Традиция духовного поиска в американской литературе (Идеи дзен-буддизма в творчестве Джека Керуака)
М.-А. Павиленене
В американском обществе дзен-буддизм стал широко распространенным только после Второй мировой войны, хотя первые книги Д. Судзуки, японского философа, интерпретатора дзен-буддистских текстов и популяризатора этого учения, появились на английском языке в конце 20-х годов. Эта религиозная восточная философия оказала определенное влияние на американскую литературу, в частности, на творчество Джека Керуака — представителя битников, или «разбитого поколения». Керуак был не первым американским писателем, который интересовался идеями восточных философий. Р.У. Эмерсон, Г.Д. Торо с их пониманием связи человека и природы (человек познает истину, сливаясь с природой), У. Уитмен, воспевавший свободу человека, его единство с природой и другими людьми, были предшественниками Керуака, а Дж.Д. Сэлинджер со своими поисками общечеловеческих моральных ценностей и положительного идеала — его современником.
Керуак не был последовательным исповедователем дзен-буддистской философии. Христианское восприятие оставило глубокий след в его мировосприятии. Идеи экзистенциализма о страдании и смерти преследовали его до конца жизни. Однако неопровержим тот факт, что в 50-е годы буддизм и дзен-буддизм стали для Керуака сферой его духовных устремлений.
Писатель изучал жизнь Будды, буддистский канон, легенды и сутры (священные писания). Керуак испытал сильное влияние Гериса Снидера — поэта, знатока восточных языков, буддистских и дзен-буддистских текстов, восточной поэзии. Снидер стал прототипом образа Джефи Ридера в романе Керуака «Искатели дхармы» (1958), со Снидером в 1956 г. Керуак поднялся в Кордильеры Северной Америки и это восхождение описал в вышеназванном произведении. Снидер помог Керуаку подготовиться к двухмесячному пребыванию в Каскадных горах, которое затем было описано в романе «Ангелы одиночества» (1965). Керуак был знаком и с Локом Маккорклемом, плотником, изучавшим буддизм в Американской академии исследований Азии, который, в свою очередь, общался с А. Уотсом, пропагандистом дзен-буддизма в Америке. 15 октября 1958 г. Керуак имел короткую беседу с самим Д. Судзуки.
По словам современника Керуака писателя Дж. Хоумса, Керуак в то время «жил дзен-буддизмом, он изменился и был не похож на того человека, которого я знавал раньше... Это был самый таинственный период в его жизни... период спокойствия... Керуак был замкнутым и привлекательным». Поэт Ф. Вейлен думает, что Керуак интересовался не столько буддизмом, сколько воздействием этой религиозной философии на человеческий характер, а Дж. Глесмен считает, что к идеям дзен-буддизма Керуака привела мысль о смерти.
Бесспорно, что по той или иной причине Керуак серьезно углубляется в дзен-буддизм. Вместе с тем следует отметить, что часто этот интерес вовсе упускается из виду или недостаточно оценивается исследователями литературы. Сложность и слабость человеческой натуры Керуака, искренность и противоречивость в постановке социальных и личностных проблем — эти вопросы недостаточно освещены в отечественном литературоведении.
По утверждению Д. Макнели, образ битника в творчестве Керуака не соответствует тому искаженному образу, который создан средствами массовой информации: телевидением и прессой Америки — т. е. битник у Керуака не предстает существом агрессивным, аморальным, инфантильным и безответственным.
В статье «Источники разбитого поколения» писатель говорил: «Горе тем, кто думает, что разбитое поколение означает преступление, преступность, непристойность, аморальность... горе тем, которые нападают на него на основании того, что просто не понимают истории и человеческих духовных устремлений». Это высказывание Керуака довольно категорично, однако оно раскрывает желание писателя быть правильно понятым. В Америке одни считали битников агрессивными антиинтеллектуалами, примитивными выскочками, другие же объективно оценили бунтарские настроения битников.
