Гор Видал. Бэрр
А. Хамадан
...Существуют биографии, представляющие настоящий кладезь для романиста, красочные до такой степени, что делают вымысел совершенно излишним. К их числу принадлежит история полковника Аарона Бэрра, героя Американской революции, крупного политического деятеля, вице-президента США в первый срок президентства Т. Джефферсона (1801-1805), дуэлянта, авантюриста, вынашивавшего планы экспансии на Запад, в направлении Техаса и Мексики. Планы эти, возможно, не исключали отделения западных штатов с Бэрром в качестве президента или завоевания Мексики с Бэрром в качестве императора. Удивительно ли, что репутация этого человека в американской истории стоит едва ли не в одном ряду с именем Бенедикта Арнольда, перешедшего в разгар революции под знамена английского короля?
Однако исторические репутации часто являются традицией, зародившейся при весьма запутанных обстоятельствах, оказываются следствием политических интриг момента.
И все же вряд ли Гор Видал ставил перед собой задачу реабилитации Бэрра. Прежде всего это дело историка, а не романиста, даже такого скрупулезного, как Видал, в книге которого практически все — вплоть до заведения мадам Таунсенд и нашумевшего процесса по поводу убийства одной из ее девушек — достоверно, проверено, а речи и диалоги исторических действующих лиц максимально насыщены словами и фразами, в самом деле ими произнесенными или написанными.
Возможно, что, когда за такую задачу возьмется историк, он придет к тем же выводам, что и Видал, но, разумеется, иными средствами. К примеру, этот историк оправдает Бэрра на судебном процессе не потому, что председатель Верховного суда Маршалл, ярый реакционер, был заклятым противником Джефферсона и хотел очередной раз уязвить президента, и сделает это не путем юридического крючкотворства. А просто он посмотрит на вещи объективнее и увидит, что в те времена выход штата из союза считался вполне правомерным, и взгляд этот разделялся самим Джефферсоном, а что касается похода на Техас, Луизиану или Мексику — именно в результате таких походов «фронтир» докатился до мексиканской границы и Тихоокеанского побережья, а предводители их становились национальными героями, а то и президентами (диапазон тут от самого Вашингтона, через авантюриста-конгрессмена Дэви Крокетта, имя которого было присвоено одному из видов атомной артиллерии армии США, до президента Джексона и так далее).
В поисках замысла Видала легко прийти к сенсационному, но поверхностному ответу. В ходе процесса над Бэрром администрация Джефферсона нарушала демократические права граждан, и упомянутый выше Маршалл потребовал предоставления суду документов тогда еще недостроенного Белого дома, а самого Джефферсона вызвал в суд в качестве свидетеля; последний отказался выполнить требования, сославшись на прерогативы главы исполнительной власти... Что ж, намек недвусмысленный, и всякий читатель сразу обнаружит аналогию с ролью другого президента — в наше время. Роман Видала появился в самый разгар «уотергейтского» скандала, и совершенно ясно, что автор прекрасно понимал эффект всесторонне обыгранной им исторической аналогии.
Очевидно, замысел писателя гораздо серьезнее. И состоит он, по-видимому, не просто в том, чтобы изобразить Вашингтона бездарным генералом, но ловким политиком, умело лавировавшим между конгрессом в Филадельфии и полуголодным, разутым и раздетым ополчением колоний, хотя эта тема звучит в романе в полный голос и полностью соответствует исторической правде. И не в том, чтобы очернить автора Декларации Независимости, изобразив его хитрым интриганом и демагогом, рабовладельцем, от которого рабыни — негритянки в родовом имении Монтичелло, штат Вирджиния, прижили немало детей, хотя, наверное, Видал проверил и этот факт.
