Особенности рамочного текста «Голубой книги» М.М.Зощенко

Е. В. Жолнина
Работа представлена кафедрой истории русской литературы СПбГУ.
Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор И. Н. Сухих

В статье рассматриваются вступления, послесловия и стихотворные эпиграфы «Голубой книги» М. Зощенко, определяются особенности их функционирования в тексте, соотношения между собой и с книгой в целом.

The article is dedicated to peculiarities of a “framing text” in “The Sky Blue Book” by M. Zoshchenko (their functions, correlations, participation in genre forming).

«Голубая книга», публикация которой началась в 1934 г., задумывалась М. М. Зо­щенко как произведение, знаменующее но­вый этап его творчества. Это одновремен­но и попытка создания книги в духе «опти­мистической сатиры», и осмысление свое­го писательского пути (именно поэтому он начинает воспринимать все написанное ра­нее как «черновик» к «Голубой книге»). В ноябре 1933 г. о замысле нового произве­дения Зощенко писал В. Е. Ардову: «Пока что много работаю. Задумал одну удиви­тельную книжку. Все, что раньше писал, - оказались черновые наброски к этой кни­ге. В общем, мир ахнет и удивится от моей новой фантазии»¹.

«Черновики» отбирались по тематиче­скому принципу. Сам М. Зощенко описывал процесс создания книги рационалистиче­ски: он «раскидал» рассказы по разделам, как «мячи в сетку». В творческой истории «Голубой книги», таким образом, можно выделить три стадии: 1) стремление струк­турировать и обобщить в художественной форме исторический материал, который Зощенко собирал на протяжении многих лет; 2) отбор рассказов, иллюстрирующих закономерности, отмеченные при анализе исторических фактов; 3) переработка этих рассказов, приведение их к единой тональ­ности. Для объединения рассказов были дописаны «переходы» и создана сложная рамочная конструкция - вступления и пос­лесловия к каждому разделу наряду со вступлением и послесловием ко всей книге.

Для того чтобы объединить в цельное произведение написанные в разное время рассказы и исторические части, требова­лось средство более сильное, чем «связки» между рассказами. Для создания произве­дения в жанре прозаической книги Зощен­ко пользуется инструментарием жанра книги поэтической - продуманным планом рас­положения частей, использованием лейтмо­тивов. Ассоциативная связь между раздела­ми книги столь же значима, как и сюжетно-­тематическая. Внешняя дискретность пост­роения уравновешивается внутритекстовы­ми связями, которые сводят все линии кни­ги в единый ансамбль. Особую роль в объе­динении частей играет сложная рамочная конструкция «Голубой книги» - вступле­ния, послесловия к разделам, система эпи­графов.

Функция вступления и послесловия не ограничивается указанием темы, основной для раздела. Они служат ориентиром, на­мечают линии схождений и ассоциативных связей. Кроме того, задача послесловия - «крепче связать»², завязать «морским уз­лом» (с. 235) все то, о чем говорилось в раз­деле. Послесловие резюмирует, «что мы видим, прочитавши исторические новел­лы и забавные мелочишки из нашей жиз­ни» (с. 235). Из послесловия выясняется, что явления жизни, ставшие темой рассуждения в разных разделах, не являются чем-то изолированным, они тесно связаны, более того, некоторые из них оказываются про­изводными от других. Например, причи­нами неудач называются глупость и тем­нота, «и даже мы отчасти заметили, что неудачи - законное дите, рожденное от бракосочетания этих причин с торопливым желанием хорошо пожить» (с. 317). А желание хорошо пожить является доминирующим в рассказах разделов «Деньги» и «Коварство», с ним же связаны и истории о любви по расчету. Таким образом, все оказывается связанным со всем, и фор­мально отделенные друг от друга разделы оказываются неразрывными в «истории человеческих отношений».