Американский образ жизни, социальные противоречия, темпы урбанизации, подавляющая человека техника, массовая культура способствовали выявлению духовного кризиса послевоенной американской молодежи. Дзен-буддизм стал для многих источником новых идей. Для Керуака это был путь к избавлению от противоречий внешнего мира, путь к самопознанию и переустройству мировосприятия. Для писателя дзен был также и методом психотерапии, с помощью которого он пытался освободиться от беспокойства, страха, неудовлетворенности окружающим и самим собой. Удалось ли ему обрести дзен-буддистскую свободу и спокойствие в полной мере — это другой вопрос.
Опираясь на мнение Дж.Д. Сэлинджера, отечественная исследовательница Е. Завадская отрицает наличие истинной сути дзена в произведениях Керуака и считает его героев «инфантильными и безответственными». Однако, на наш взгляд, к персонажам Керуака должен быть применен дифференцированный подход. Фундаментальные проблемы дзена в прозе и поэзии Керуака наличествуют бесспорно, и потому наша цель — выяснить отношение персонажей Керуака к дзену: становятся ли идеи дзена их жизненной сутью или только временной отдушиной? Что касается присутствия истинной сути учения в творчестве Керуака, то здесь прежде всего следовало бы говорить об искренности поиска самого писателя и его героев.
Современные исследователи дзен-буддизма приводят разные мнения относительно дзена XX века. Так, М. Попова пишет: «...до европейского читателя дошел не традиционный дзен, тысячами уз связанный с восточной культурой, ее традициями, обычаями, образом жизни, не дзен, несущим на себе печать монастырской дисциплины, сурового аскетизма, а дзен, философски облагороженный, освобожденный от узконациональных рамок, литературно отредактированный, приспособленный к мировосприятию современного человека». Существуют многообразные формы дзена: средневековый и современный, китайский и японский, монастырский и мирской, американский и европейский… А. Уотс и Ф. Капло особо выделяют битнический дзен. Р. Блит, как и многие другие, утверждает, что каждый человек должен жить по своему собственному дзену. В.М. Эймс думает, что «новые жизненные условия для дзена существенны, ибо переживание дзен-буддистской правды пронизывает любые новые обстоятельства.
Возникает вопрос: можно ли, ввиду такого полиморфизма дзена, полагать, что в творчестве Керуака отсутствует истинный дух учения? На наш взгляд, герои Керуака в романе «Искатели дхармы» искренне желают постичь суть дзен-буддизма, путем личного опыта обрести дзен-буддистскую мудрость.
Дифференциация персонажей Керуака позволяет сделать вывод, что одни герои живут идеями дзена (Джефи Ридер — «Искатели дхармы», Поль — «Ангелы одиночества»), другие их отрицают (Альва Голдбук, прототипом которого был поэт битников Ален Гинзберг, — «Искатели дхармы»), третьи, мучаясь сомнениями, принимают их частично. Третьи — это Рей Смит («Искатели дхармы») и Джек («Ангелы одиночества»), в образах которых можно узнать черты самого Керуака.
Рей Смит является последователем дзен-буддиста Джефи Ридера, раскрывшего ему возможность новой жизни, сущность которой — скромное существование, творческая работа, анализ буддистских и дзен-буддистских сутр, самоанализ и общение с природой. Рей выражает Джефу благодарность за то, что тот научил его по-новому смотреть на мир: «Джефи, я рад, что встретил тебя. Я научусь... что делать и как прятаться в этих горах, когда меня затошнит от цивилизации». В «Искателях дхармы» затронуты и другие принципы дзен-буддизма, над которыми размышляют Джефи и Рей, в частности, принцип пустоты, единства. Основание экзистенции — пустота, ибо все явления находятся в постоянной трансформации, все рождается и умирает, чтобы опять родиться. Идеи дзена должны быть постигнуты не рационально, а путем медитации. Джефи и Рей отдают предпочтение спокойному созерцанию, применяя метод дза-дзен, в позе лотоса сосредоточиваются в себе, чтобы отключиться от внешнего мира. Но Рею бывает трудно «думать о ничто», ибо его индивидуальность преобладает над ним, а реакция окружающих также мешает ему сосредоточиться. Близкие Рею люди не понимают его, осуждая за бездействие. Только в окружении природы он чувствует себя счастливым и не одиноким: «За домом был большой сосновый лес, в котором я проведу всю эту зиму и весну в раздумьях под деревьями, в поисках для себя правды всех вещей». Рей, как и Джефи, все время возвращается к буддистской идее Майя — иллюзорности мира: восприятие человеком окружающей действительности и мира вообще является ограниченным, неполным и пристрастным. Человек руководствуется «мнимыми взглядами», сформированными конвенцией и привычками людей.
