкских садов, и черви в ней задыхаются; так что ничего удивительного, если они постепенно и вовсе вымрут, подобно индейскому племени».
Колдуэлл удачно использует жанр открытых писем и интервью; они чередуются в книге с выразительными художественными зарисовками и интермедиями комического и драматического оттенка. Путь художника — путь исследователя различных сторон американской жизни, и вторжение забавного, курьезного и трагического неизбежно.
Еще в ноябре 1963 г. писатель опубликовал в газете «Кроникл», выходящей в Сан-Франциско, открытое письмо президенту Дж.Ф. Кеннеди о трагическом положении горняков Западной Виргинии, которое вошло в книгу как ее неотъемлемая часть.
Публицистическое письмо Колдуэлла о горестной судьбе обитателей лачуг, лепящихся по склонам гор (на одного работающего пятеро безработных), выдержано в духе лучших гуманистических традиций американской литературы. Горняков Харлана, как известно, активно поддерживал Теодор Драйзер. Суровую картину жизни и борьбы американских шахтеров запечатлел Эптон Синклер в романе «Король-уголь». Проехав по узким дорогам вдоль горных теснин и попав в край нужды и лишений, Колдуэлл увидел «зрелище, неприглядное даже для своих». Он, конечно, знает, что есть программа помощи безработным, но она не разрешает проблемы: художник удачно сравнивает принимаемые правительством меры с монеткой, опущенной в чашку слепого нищего. На нее можно купить что-нибудь поесть, но слепоты с ее помощью не исцелить. Писатель приковывает внимание американской общественности к судьбам простых людей, чья жизнь расходуется впустую; это жизнь на износ — «поистине трагическое, по словам писателя, явление в динамичной, процветающей, изобильной, как о ней принято говорить, Америке».
Колдуэлл видит, что многие граждане Соединенных Штатов — жертвы экономических и социальных бедствий — нуждаются в помощи. Услышав и прочитав много лестных слов о деятельности Корпуса мира в слаборазвитых и отсталых странах, писатель высказывает пожелание, чтобы «новый миссионерский пыл» правительства США был обращен на устранение неурядиц в собственной стране. Само по себе пожелание привлечь взгляд к собственным нуждам весьма симптоматично и заслуживает внимания. Колдуэлл в этом смысле не одинок, в США раздаются и другие подобные голоса.
[…]
Постыдные происшествия в Алабаме, Арканзасе, Миссури и других южных штатах, где ненависть к неграм проявляется в самых антиобщественных формах и «белые граждане», по словам писателя, яростно сопротивляются отмене сегрегации и смешению рас, — это зрелище вызывает у Колдуэлла естественное чувство протеста. Южанин по рождению, писатель осуждает расовую ненависть; он ищет ее корни, ищет ответы на поставленные самой жизнью «неотвязные вопросы» и не всегда их находит, особенно в тех случаях, когда пытается социальные явления свести к явлениям биологическим, в частности к эмоциональным факторам. Подобные поиски корней расовой дискриминации не проясняют, а скорей уводят в сторону от выявления ее главных причин и затемняют истинную картину расового и социального гнета в США: власть имущим выгодно поддерживать расовое угнетение, выгодно из корыстных экономических и политических соображений проводить политику разобщения белых и черных. В этом — суть негритянской проблемы в США, о чем справедливо писали не только американские прогрессивные социологи и историки, но и известные мастера культуры. Да и сам Колдуэлл в той или иной форме подмечал аналогичные явления и в публицистике и в художественной прозе (достаточно хотя бы вспомнить образ Дэйда Уомека, фактического властителя городка Сэллисоу, наживающегося на «цветных» и жестоко преследующего всех, кто встает на пути его хищнических вожделений, чтобы убедиться в том, что автор романа «Дженни» видит социально-экономическую почву расовой дискриминации).
Высказывания Колдуэлла-публициста позволяют нам глубже понять его как рассказчика и романиста, неизменно освещающего драматические «пути Юга» и подмечающего нарастание недовольства и протеста среди униженных негров. Оп признает, что борьба негров за равноправие и свободу неизбежна и будет продолжаться: «Нынешнее восстание негров, — пишет Колдуэлл, — поднято ради достижения экономической и политической свободы и в точности следует революционным традициям прошлого». «Восстание негров» так же закономерно, как была исторически необходима борьба Америки против ига англичан, как справедливо было восстание евреев в варшавском гетто против фашистов, как неизбежна борьба африканских народов против европейского колониализма.