Стихотворные эпиграфы также образу­ют особого рода внутритекстовое единство. Используя термин «эпиграф», мы следуем авторскому именованию: в письме М. Шагинян М. Зощенко называет стихотворные цитаты «эпиграфами», несмотря на то что они введены в текст «Голубой книги», а не предшествуют книге или ее отдельным частям. Эпиграфы необходимо отличать от цитат (они могут быть как стихотворными, так и прозаическими). Цитаты иллюстри­руют тот или иной микросюжет книги, в отличие от эпиграфов, которые соотносят­ся со всем разделом, а рассмотренные в кон­тексте всего произведения - и со всей кни­гой. Авторы стихотворных цитат в «Голу­бой книге», как правило, названы (Мюссе, Апухтин, Тредиаковский и др.), в то время как эпиграфу обычно предшествует пояс­нение типа «один поэт сказал». Попытаем­ся выделить и атрибутировать стихотвор­ные эпиграфы «Голубой книги».

«Любовь»

А. Блок. «Влюбленность»: О влюблен­ность, ты строже судьбы. / Повелительней древних законов отцов.../ Слаще звуков во­енной трубы (с. 104).

Н. Гумилев. «Дом»: Казалось, все радос­ти детства / Сгорели в погибшем дому, /И мне умереть захотелось, / И я наклонился к воде, / Но женщина в лодке скользнула / Вто­рым отраженьем луны, / И если она пожела­ет, / И если позволит луна, / Я дом себе но­вый построю / В неведомом сердце ее (с. 105).

М. Лохвицкая. «Что такое весна»: Что такое любовь? О любовь! О любовь! / Это солнце в крови, это в пламени кровь… / Это райская сень, обретенная вновь. / Смерть над миром царит, а над смертью - любовь (с. 107).

«Коварство»

С. Есенин. «Не жалею, не зову, не пла­чу... »: Все пройдет, как с белых яблонь дым (с. 236).

«Неудачи»

С. Есенин. «Не жалею, не зову, не пла­чу...»: Жизнь моя, - воскликнул он, - иль ты приснилась мне! / Словно, - говорит, - я весенней гулкой ранью / Проскакал на ро­зовом коне (с. 238).

А. Блок. «Осенний, день»: И низких ни­щих деревень / Не счесть, не смерить оком!..

О нищая моя страна, / Что ты для серд­ца значишь? / О бедная моя жена, / О чем ты горько плачешь? (с. 239).

Н. Гумилев. «Заблудившийся трамвай»: Но все же навеки сердце угрюмо, / И труд­но дышать, и больно жить (с. 242).

Н. Некрасов. «Железная дорога»: Вынес достаточно русский народ. / Вынесет все - и широкую, ясную / Грудью дорогу проло­жит себе. / Жаль только - жить в эту пору прекрасную / Уж не придется ни мне, ни тебе (с. 317).

«Удивительные события»

М. Лермонтов. «И скучно, и грустно...»: Жизнь, как посмотришь / С холодным вни­маньем вокруг, - / Такая пустая и глупая шутка (с. 319).

А. Прокофьев. «Мы»: За это бились под Орлом, / Под Жмеринкой дрались. / За эту драку, черт возьми, кривую как коса, / Нас всех, оставшихся в живых, берут на небеса. / Но нам, ребята, не к лицу, благословен­ный край... (с. 350).

С. Есенин. «О, Русь, взмахни крылами...»: Довольно гнить и ноять / И славить взле­том гнусь, - / Уж смыла, стерла деготь / Вос­прянувшая Русь (с. 351).

Н. Некрасов. «Железная дорога»: Эту привычку к труду благородному / Нам бы не худо с тобой перенять, / Благослови же работу народную / И научись мужика ува­жать (с. 352).

А. Блок. «Голос из хора»: Как часто пла­чем - вы и я / Над жалкой жизнию своей!
О, если б знали вы, друзья, / Холод и мрак грядущих дней (с. 354).

Внутри отделов каждый последующий эпиграф развивает мотивы предыдущего либо противопоставляется ему. Так, в раз­деле «Любовь» первый эпиграф, взятый из стихотворения А. Блока, вводит мотив романтической рыцарской влюбленнос­ти , ради которой человек готов преодо­леть любые преграды. Цитата из стихот­ворения Н. Гумилева продолжает эту тему (благодаря любви человек способен пре­одолеть отчаяние) и намечает тему следу­ющего эпиграфа: любовь царит над ми­ром, она сильнее смерти. В разделе «Неудачи» иное соотношение эпиграфов: горьким размышлениям А. Блока и Н. Гу­милева противопоставлена некрасовская вера в будущее.