У Рея бывают минуты сомнения по поводу взаимоотношения идеи Майя и интеллекта. Он думает, что в дзен-буддизме интеллект должен быть «доведен до состояния шока, чтобы поверить иллюзорности всех вещей». Рей признает важность закона кармы, в котором выражена мысль о том, что настоящее человека зависит от его прошлой жизни, что человек должен стремиться к совершенству, к свободе, которые можно обрести лишь рассчитавшись за все совершенное — плохое и хорошее. Только тогда перестанет действовать закон кармы. Рей чувствует себя духовно обогащенным, когда он испытывает сострадание ко всем живым существам.
В романах Керуака часто встречается слово «бодхисатва», обозначающее последователя буддизма, который постиг правду жизни, суть вещей, истину, т. е. дхарму, достиг гармонии с окружающим миром и который выходит в люди, чтобы облегчить им жизнь. Конечно, точно таких людей в прозе Керуака нет, но слово «бодхисатва» обозначает для писателя милосердие, доброту, понимание и любовь, те человеческие качества, которые он высоко ценит. Симон, один из персонажей романа «Ангелы одиночества», говорит: «Дай человеку любовь — и он сразу же ответит любовью».
Вышеназванные человеческие качества Рей перенимает у Джефа, желая рассказать людям о том, чему он сам научился, чтобы они не знали отчаяния.
В романе «Искатели дхармы» ощутима эволюция взглядов Рея на учение дзен — он все глубже вникает в суть дзена, хотя и не может избавиться от терзающих его сомнений. Высказанные Буддой идеи о том, что вся жизнь — это страдание и что человек разочаровывается в жизни, так как желает всех временных иллюзорных благ, что страдания можно устранить, отказавшись от желаний, Рей подвергает анализу, сомневаясь в возможности устранить человеческие страдания.
В романе «Ангелы одиночества» эти сомнения проступают еще более заметно. Герой романа Джек размышляет: «Что мы все делаем в этой жизни, которая течет как пустая пустота, но предупреждает нас, что мы умрем в муках, в разрушении, в старости, в страхе».
Ф. Капло пишет: «Дзен — это напоминание, что если мы не научимся понять тайну и красоту нашей настоящей жизни, настоящего часа, им не поймем ценности любой жизни, любого часа». Согласно дзенской философии, ценность жизни человека зависит от внутренних переживании, правильного образа мыслей, поступков и т. д.
Здесь может возникнуть вопрос, как относятся персонажи Керуака к дзен-буддистской морали, к аскезе, к овладению своими эмоциями и т. д. Ведь строгих ограничений они не признают ни в физиологическом, ни в моральном плане, употребляют наркотики, алкоголь. Сознательное игнорирование стандартной общественной морали является позой битников, их вызовом окружающему миру, в котором господствуют фальшивые ценности, ложь и обман. Дж. Тителл замечает: «Битники плясали под музыку того абсурда, который видели вокруг себя». В своей жизни и в творчестве они смело обнажили негативные явления, существующие в американской действительности: наркоманию, алкоголизм, рост психических заболеваний и т. д. Это было поколение, которое все отчетливее осознавало, где прячутся корни зла, что такое геноцид, политическая травля, опасность атомной войны. В описываемом Керуаком братстве битников существуют свои законы: уважение к вере человека, чуткость к ближнему, запрет унижать человека. А если обратиться к поэме Керуака «Священное писание золотой вечности» (1960), то увидим, что в этом произведении, отличающемся философской глубиной, Керуак, доведя каждую мысль до логической завершенности, рядом с дзенскими идеями.