[…]
Путешествовать в обществе Колдуэлла и его спутницы, или, вернее, возможность пристально следить за их переездами из одной зоны страны в другую, поучительно и интересно и потому, что Колдуэлл превосходный рассказчик, который умеет в наглядных образах донести увиденное; и потому, что он попадает в такие глухие местечки, что даже американскому читателю они мало известны.
Интересны наблюдения писателя над особенностью общинного уклада религиозной секты гуттеритов. Подумать только, кругом океан частного предпринимательства, и вдруг Колдуэлл на американской земле сталкивается с тем, что он окрестил «коммуной» — это так угрожающе звучит для слуха иных американцев!
Знакомясь с замкнутой жизнью общины, как бы отгороженной глухой стеной от мира наживы, Колдуэлл увидел в лице гуттеритов старательных тружеников, хороших земледельцев, с которыми трудно тягаться. Это соответствует истине. Писателя поразил суровый и строгий уклад жизни гуттеритов, и он не мог ни принять безоговорочно их уклад, ни полностью его осудить. Наблюдая картины упадка общественных нравов, деморализацию молодежи, Колдуэлл находит в жизни колонии, в ее пуританских нравах, в трудовом укладе их жизни кое-что достойное подражания. Это понятно.
[…]
Безусловно любопытны наблюдения путешественника над устойчивостью некоторых патриархальных обычаев переселенцев-басков в Северной Неваде — неутомимых и преуспевающих овцеводов. Колдуэлл упоминает и о той схватке, которую овцеводам пришлось вести: актом Тейлора, воспрещающим пастбищное животноводство на общественных землях, баскам-овцеводам был нанесен смертельный удар.
В американской сельской жизни происходят характерные перемены: продолжается процесс разорения мелких фермеров и вытеснения их более крупными землевладельцами, резко обострившийся в период великой засухи и кризиса 30-х годов. По оценке вполне компетентных судей, «за прошедшие двадцать лет, несмотря на всю широко разрекламированную правительственную помощь сельскому хозяйству, в стране исчезло 2,6 миллиона фермеров». В перспективе — картина не более утешительная: по прогнозам все тех же знатоков в ближайшие годы двое из трех фермеров разорятся.
[…]
Образы обнищавших фермеров («Табачная дорога»), обездоленных батраков, бредущих по дорогам Америки в поисках работы и крова («Полевые цветы»), возникали в произведениях Колдуэлла со всем драматизмом их судьбы. Размывание фермерского слоя еще больше увеличивает поток тех, кого в США иногда называют «кочующими рабами». Трудно поверить, что в десятках миль от Майами, от роскошных вилл богачей, больные люди ютятся в жалких лачугах, их беззастенчиво эксплуатируют и обманывают. Но это факт.
Власть коммерческого начала ощутимо сказывается во всех сферах американской жизни, в том числе и в искусной и совершенно беззастенчивой эксплуатации некоторых романтических иллюзий, навеянных повестями и особенно фильмами о приключениях и привольной жизни ковбоев и вообще покорителей Дикого Запада. Не без иронии Колдуэлл повествует о том, как предприимчивые дельцы усердно кромсают огромные засушливые просторы Запада на мелкие лоскутки и строят там поселки типа «города-сада», куда под воздействием «неумеренного славословия рекламы» должна хлынуть волна переселенцев. Большие надежды, порожденные рекламной шумихой, трезво замечает писатель, могут не сбыться. Не так-то просто новым покорителям Запада найти здесь работу, и легко может статься, что «красот волшебного края нельзя будет рассмотреть из-за пыльной бури», и все россказни о «дивных закатах» и прочих заманчивых вещах, но словам писателя, в значительной мере утратят свою завлекательную силу.
[…]
В записках путешественника много тематических линий, разнообразие драматических и комических эпизодов, запоминающихся встреч с рядовыми людьми Америки, много метких наблюдений. Книга «Вдоль и поперек Америки», ярко запечатлевшая ее современный облик, ее разительные социальные контрасты и расовые антагонизмы, несомненно представляет для нас большой интерес — она раскрывает много нового и неожиданного, обогащает наши представления об Америке и ее людях живыми впечатлениями и запоминающимися образами.