Эпиграфы разных разделов переклика­ются друг с другом. Примечателен сам «от­бор» авторов, которых цитирует М. Зощен­ко: А. Блок, Н. Гумилев, М. Лохвицкая, С. Есенин, Н. Некрасов, М. Лермонтов, А. Прокофьев. В разных отделах Блок и Есенин цитируется трижды, Гумилев и Не­красов - дважды. Стихотворный метатекст, который вводит М. Зощенко в «Голубую книгу», ориентирован преимущественно на литературу начала XX в. А. Блок и Н. Гумилев сыграли особую роль в судьбе М. Зощенко. Н. Гумилев и М. Горький были инициаторами создания литератур­ной студии при издательстве «Всемирная литература», в которую пришел милицио­нер М. Зощенко. В самом начале своей ли­тературной деятельности Зощенко присутствовал на последнем публичном чтении Блоком своих произведений в Доме ис­кусств, и эта встреча произвела на начина­ющего писателя гнетущее впечатление: «Я никогда не думал, что на лице могут отра­жаться такая тоска и такое безразличие. <...> Меня душит какое-то волнение. Те­перь я почти вижу свою судьбу. Я вижу фи­нал своей жизни. Я вижу тоску, которая меня непременно задушит»³. «Голубая кни­га» - попытка осмыслить свое творчество и свою судьбу, и отбор авторов для цити­рования здесь символичен.

Эпиграфы формируют отдельный сю­жет, развивающийся параллельно сюжету «Голубой книги» и во многом определяю­щий и комментирующий его. Утверждение и отрицание, печаль и оптимизм сосуще­ствуют в зыбком равновесии. Лирическая линия повествования усиливает внутреннее единство произведения, связывает разделы между собой, а всю книгу в целом - с боль­шим миром литературы. Эпиграфы акцен­тируют внимание на важнейших мотивах «Голубой книги»: это размышления о силе любви, боль за Россию, напоминание о свершившихся грандиозных переменах, призыв уважать и ценить человека и его труд. В них звучит и надежда: «все прой­дет, как с белых яблонь дым» - о коварстве, «вынесет все - и широкую, ясную, грудью дорогу проложит себе» - о неудачах.

У стихотворного метатекста, который образуют эпиграфы, есть одна особен­ность - здесь наблюдается постоянная ба­лансировка между «утверждением» и «от­рицанием». Виртуозность построения кни­ги заключается в том, что Зощенко удается удерживать в равновесии пласты, которые условно можно назвать «прозаическим» и «стихотворным». Интонационно различ­ные, неоднородные по составу они не дис­сонируют, а дополняют друг друга. И толь­ко в конце прозаический и стихотворный сюжеты расходятся: последний стихотвор­ный эпиграф («Как часто плачем - вы и я...») ничем не уравновешен. Развиваясь параллельно на протяжении всей книги, эти сюжеты приходят к разным финалам. Повествователь-«прозаик» в будущем пред­ставляет себе «иные и великолепные картины» (с. 354) и на этом заканчивает пятую часть «Голубой книги». Повествователь-«поэт» пессимистичен: «О, если б знали вы, друзья, Холод и мрак грядущих дней» (с. 354). Радость и надежда, о которых дол­жна была поведать «Голубая книга», ока­зываются под вопросом, а сам текст пред­стает как необычайно сложное амбивален­тное построение.

