К проблеме композиции поэмы Лукреция
В. Г. Степанов
Традиционное понимание «бессюжетности» дидактического эпоса и возникающая из этого возможность представления об отсутствии сюжета в поэме Лукреция вызывается прежде всего взглядом на сюжет как на целостное событие, имеющее начало, середину и конец. Однако, если поэтическое произведение мыслится бессюжетным, это означает, что литературовед «неправомерно внес в науку бытовое представление о сюжете как «увлекательном», захватывающем узле событий», ибо совершенно «обязательным качеством литературы является сюжетность». Поскольку философская поэзия может определяться как «поэзия мысли», мы можем утверждать; что и поэма Лукреция имеет сюжет, который на первый взгляд представлен стройной системой практического толкования атомистической теории мироздания, но в процессе ее художественного оформления верх берет целевая установка автора поэмы на избавление человечества от страхов перед смертью и богами; отсюда и стремление к просвещению людей всеми доступными средствами поэтического выражения, что в конечном итоге и составляет целостную концепцию (или сюжет) борьбы знания с незнанием, света просвещенности с потемками души. Поэтому у Лукреция мы видим не просто сжатый пересказ эпикуровских теорий о природе, а изображение самой природы, которая становится доступной для познания благодаря развитию человеческой мысли. Логике событий в произведениях героического эпоса соответствует у Лукреция логика изложения материала, подчиненного целевой направленности поэмы, обусловливающей композицию произведения в целом.
Выявлению композиционных принципов Лукреция способствует исследование структуры различных уровней (пластов) поэмы, представляющих собой тщательно обработанные фрагменты: образ Эпикура, обращения к богине Венере и к музе Каллиопе, система доказательств, отступления, провозглашение темы во вступлениях и т. п. Это позволяет принципиально по-новому обсуждать композиционную проблему поэмы, т. е. рассматривать, как выражает Лукреций свое представление об окружающей его действительности и восприятие ее, в отличие от тех исследователей, которые, выявляя хронологию создания отдельных книг «О природе вещей», делают акцент на том, когда он стал проникаться предметом произведения и комбинировать в соответствии с «развитием мира своих мыслей и форм» отдельные части и секции текста.
Поэма Лукреция существенно отличается от других произведений жанра философско-дидактического эпоса, и это, на наш взгляд, касается не только содержательной стороны, но и художественной структуры, а также стиля. Эпикурейская философия не была Для Лукреция самоцелью, ее поэтическое воплощение преследовало иную задачу. К. Бюхнер указывает, что вначале Лукреций выдвигал на первый план учение о природе вообще, и лишь в ходе работы глубже и с большей страстностью прозвучало эпикуровское учение как средство избавления от страха перед смертью и суеверием. Но замечание Бюхнера особенно справедливо во второй части: чем больше поэт работал над поэмой, тем больше пафоса было в ее строках. Что же касается природы, то не ее исследование определило выбор темы, а стремление автора решить проблему общечеловеческого счастья. Другими словами, цель определила средства, а не наоборот. Об этом говорит сам Лукреций:
Ибо, во-первых, учу я великому знанью, стараясь
Дух человека извлечь из тесных тенет суеверий. (I, 931-932)
Если для канонов дидактики отдельные книги можно было свободно переставлять без ущерба для основной задачи — дать сумму определенных знаний (например, Φαινόμενα Арата) и порядок следования различных эпизодов подчинялся «искусственному принципу организации материала, принятому в какой-либо профессиональной области», то у Лукреция каждая книга занимает свое место в стройном ряду логико-поступательного повествования и обладает двойной композиционной структурой: в системе реализации основной идеи произведения она является компонентом ее целостной композиции, а в своих собственных рамках имеет мотив, развивающийся как самостоятельный дидактический цикл. Книги I и II, содержащие теоретические сведения по атомистике, становятся фундаментальной основой для последующей пары книг — III и IV, излагающих положения эпикуровской этики. А книги V и VI своим космогоническим материалом подводят читателя от обсуждения частных вопросов к общим с выходом к непосредственному познанию природы, в связи с чем отсутствие концовки в поэмесимволизирует бесконечность в процессе постижения истины. Такая расстановка материала в произведении позволила Лукрецию на первом этапе устранить терзающие людей страхи, а. на втором — повести борьбу против «незнания причин» (VI, 54 — ignorantia causarum). Именно это незнание, по чтению Лукреция, может вернуть человечество вновь к вере в «старых хозяев», т. е. богов.