Странствия по стране, встречи со многими людьми дают возможность автору «Табачной дороги» и «Мальчика из Джорджии» пристально следить за веяниями эпохи, улавливать направление происходящих перемен в жизни и сознании людей. Именно эти новые впечатления служат мощным импульсом в работе воображения. Как писатель-реалист, Колдуэлл, по его словам, не просто описывает увиденное, а художественно воссоздает реальность в свойственной ему манере, дает действительности свое истолкование. На вопрос собеседника из газеты «Лелеттр франсез», какая часть реальности входит в его произведения, Колдуэлл ответил:
«Всегда трудно обнаружить ту грань, которая отделяет реальность и вымысел в романе. Реальность для меня — это скорее всего окружающая среда, естественный или заданный человеком ритм существования, способ жизни и т. д. Однако я не думаю, что роль романиста заключается лишь в том, чтобы описывать. Нет. К тому, что он видит своими глазами, необходимо, чтобы он что-то добавлял или убавлял, располагал все по своему разумению, создавал источник занимательности».
Искусство реализма, убежден Колдуэлл, требует от художника умения и даже таланта отбрасывать излишние детали, чтобы с наибольшей страстностью выразить «главную мысль своего произведения».
Давая волю воображению, художник одновременно стремится вобрать в себя свою эпоху с ее неповторимой атмосферой и противоречиями: «Я всегда писал о современной жизни, которую знал, потому что жил ею. В моем романе 1940 года отражаются проблемы 40-го года; в романе, созданном в 1960, — проблемы 60-го года. Никогда у меня не возникала мысль отделить произведение от настоящего времени. Обращение к прошлому не свойственно мне...».
Эстетической мысли художника присуща диалектичность: защищая право писателя на вымысел и фантазию, он одновременно решительно возражает против «вымысла как самоцели», когда игнорируется решающее воздействие на человека социальных и экономических обстоятельств. Читатели отвергают те романы, в которых запечатлено «изолированное существование в некоем неизведанном царстве», созданном писательским воображением. Читателям, живущим в конкретной исторической реальности, насущно необходим реалистический роман, которому, убежден Колдуэлл, во второй половине XX в. не угрожает ни агония, ни гибель.
У современного реалистического романа — два неиссякаемых источника: сама действительность и реалистическая традиция. Связанный с жизнью, роман «все время обновляет свою форму», меняется вместе с жизнью. Сейчас, считает Колдуэлл, невозможно «повторить» Диккенса; перед современным художником — иные проблемы, но и «Война и мир» Льва Толстого и романы Чарльза Диккенса останутся навсегда «великими романами», живым воплощением безграничных возможностей реалистического искусства. Гений «величайшего рассказчика» — А.П. Чехова — пребудет «на все времена, пока существует искусство слова», ибо он обладал «глубоким знанием жизни, человеческих надежд, побед и поражений».
[…]
За сорок пять лет настойчивых творческих исканий Эрскин Колдуэлл создал замечательные романы, рассказы и путевые очерки, отражающие характерные черты эпохи, хотя на своем сложном пути он знал срывы и неудачи, на время отходил от значительных тем, делал крен в сторону натуралистического описательства, замыкался в узком кругу мелкотемья, чтобы затем вновь вырваться на широкий простор социальной проблематики.
Словно в зеркале, мы увидели отчаянное лицо нужды, удручающую нищету и деградацию американского фермера в романе «Табачная дорога», отразившем опустошительное воздействие кризиса 30-х годов, вызвавшего к жизни настроения протеста, определившего появление значительных социально-реалистических романов — таких, как «Гроздья гнева» Джона Стейнбека.
Чувство досады, как уже отмечалось выше, вызывали некоторые романы Колдуэлла, созданные им в удушливой атмосфере 50-х годов. Один из знатоков и переводчиков Колдуэлла — Иван Кашкин как-то писал: «Легко представить, как его самого (то есть Колдуэлла. — П. Б.) склоняли если не на романтическую красивость, то на сексуальный натурализм».
Колдуэлл прекрасно понимает то, что он делает, и знает цену сочинительства, которого от него требуют. О своем рассказе «Кэнди Бичем» Колдуэлл говорит: «Я предпочел бы написать еще один такой рассказ, чем роман в триста страниц».
Романы Колдуэлла 60-х годов («Дженни» и «Ближе к дому») — свидетельство нового подъема творчества талантливого рассказчика. Они знаменуют поворот писателя к значительным социальным проблемам эпохи, несут в себе протест против расовой дискриминации, выражают рост сознания униженного и обездоленного негра американского Юга, его решимость постоять за свою свободу и человеческое достоинство.
Л-ра: Балашов П.С. Писатели-реалисты ХХ века на Западе. – Москва, 1984. – С. 220-240.
Произведения
Критика