Как нам кажется, истинный замысел может быть полностью оценен с учетом других произведений писателя, в том числе его публицистики. В пьесе «Самый достойный» (1960) Видал очень остроумно, но вполне традиционно высмеивает современные политические нравы США. В романе «Вашингтон, округ Колумбия» (1967) он начинает искать истоки превращения американской республики в империю, усматривая один из этапов этого процесса в разросшемся в годы второй мировой войны военно-бюрократическом аппарате и необычайно усилившейся в ущерб Конгрессу президентской власти. Важные мысли по этому поводу содержатся в яркой публицистике Видала. В очерке «Признательность Даниэлу Шейсу» писатель прослеживает историческую связь между подавлением первой вспышки недовольства простых людей США и подавлением демократических прав американцев в годы вьетнамской войны. Теперь же в своих поисках Видал дошел до исходной точки американской государственности, разглядев грехи системы в момент ее рождения. Джефферсон, автор Декларации Независимости, противник гамильтоновского плана развития США по капиталистическому пути, идеолог республики свободных фермеров, — именно он оказывается первым американским империалистом, купившим у Наполеона Луизиану и присоединившим к союзу штатов Флориду. Все эти действия были империалистическими и неконституционными. (Ведь США — союз добровольно соединившихся штатов.) Как и попрание демократических свобод.
Читатель не сможет не рассматривать взгляды Видала в контексте приближающегося 200-летия США. Позиция романиста, низвергающего столпов нации в условиях близких уже торжеств 1976 года, необычайно смела и резко радикальна и, с некоторыми оговорками, вполне недвусмысленна, хотя он и говорит в послесловии, что хотел бы остаться в стороне от того поля битвы, каким является сегодня американская история. Американская пресса мгновенно среагировала на попытку Видала лишить столпов нации хрестоматийного глянца. Вот как она восприняла их образы в романе. Джефферсон — «страстный лицемер, безжалостный империалист, который предавал свои принципы ради приобретения земель для республики и ради обеспечения белым фермерам возможности жить за счет труда черных рабов» («Ньюсуик», 12.XI.1973); Гамильтон — «стремился к созданию Америки, управляемой банками, налоговой системой и армией — институтами, которые привели нас к Бебе Ребозо (финансист, замешанный в темных денежных операциях с бывшей администрацией. — Л. X.) и секретной бомбардировке Камбоджи» (там же); Вашингтон — «некомпетентный военный руководитель, талантливо сражавшийся с соперничавшими генералами в конгрессе» («Тайм», 5.XI.1973); или — «великолепный политик, лишенный всяких способностей к военному делу. История, как водится, представила все это наоборот» («Ньюсуик»).
Но каким образом выражены эти мысли романистом? Они вложены в уста Аарона Бэрра, политического противника названных фигур, одну из которых (Гамильтона) он даже застрелил на дуэли. Такой ракурс в силу легко понятного скепсиса Бэрра (он до конца испил чашу политического неудачника) вносит известные поправки в нарисованную выше картину, чему служит также непревзойденная по филигранной отточенности ироническая стилистика романа. И вряд ли прав известный историк А. Шлезингер, упрекнувший Видала в излишней доверчивости Бэрру. Видал пользуется документами Бэрра, нигде не отходит от фактов, но, рассматривая их иронически, обнаруживает шаткость общепринятых истин и вызывает у читателя злободневные ассоциации.
Связующий герой книги — молодой литератор Скайлер, записывающий рассказы Аарона Бэрра об Американской революции. Делает он это в условиях острой политической борьбы 1833-1836 гг. с целью компрометации кандидата в президенты Мартина Ван Бюрена, по некоторым сведениям — незаконного сына Бэрра. Таким образом, в поле зрения романиста попадает более полувека американской истории и едва ли не все действующие лица исторической драмы. Кроме уже упомянутых, в романе фигурируют президенты Адамс, Мэдисон, Монро, Джексон, генералы революционной армии, посол французской республики гражданин Женэ, писатель Вашингтон Ирвинг, публицист Филип Френо и многие другие. Охват событий и лиц придает книге панорамность и огромную познавательную ценность. Необычайно красочно воссоздана частная и общественная жизнь американцев того времени, да и вся картина Америки конца XVIII — начала XIX века, облик городов, непролазная грязь нью-йоркских улиц, болота, на которых строился Вашингтон и т. д. Все это позволяет дать документально-историческому роману Гора Видала самую высокую оценку, хотя автора можно упрекнуть в том, что в пылу острой и язвительной критики он незаметно упрятал за скобки мысль об объективно прогрессивной роли таких деятелей Американской революции, как Вашингтон и Джефферсон, мысль, нисколько не противоречащую предпринятому им разрушению американских мифов.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1975. – Вып. 5. – С. 48-51.
Произведения
Критика
