Неизвестные сценарии Евгения Замятина. Тема предателя и героя
Рассмотрим две темы, принципиально важные для публикуемых сценариев и для романа «Мы», темы предателя и героя (если воспользоваться формулой Борхеса) и сильной женщины. Действия этих персонажей определяют интригу. В романе «Мы» эту роль играет S-4711, член Бюро Хранителей (политического сыска) и заговорщик (его прототип — Азеф). Из сценария «Д-503» S-4711 исчезает, и предателем становится герой: «І-330 уверена, что выдал их Д-503», «он помимо своей воли был действительным виновником неудачи заговора, потому что все драматические перипетии последних дней он записывал в дневник». А после операции «он спокойно является к “Благодетелю” и рассказывает ему всё, что знает о заговоре и об участии в нем І-330»[1].
В сценарии «Принцесса Ванина» в предательстве подозревают героя, но не он, а его возлюбленная играет роль спасительницы и губительницы, выдает заговорщиков. Замятин меняет финал повести Стендаля и добавляет новую сцену: суд карбонариев над Пиетро[2], с троекратным перевертыванием ситуации, опять-таки заставляет вспомнить о партийных судах над двурушниками, народовольцами, эсерами, большевиками. Аллюзия усиливается использованием слова «партия», которого нет во французском тексте. Замятин перепутал похожие слова: “la Patrie” (Родина), “la partie” (игра, карточная партия; часть), “le parti” (политическая партия). У Стендаля Пьетро с горечью восклицает: “Ah! si celle affaire-ci ne reussit pas, si le gouvemement la decouvre encore, je quitte la partie” («Ах, если этот заговор не удастся, если и его правительство раскроет, я выхожу из игры»). Переводчица Н. Немчинова перепутала игру и родину: «Ах, если нас опять постигнет неудача, если и этот заговор раскроют, я уеду из Италии!»[3] В сценарии Замятина: «Если это восстание не удастся, если в нашей среде и на этот раз найдутся предатели — я выйду из партии». У французского писателя Пьетро говорит о родине: «Я люблю вас страстно, — сказал он, — но я бедняк и я слуга своей родины» (пер. Н. Немчиновой), а Замятин добавляет партию: «он вынужден отказаться от счастья, которое ему предлагает Ванина: его жизнь принадлежит родине, партии, борющейся за освобождение отечества от ига чужеземцев». Во французском языке «партия» мужского рода, в русском — женского, и поэтому в сценарии Ванина постоянно «ревнует Пиетро — к партии» («Бешеный гнев вспыхивает в ней против “партии”, отнимающей у нее Пиетро, и против него самого»), а в повести Стендаля — к родине. Тем самым сценарий превратился в конфликт между любовной страстью и любовью к партии и ее вождю в духе романа «Мы» или произведений социалистического реализма.
Сходный эпизод суда с перевертыванием ситуации «обвиняемый / обвинитель» Замятин использует в сценарии «Владыка Азии». Тимура арестовывают и судят за то, что силой забрал обратно жену, а он в ответ «открывает весь подслушанный им заговор Алтана против суверена Кучар-хана»[4]. В этой сцене он одновременно уничтожает конкурентов в борьбе за власть и получает важного союзника.
В трагедии «Атилла» и в сценарии «Бич Божий» роль кровавого провокатора играет хун Едекон. «Притворно согласившийся помочь Вигиле, [он] открывает Атилле, что этот римский посол, по тайному приказу императора, должен сейчас, во время приема, убить Атиллу. Сдержав свою ярость, Атилла продолжает прием, чтобы изобличить Вигилу на деле, во время самого покушения. Это удается». Воспользовавшись провокацией, Атилла в отместку «объявляет поход на Европу». А в сценарии «Владыка Азии» Тимур, завоевав Китай, направляет войска на Запад.
В сценарии «Владыка Азии» Тимур предстает в двух ипостасях: молодой герой, обладающий мистической силой, и правитель. Его двойственность подчеркивается переодеванием: перед китайским императором и его дочерью он предстает в роли посла от самого себя. Роман «Бич Божий» описывает отрочество Атиллы, а пьеса и сценарий — пик его могущества.
В сценарии «Иван Грозный» действие развивается от начала правления до кончины царя. События описываются с точки зрения властелина («Благодетеля»), а не бунтарей. Заговорщики-предатели пытаются застрелить, отравить государя[5], губят его молодую жену. С помощью «волшебного фонаря» он выводит их на чистую воду (Замятин использует прием «фильма в фильме»). Именно преступления и коварство врагов делают царя Грозным, заставляют создать опричнину и карать измену. В этом новом облике царь постоянно переворачивает роли, унижается и скоморошествует на крови.
Тема противостояния Востока и Запада не исчезла: Грозный сравнивает себя с Нероном, сжегшим Рим, собирается жениться на английской принцессе.
Когда Замятин в 1920-е гг. задумывал «Атиллу» и роман «Бич Божий», евразийский миф соединялся с размышлениями о мировой войне и русской революции, о возможном экспорте революции в Европу. Возможно, что Замятин ассоциирует ницшеанских, дионисийских героев своих сценариев 1930-х гг. — Тимура, Атиллу, Ивана Грозного — со Сталиным. Перекличка с современностью усиливается лексикой: «эмигрант», «рискованная диверсия», «демократичен». Излишне напоминать о том, что Сталин считал себя преемником начинаний Ивана Грозного и Петра І, о типологическом сходстве их характеров, судеб и окружаю- 20
щих их легенд[6], о множестве советских романов и пьес, посвященных этим двум царям в 1930-е гг., в преддверии юбилея вождя. «Да и могло ли быть иначе, когда самый крупный из новых исторических романов — “Петр Первый” А. Толстого — получил одобрение не кого иного, как Сталина?» — пишет Замятин в статье “Lettres russes II” (1935)[7].
Однако, может быть, Замятин думал и о фашистской угрозе, когда сравнивал поход на Францию Аттилы и «сражения мировой войны», вводил в сценарий «Владыка Азии» пародийную сцену заседания средневековой «Лиги наций». В сценарии попытка объединиться против монгольского нашествия кончается пшиком. Присоединение Австрии и захват Чехии, Мюнхенское соглашение произойдут уже после смерти писателя.
[1] Замятин Е.И. Собр. соч. Т. 4. С. 40-41.
[2] У Стендаля — Пьетро, у Замятина — Пиетро.
[3] Я использовал классический перевод, доступный в интернете (URL: http://lib. ru/INOOLD/STENDAL/vanina.txt_Ascii.txt; дата обращения: 07.06.2019).
[4] См. публикуемые ниже сценарии.
[5] До этого Замятин использовал тему беспрестанных покушений на царя и его незаконной любви в сценарии про Александра ІІ «Царь в плену», посланном в 1935 г. в Америку вместе со сценарием «Бич Божий».
[6] Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. К 70-летию Д.С. Лихачева. М., 1976. С. 286-291.
[7] Замятин Е.И. Собр. соч. Т. 4. С. 363. Сценарий фильма «Петр І», который Замятин написал в 1935 г. по роману Алексея Толстого, не сохранился.
Поділитися