Д. Вест замечает, что у Лукреция эпикуреизм представляет собой «серию доктрин, лежащих во мраке, но как только одна из них освещена, тут же свет передается дальше вперед, что создает впечатление зажигания одного света от другого». Такой принцип подтверждается словами самого поэта:
Так без большого труда ты все это можешь постигнуть,
Ибо одно за другим выясняется все. Не сбиваясь
Темною ночью с пути, ты узнаешь все тайны природы,
И постоянно одно зажигать будет светоч другому.
Противопоставление «света познания» «непроглядной тьме невежества» подчеркивает целевую направленность поэмы и обнаруживает один из способов поэтической аргументации у Лукреция — использование антитезы. Структурные уровни текста, представляющие собой отдельные и относительно самостоятельные отрывки, содержат контрастные элементы, которые в динамическом противодействии поясняют «механику» создания картины, образа или аргумента выдвинутого тезиса, а образованные парные ряды — «свет и тьма», «жизнь и смерть», «конечность и бесконечность» и пр. — приводят читателя к пониманию циклического характера мировых процессов.
Специфической чертой, объединяющей развитие мысли и ее поэтическое отражение у Лукреция, является «величайшая конкретность и связь с наглядным представлением». Как отмечает Я. М. Боровский, в мышлении поэта-философа «рассмотрение» (species) адекватно характеризует исследовательское отношение к предмету. «Увидеть» для Лукреция означает «понять». Чрезвычайно развитое «чувство реальности, поэтическая способность видеть творимый образ», проявляющиеся в поэме как в пояснительных отступлениях, так и в теоретических частях произведения, делают Лукреция подлинным поэтом образа. С помощью образной системы он проводит читателя поэмы словно по самой природе, воспроизводя ее познавательную сущность.
Воздействуя на читателя всеми средствами убеждения, включая и рациональные и эмоциональные, часто встречающиеся в изложении аргументов при дискуссии темы, Лукреций нередко сочетает их и сопровождает теоретические объяснения яркими образами и впечатляющими картинами. Средством дополнительной аргументации является и язык поэмы, который позволяет там, где это необходимо и возможно, создать определенное звуковое впечатление. Выражение rationem reddere,. в различных вариантах неоднократно встречающееся в поэме (I, 59, 572; II, 763, 987;. III, 178, 259; IV, 175, 572; V, 66, 1168; VI, 918, 1000) и служащее часто синонимом слову «объяснить», получает у Лукреция иное осмысление. Так, например, столкнувшись с необходимостью дать определение элементарным частицам природы, из которых «порождаются, увеличиваются и питаются все вещи» (I, 56), автор, чтобы более точно «воспроизвести их смысл» (у Лукреция — reddunda in ratione — І, 59), отказывается от употребления унифицированного термина, а дает целый набор наименований— primordia rerum (ст. 55), genitalia corpora rebus (ст. 58), semina rerum (ст. 59), corpora prima (ст. 61), что должно подчеркнуть изначальность (primordia, prima) и порождаемость (genitalia, semina) мельчайших частиц вещества. На всех дальнейших этапах аргументации всесторонне проявляется стремление поэта всеми доступными средствами художественной выразительности (подбором терминов, лексическими способами, метрическими модуляциями, смысловыми вариантами) воссоздать впечатление, адекватное внутренней сущности выдвигаемого положения, — rationem reddere. Этим способом он руководствуется не только сам, но и предлагает воспользоваться им и читателю в качестве разумной основы:
quae bene cum videas, rationem reddere possis tute tibi atque aliis... (IV, 572-573)
Таким образом, можно сказать, что "ratio reddunda est” также является одним из способов, поэтической аргументации философского материала, свидетельствующих, о том, что для поэта очень важно было такое понимание текста передающим и воспринимающим, при котором устранялась бы многозначность явлений для избежания двусмысленной и ложной информации.
