Неоконченный роман А. Мальро «Орешники Альтенбурга»
В. В. Шервашидзе
В романах Андре Мальро сложился тип мышления и восприятия жизни, который у писателей-экзистенциалистов оформился в целую философскую систему. Позиция Мальро в начале его литературной деятельности отличалась крайней асоциальностью, скептическим отношением ко всякого рода идеологиям и политическим теориям. Концепция абсурдного мира, в котором «умер бог» и исчезли духовные ценности, была определяющей в романах А. Мальро 20-х годов. Взамен изживших себя духовных ценностей Мальро предлагал новую мораль — трезвое осознание абсурда, метафизический бунт, культ действия. Герои его первых романов — одинокие бунтари против судьбы, стремящиеся в сопротивлении абсурду обрести свое достоинство и честь.
Однако атмосфера 30-х годов резко изменила взгляды Мальро. Борьба против фашизма и революция в Испании оказались толчком для преодоления его индивидуализма, вывели писателя из позиции невмешательства. Он исповедует новую мораль, согласно которой человек должен действовать не только ради личного самоутверждения, но и во имя общего блага. Правда, столкновение человека с судьбой по-прежнему служит шкалой отсчета в системе Мальро. Человек по-прежнему свободен, но его свобода — часть общего конфликта. Человек должен надеяться только на самого себя и создавать самого себя, но, чувствуя свою гражданскую ответственность, он уже вовлечен в мировые события. Жизнь абсурдна, однако эта абсурдность — лишь момент истории, а не его фундаментальная структура.
Последний роман Мальро «Орешники Альтенбурга» был написан в мрачные годы гитлеровской оккупации.
Для Мальро, как и для многих его современников, коренным становится вопрос о человеческой природе — вопрос, который при всей своей внешней отвлеченности был очень актуальным. На повестку его ставила сама действительность: почему одновременно с научными и социальными дерзаниями человека, великим искусством, которое он создал, оказались возможны костры из книг, геноцид и расовая ненависть; почему в мире не перестает литься кровь, творятся насилия и злодеяния? Не повинна ли во всех негативных процессах общественного развития сама человеческая натура? И если натура дуалистична, поскольку в ней соседствуют добро и зло, то вполне закономерен вопрос; какое из этих начал преобладает в человеке?
Подобного рода идеи и натолкнули Мальро на мысль написать роман о природе человеческой натуры, выяснить, какое начало господствует в человеке — злое или доброе («la part divine ou la part démoniaque»). Причем в этом романе, как и в романах 20-х годов, автор рассматривает историю с метафизических позиций. Прежде всего его интересует проблема трансцендентальной структуры человека.
Мальро работал над романом в течение двух лет (1940-1942). В названии, которое должно было носить это произведение, — «Борьба с ангелом» — угадывался недвусмысленный намек на библейскую легенду о борьбе Иакова с демоническими силами, с Черным ангелом, из которой Иаков выходит победителем. Легенда должна была подчеркнуть авторскую мысль о том, что никакой разгул насилия и бесчеловечности не способен уничтожить стремления человека к сопротивлению, к борьбе за торжество разума и человечности.
Однако Мальро не удалось довести свой замысел до конца. Гитлеровцы, конфисковавшие всю библиотеку писателя, уничтожили и две последние части его романа. Уцелела только первая часть под названием «Орешники Альтенбурга». В
В «Орешниках Альтенбурга» автор вновь возвращается к жанру философского романа первой половины 30-х годов. Как и в романах «Человеческое существование» и «Время презрения», метафизические проблемы пропущены здесь через историю. Действие охватывает сравнительно большой исторический период — от первой мировой войны до капитуляции Франции. Взаимосвязь этих отдаленных по времени событий осуществляют пролог и эпилог романа, в которых описываются картины второй мировой войны: танковая атака французских войск, лагеря для военнопленных в июне-июле
В романе не только воспроизведена реальность двух войн — впервые у Мальро мы видим рядовых солдат с их радостями и печалями, повседневными заботами и нуждами.
Повествовательная ткань произведения состоит из нескольких казалось бы не связанных между собой эпизодов. В последовательную линию рассказа об истории семьи Берже неожиданно вклинивается эпизод о безумном Ницше. С изображением военных будней рядовых солдат соседствуют дискуссии Альтенбургского коллоквиума, на котором решаются сложные философские проблемы трансцендентальной структуры человека, преемственности исторического развития. Эти на первый взгляд разрозненные эпизоды подчинены единому авторскому замыслу — объединить теоретические рассуждения и непосредственное действие. В результате вызревает основная общефилософская истина романа: в чем тайна и смысл предназначения человека, его неизменяемая, надвременная сущность?