Аналогичные переходы от «плюса» к «минусу» и наоборот наблюдаются и в «прозаическом» тексте. Приведем один пример. Утверждение, что в новой совет­ской стране отношение к людям не зависит от имущественного положения, ставится под сомнение очень тонко. Интересно про­наблюдать, как в «Трагикомическом рас­сказе про человека, выигравшего деньги» («Деньги») меняется именование героя на протяжении рассказа. Известие о выигрыше получает Борька Фомин. До тех пор пока не появляются дополнительные доказательства его удачи («семь газет из разных комнат», с. 88), он остается Борькой. «Все глядят и проверяют и видят - нету сомне­нья» (с. 89) - тогда герой становится Бори­сом Андреевичем, но до того, как он при­несет выигранные деньги домой, еще мож­но назвать его Борисом, Борей и в ссоре с женой даже Борькой. Борисом Андрееви­чем он остается недолго - до «подлой кра­жи со стороны этого бешеного родственника» (с. 91), «Борькиного» племянника. Вме­сте с деньгами исчезает и «Борис Андрее­вич», его место на две недели занимает «Борька». После возвращения денег «Борис Андреевич вдруг моментально с бухты-барахты женится...» (с. 93). Завершается эта детективная история вопросом, «что будет, когда Борис Андреевич поистратится» (с. 93). Ясно только, что он снова станет Борькой. А вот утверждение повествователя «у нас есть деньги. <...> ...но они иначе распре­деляются между людьми. И у нас нет ува­жения к тому, кто почему-либо их больше имеет» - кажется весьма сомнительным. И рассказ в итоге оказывается не о том, «как влияют деньги на симпатичного человека» (с. 87), а о том, как влияют они на восприя­тие человека окружающими людьми.

Проведенное таким образом отрицание компенсирует редакторскую правку, после которой книга лишилась многих вводных слов, делающих оптимистические утверж­дения менее категоричными⁴. В ходе анали­за произведения обнаруживается, что мно­гие фрагменты взаимодействуют как «ут­верждение» и «отрицание». На наш взгляд, о таких взаимодействиях внутри текста можно говорить как об одном из принци­пов построения «Голубой книги». Чтение книг Зощенко оказывается сродни чтению детективной литературы с ее постоянны­ми попытками угадывания авторской ин­тенции и - как показала Л. П. Григорьева - авторских тайн: «Зощенковский текст ос­ложнен его внутренней сопротивляемос­тью интерпретациям, срабатывают меха­низмы защиты, сознательно сооруженные автором. В этой связи можно поставить вопрос не только о том, “что хотел сказать автор”, как это делает А. Жолковский, но и о том, “чего он не хотел сказать”. “Фигура сокрытия” - важнейший прием поэти­ки писателя»⁵.

Вступления, послесловия и эпиграфы обрамляют отделы «Голубой книги» и организуют ее стилистически неоднород­ные компоненты в стройную систему, под­черкивают их взаимосвязь и подчинен­ность единому замыслу. Значение рамоч­ных элементов подчеркивал и сам М. Зощенко: «Мне говорят, не нужно вводных частей. Но если оставить в книге рассказы без вводных частей, то книга не нужна. Можно было бы печатать просто сборник новелл. Или книга есть, или ее нет»⁶. Ввод­ные части, таким образом, делают «Голу­бую книгу» - книгой. А выявленная нами особенность взаимодействия эпиграфов между собой и с прозаическим текстом может рассматриваться в разных «систе­мах координат»: и как рационально выстроенная и осознаваемая писателем «маски­ровка» своих истинных взглядов и убеж­дений, и как бессознательный выход эмо­ций - пессимизм М. Зощенко и его скепти­ческое отношение к «новой действитель­ности» прорываются даже через внешний оптимизм и светлый настрой «Голубой книги».

Примечания

¹ Материалы к биографической хронике // Зощенко М. М. Уважаемые граждане: Пародии, рас­сказы, фельетоны, сатирические заметки. Письма к писателю. Одноактные комедии. - М.: Книжная палата, 1991. С. 64.

² Зощенко М. Голубая книга. СПб., 2003. С. 166. В дальнейшем ссылки даются на это издание с указанием страницы в скобках.

³ Зощенко М. Перед восходом солнца // Зощенко М. М. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 4. С. 256-257.

⁴ Об этом: Печерский С. Цензорская правка «Голубой книги» М. М. Зощенко // Минувшее. Ис­торический альманах. Вып. 3. М., 1991.

⁵ Григорьева Л. П. О «Петербургских пространствах» Михаила Зощенко (Новеллистика 1920-х годов) // Материалы XXXI Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 9. Секция новейшей русской литературы. Петербургский текст в русской литера­туре XX в. Часть 1. СПб., 2002. С. 30.

⁶ Материалы к биографической хронике // Зощенко М. М. Уважаемые граждане: Пародии, рас­сказы, фельетоны, сатирические заметки. Письма к писателю. Одноактные комедии. М.: Книжная палата, 1991. С. 64.