При характеристике лукрециевской манеры изложения материала К. Бейли замечает, что движение мысли поэта в развиваемом тезисе нередко прерывается несколькими стихами, связанными по содержанию с идеей, выдвинутой в начале фрагмента, а затем следует продолжение с кратким резюме, словно отступления не было. Этот прием Бейли называет "suspension of thought” (приостановка, задержка мысли), который, по его мнению, характеризует не только способ мышления Лукреция, но и отражает его мысли в поэтике и свойствен его стилю. Но изменение в поступательном плане изложения материала — отклонение (отступление) — характерно и для композиционной структуры поэмы. По словам Т. В. Васильевой, «отступление становится у Лукреция основным двигателем композиции».
Способ организации материала внутри отдельных пассажей у Лукреция постоянно тяготеет к замкнутой форме, возвращаясь к исходному пункту внутри одного» тематического эпизода. Прием, каким пользуется поэт при ведении доказательства, находит отражение и в кольцевой композиции различных уровней произведения, носит суггестивный характер для постижения читателем цикличности явлений действительности. Такой характер построения способствует не только лучшему усвоению излагаемого материала, но и пониманию диалектической триады «жизнь — смерть — новая жизнь», что, с одной стороны, раскрывает мировоззрение Лукреция, а с другой — несет объяснение так называемым «пессимистическим» тенденциям в концовках: книг поэмы.
Два финала книг III и VI, связанные с мотивами смерти, служат иллюстрациями положения, согласно которому
...не гибнет ничто, как будто совсем погибая,
Так как природа всегда возрождает одно из другого
И ничему не дает без смерти другого родиться.
Философски понимая извечное противопоставление жизни и смерти, Лукреций проводит идею о цикличности мировых процессов, в том числе и в постоянной смене поколений, где смерть одного существа связана с возникновением жизни другого:
...Так весь мир обновляется вечно;
Смертные твари живут, одни чередуясь с другими,
Племя одно начинает расти, вымирает другое,
И поколенья живущих сменяются в краткое время,
В руки из рук отдавая, как в беге, светильники жизни.
Эта идея, построенная на основе атомистических концепций, обнаруживается в заключительной серии увещеваний Лукреция в необходимости принять неизбежность смерти как естественного конечного состояния любого живого организма:
Ибо отжившее все вытесняется новым, и вещи
Восстановляются вновь одни из других непременно;
И не уходит никто в преисподней мрачную бездну,
Ибо запас вещества поколениям нужен грядущим.
Так возникает всегда неизменно одно из другого.
В собственность жизнь никому не дается, а только на время.
Дважды повторенный принцип поступательности в движении мироздания; ex -alio aliud (III, 965) и alid ex alio (III, 970) вызывает реминисценцию из последних стихов книги I — alid ex alio clarescet (І, 1115). Как «потемки души» освещаются «светом знания», так и за «мраком смерти» вновь вспыхнут «светильники жизни» (vitai lampada — II, 79). Поэтому «победоносно встают над финалом книги III сияющие лучи истины», на путь которой приводит весь ход рассуждений Лукреция. В этой идее, на наш взгляд, и заключается величественный пафос оптимизма и высокая эстетическая ценность поэмы.
Поэтика философской аргументации оказывается основным композиционным принципом поэмы. Способы поэтической аргументации выдвинутых положений на разных структурных уровнях произведения являются одновременно и способами композиционной техники автора.
Л-ра: Вестник ЛГУ. Сер. 2. – 1986. – Вып. 2. – С. 96-100.
Критика