Роман, написанный от первого лица, является подведением итогов духовного опыта писателя. Мальро как бы попытался взглянуть на свою личность объективно, воссоздавая себя в образе рассказчика. Рассказчик, как и сам Мальро, воевал в
Итак, задача осмысления собственного опыта на протяжении двух десятилетий облегчается удачно найденной формой — воплощением его в представителях двух поколений — отце и сыне. Отец является проекцией личности Мальро в 20-е годы, сын — это Мальро 40-х годов. Взаимосвязь между этими двумя периодами в жизни писателя подчеркивается в прологе.
Ракурс «Орешников Альтенбурга» задается философской позицией абсурда, воплощенной в основных действующих лицах, которые наблюдают мир и людей с точки зрения этой позиции. Мальро вновь возвращается к тому, с чего он начал: человеческое существование представляется его героям как нечто бессмысленное и случайное, как миг в необъятной вселенной. Винсент Берже, выражая основную идею романа о непостижимости человеческого существования, перифразирует аналогичную мысль Паскаля.
Эта мрачная картина напоминает самые безрадостные высказывания о человеческом существовании первых героев Мальро — Гарина и в особенности Перкена. Чтобы лучше выразить давящее бремя судьбы, отчуждение человека в мире абсурда, Мальро часто прибегает к символическому изображению тюрьмы.
Безрассудно молчащему миру автор предлагает два варианта сопротивления: творческий акт художника и индивидуальное действие, в котором человек ищет самоутверждения и оправдания собственному существованию. Ответ Мальро близок ответу Сартра — свободно выбирая свой путь, понимая всю ответственность за собственные поступки, человек создает себя «изнутри», утверждая смысл бытия против бессмысленности судьбы. Мальро считает, что благодаря своим действиям человек становится «бытием против смерти», «против судьбы».
Проблема индивидуального действия воплощена в романе в образе Винсента Берже — духовного собрата Гарина и Перкена. Как и герои 20-х годов, Винсент Берже — одинокий человек, мучительно осознающий мгновенность своего существования в безбрежной вселенной. Это осознание сопровождается у него, вслед за героями романов «Завоеватели» и «Королевская дорога», болезненным ощущением тоски, заброшенности и покинутости.
В столь четко очерченной ситуации Берже понимает, что он может надеяться лишь на самого себя. Иными словами, основная надежда возлагается на собственный сознательный выбор, подчиненный стремлению обрести «подлинное бытие», посвятить свою жизнь какой-либо грандиозной идее, чтобы «оставить след на земле», а не раствориться в бесконечном хаосе мироздания.
Отъезд Берже в Турцию, его активное сотрудничество с Энвер-пашой, увлечение идеей пантуранизма продиктованы этой внутренней потребностью. Отсюда сознательное самоустранение из всех привычных социальных форм жизни, фантастичная одержимость безграничной свободой.
Вскоре Берже приходит к осознанию химеричности проекта, которому он был беспредельно предан. Это открытие на какой-то период выбивает у него почву из-под ног. Мир представляется Берже мертвым, стерильным, бескачественным, потому что сам он был разбит отчаянием, лишен цели и смысла жизни. Его внезапное заболевание, последовавшее сразу же за этим мучительным прозрением, воспринимается символически, как и в романах 20-х годов. Но в отличие от Гарина и Перкена, Винсент Берже не умирает — силы возвращаются к нему с возвращением его в alma mater. В этом романе болезнь означает не только неизбежность поражения человека в мире абсурда, но и заведомую обреченность любого действия, не имеющего преемственности.
Итак, возвращаясь после 20-летнего перерыва к проблеме индивидуального действия, Мальро окончательно отвергает его; взамен предлагается творческий акт художника.
Функциональная сущность искусства рассматривается писателем с идеалистических позиций. Одно из средств познания мира — искусство превращается в метафизический бунт против судьбы — бренности и эфемерности человеческого существования, оно противопоставляет вечные ценности человеческого духа. Мальро считает, что искусство побеждает время, смерть, пространство и в этом смысле является «антисудьбой». Именно это имеет в виду Вальтер Берже, организатор и вдохновитель Альтенбургского коллоквиума. Таким образом, старый миф о Прометее, согласно которому человек освобождается от рокового стечения обстоятельств, от своей роковой обреченности, осуществляется в искусстве.
Творческий акт художника сравнивается с божественным. Художник, по мнению Мальро, призван в мир, чтобы его преобразовать и реконструировать; ввести в мир, лишенный системы, смысла и значения, — образы и формы. Мечта героев «Человеческого существования» — tout homme rêve d’être dieu — находит реальное воплощение в творческом акте художника.