Г. Снидер (которым в свое время так восхищался Керуак), пытаясь объяснить, что протест битников был осознанным протестом против самодовольства, филистерского образа жизни американцев, пишет: «Дисциплина самообуздания — легкая, четкая, обычно основана на каких-то устоявшихся культурных ценностях. Дисциплина следования своим желаниям труднее, ибо она включает понятие мотивов своих поступков, осторожное балансирование между свободным действием и сознанием, где начинаются культурные табу».
Плотник Кевин Маккох («Ангелы одиночества»), предлагая следовать своему примеру — читать сутры, удалившись в лоно природы, утопично рассуждает: «Если каждый рабочий в Америке взял хотя бы один день отпуска, чтобы читать сутры, каким прекрасным тогда стал бы мир».
Герои Керуака искренне верят, что, когда произойдет подлинное соединение Запада с Востоком, тогда идеи Востока очеловечат западную техническую цивилизацию, и человек Запада научится упрощать внешнюю жизнь до минимума, тем самым достигая совершенства внутренней жизни. В романе «Искатели дхармы» Керуак пишет: «Так или иначе Восток и Запад встретятся. Подумай, какая большая мировая революция произойдет, когда наконец Восток встретит Запад, и такие люди, как мы, могут начать это дело.
Идеи дзен-буддизма существуют не только в прозе, но и в поэзии Керуака, например, в сборнике стихов «Блюзы Мехико-сити» (1959) и в уже упомянутой поэме «Священное писание золотой вечности». Сборник состоит из 242 хоров, в которых Керуак раскрывает жизнь города, описывает природу, свое прошлое, свои переживания, членов своей семьи, друзей. Сюда вливаются и размышления об идеях дзена, раскрывающие душевное состояние писателя, его противоречивый и мучительный поиск жизненной правды. В сборник входят и хоры, целиком посвященные проблемам дзен-буддизма. В своих стихах Керуак говорит о всеобъемлющей единой реальности, о неправильности членения реальности на части, об «искусственных идеях» и «перцепции, которая ведет к различению явлений» (107-й хор) об единстве людей (105-й хор) и мира (28-й и 157-й хоры). Писатель подчеркивает, что, сосредоточиваясь на собственной личности, человек познает истинность, т. е. пустоту (36-й и 183-й хоры). Человек боится отказаться от своего «эго», боится оказаться в пустоте, но это не пустота, а царство дхармы (184-й хор). Керуак пишет о бесконечной трансформации мира: «жизнь то же самое, что и смерть» (123-й хор). Как и в романах, в его стихах проступает мысль о страдании: «мир — яд, болезнь, страдание» (110-й хор). В 227-м хоре раскрывается растерянность писателя:
Я весь в боли
Жду без жалости.
Чтобы случилось самое худшее.
Я совсем растерян,
Нет никакой надежды...
232-й и 233-й хоры выявляют страх Керуака перед смертью, этот пессимизм противоречит учению дзен, и в 236-м хоре настроение меняется: писатель слагает светлый, возвышенный гимн дзенскому идеалу.
В поэме «Священное писание золотой вечности» мы обнаруживаем широкое обсуждение идей дзена, уже знакомых нам по роману «Искатели дхармы» и «Ангелы одиночества», а также сборнику «Блюзы Мехико-Сити». Эта поэма глубже раскрывает личность самого Керуака — тонкого и сложного человека.
Таким образом, анализ идей дзен-буддизма в творчестве Керуака выявляет гуманистическое содержание его произведений, духовные искания самого писателя и показывает нам, что вызов битников Керуака американской действительности скрывает в себе искреннее беспокойство и тревогу ищущей души. Только учитывая значение дзен-буддистских идей в произведениях Керуака, в мировоззрении писателя, в его восприятии американской действительности, мы имеем основание для более полной оценки его творчества.
Л-ра: Национальная специфика произведений зарубежной литературы ХІХ-ХХ веков (Проблемы эстетики и поэтики). – Иваново, 1985. – С. 122-130.
Произведения
Критика