Мальро выделяет именно те стороны творческого гения, которые наиболее созвучны его концепции искусства как «антисудьбы». Так, рассказывая о безумном Ницше, поющем свой последний гимн о Венеции, писатель подчеркивает преображающую силу искусства, которая на какой-то период побеждает болезнь Ницше, внезапно освещая окружающее своим величественным присутствием.
Приводя в пример литературные произведения, которые он наиболее высоко ценил, — «Дон Кихот», «Робинзон Крузо», «Идиот», — Мальро называет их «великими романами завоевания мира», так как каждый из трех художников по-своему выразил стремление преодолеть одиночество и разобщенность; каждый предложил свой вариант силы и величия человеческого духа». В этом, полагает Мальро, непреходящая ценность искусства, завещающего поколениям этическое и героическое наследие.
По мнению Мальро, среди многообразия форм искусства обнаруживается скрытое единство, которое содержит ответ на вопрос о сущности человека. Потому-то и корни современного искусства лежат в прошлом, которое, по выражению Мальро, «кажется, утаивает спрятанные сокровища нашего основания быть».
Итак, Мальро считает, что только искусство способно установить эстафету преемственности между поколениями, выделить нечто неизменное, надвременное в человеке — его стремление сопротивляться смерти, судьбе, времени, его «божественную сущность», преобразующую и создающую мир. Так рождается метафизическая концепция Мальро, где духовные начала бытия познаются только через искусство. Мысль о том, что каждая цивилизация характеризуется прежде всего памятниками искусства, которые раскрывают нам ее глубинную сущность, станет ведущей в его эстетических работах.
В этой перспективе концепция Мальро неизбежно приходит в столкновение с философией Шпенглера, отвергавшего какую-либо преемственность между культурами.
Основное действующее лицо коллоквиума — Мельберг — в своей полемике с Винсентом Берже и другими участниками дискуссии отталкивается от посылки Шпенглера о замкнутости различных культур, между которыми не существует никакой преемственности и внутренней связи. Каждый культурный организм, считает Мельберг, погибает безвозвратно. Так погиб античный мир, древние цивилизации Востока. Современный человек не способен постичь душу египтянина или древнего грека, так как прибегает к помощи своего внутреннего опыта, не соответствующего опыту и переживаниям древнего грека или египтянина.
Для подтверждения своего тезиса Мельберг ссылается на доисторические цивилизации, которым было неизвестно современное понятие о рождении и смерти, времени и пространстве. Он считает, что существует лишь бесконечная смена цивилизаций и культур, которые исчезают безвозвратно. Человек в этом бесконечном процессе — «случайность, миг», а история соткана из «забвения».
Однако пессимистический вывод Мельберга встречает бурные возражения остальных членов коллоквиума. В решительном ответе Мельбергу Винсента Берже слышится голос Мальро, который считал, что если позволить возобладать представлению о перспективах человечества, утверждаемых австрийским философом и его приверженцами, то история превратится в хаос, который истребит цивилизующее начало в человеческом бытии. Поэтому единственной возможностью для спасения рода человеческого, для развития и обогащения культуры становится, согласно воззрениям Мальро, поддержка созидательного, творческого, конструктивного начала в человеке.
Приобщение к секретам и тайнам бытия происходит в романе не только в пылу теоретических дискуссий, но и в непосредственном столкновении с жизнью.
Винсенту Берже (а позднее и его сыну) в «пограничной ситуации», в свидании с глазу на глаз со смертью приоткрывается завеса над вечными законами вселенной. Берже-младший, чудом спасшийся от гибели, открывает мир как бы заново, вырывает тайну у жизни. Это извечность устремлений человека к творческому преобразованию и гуманизации мира; это бесконечное воскрешение многообразных форм его деятельности, несмотря на войны, смерть и насилие.
В своем гимне человеку и жизни Мальро обретает гармоническое единство с миром, к которому он столь долго стремился. Отныне он приемлет жизнь, хотя и видит ее несовершенства.
Роман «Орешники Альтенбурга» воспринимался в мрачные годы гитлеровской оккупации как символ веры в человека, проносящего сквозь все испытания и бури вечное стремление к самообновлению, к воскрешению из пепла.
Однако роман страдает односторонностью подхода к природе человека, к искусству. В своей концепции Мальро совершенно исключает социальный опыт человечества, а в качестве начала, цивилизирующего историю, выдвигает некие трансцендентальные ценности, исторически и социально никак не обусловленные.
«Орешники Альтенбурга» завершают творчество Мальро-романиста. И не только хронологически. В этом романе обрисовывается идеалистическая сущность эстетической теории Мальро, разрабатываются основные темы, которые станут ведущими в его послевоенных теоретических работах по искусству.
Л-ра: Вестник МГУ. Серия 10. Филология. – 1974. – № 2. – С. 75-80.
Произведения
Критика
