Творчество Валерия Брюсова в контексте символистской поэтики
Баюн О.Б.
Творческое наследие Валерия Брюсова разнообразно и многопланово как в жанровом, так и в стилистическом отношении. Он — автор более чем десяти стихотворных сборников, нескольких романов, а также повестей, рассказов и новелл, драм, эссе, литературных и критических статей. В творчестве Брюсова отразились основные тенденции развития не только русского символизма, но и, шире, всей русской литературы конца XIX — начала XX веков.
Валерий Брюсов родился 1 декабря (13 декабря по новому стилю)
И тогда Брюсов (вместе с немногочисленными соратниками, из которых профессиональным литератором был один А. Миропольский) совершает небывалый по своей дерзости эксперимент. Он пытается насадить в России новое литературное направление, символизм, выпуская три сборника под названием «Русские символисты» (1894-1895 гг.), состоявшие большей частью из его собственных, помещенных и под вымышленными именами, стихов, произведений его друзей, поэтов-любителей, а также из многочисленных переводов. Резонанс, вызванный появлением этих сборников, превзошел самые смелые ожидания автора. Парадоксально, но популярности едва заявившего о себе направления немало поспособствовали блестящие иронические рецензии и пародии Вл. Соловьева, который, впрочем, Брюсовым почитался как предтеча русского символизма.
Конечно, столь быстрый успех и распространение символистских идей имели основания в самой литературной ситуации того времени. Уже начала складываться новая поэтика, черты которой находят в творчестве так называемых предсимволистов (к ним относят А. Фета, А. Апухтина, А. Голенищева-Кутузова, К. Р., Вл. Соловьева. Иногда к этому списку добавляют имена К. Фофанова, К. Случевского, М. Лохвицкой). Однако эти черты пока сводятся лишь к выражению стремления противостоять «убогому реализму».
Теоретические основания нового искусства были изложены в лекции Д. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях в современной русской литературе» (издана в
Искусство, по словам Д. Долгополова и И. Роднянской, понималось символистами как интуитивное постижение мирового единства через символические «соответствия» и аналогии, праосновой жизни и искусства считалась музыка. В творчестве символистов господствует лирико-стихотворное начало, основывающееся на вере в близость внутренней жизни поэта к абсолютному и в надреальную или иррационально-магическую силу поэтической речи. Однако не всем этапам развития символизма эти характеристики присущи в одинаковой мере. Так, старшие символисты уделяли большое внимание поэтике «соответствий» (в связи с ориентированностью на французскую литературу) и разработке новых форм и приемов «художественной впечатлительности», тогда как младшие — теории символа и мистическому содержанию, воплощая идею «нового религиозного искусства».
Брюсов предпочитает метафоры и перифразы символам и аллегориям, считая последние вовсе необязательным признаком символистского произведения. После «Русских символистов» он выпускает два сборника стихов: «Chefs d’oeuvre» («Шедевры»,
В первую очередь, это тема города, «страшного мира» (позднее подхваченная Блоком, которому и принадлежит данное определение). Брюсов сочетает описательный стиль со стилем «эстетического преображения, пересоздания вещей», являющимся в символизме одним из путей освобождения от законов реальности. Этой цели служат и экзотизмы, которые играют у Брюсова ту же роль, что стилизация у К. Бальмонта, М. Кузмина и А. Белого. Опять-таки по-новому, нетрадиционно для русской литературы раскрывается в эротических стихотворениях поэта («Поцелуи» (1895), «К моей Миньоне» (1895)) тема любви.
Одно из самых известных стихотворений сборника «Chefs d’oeuvre» — «Ночью» демонстрирует все особенности брюсовского стиля того периода. В нем город описывается через экзотические соответствия, Москва сравнивается с «самкой спящего страуса», раскинувшей крылья и вытянувшей шею («беззвучную, черную Яузу»), метафора разворачивается. Первоначально служившие для сравнения образы ственное участие в спиритических сеансах, вошедших в моду в начале XX века, и до конца своих дней сохранил веру в них. В Брюсове сочеталось тяготение к таинственному и желание научно его объяснить. Эту возможность и предоставлял спиритизм в сочетании с оккультизмом африканской природы обретают самостоятельное значение, превращая московское небо в тропическое, где «ярко сверкают созвездия».
Брюсовские метафоры отличаются импрессионистичностью, то есть для поэта восприятие вещи становится важнее самой вещи, которая тем самым «развеществляется», а слово освобождается от предмета. Стихотворная техника обогащается неточными и усеченными рифмами (например, лес — крест, облако — около). Использование экзотизмов приводит к появлению изысканных, неожиданных рифм.
В начале 900-х годов Брюсов создает ряд прозаических и драматических произведений. Новеллы и футурологическую драму «Земля» он включает в книгу «Земная ось» (1907). В 1905-06 годах пишет свой самый знаменитый роман «Огненный ангел», основанный на материале немецкой истории. Позднейшие романы «Алтарь Победы», «Юпитер поверженный», «Рея Сильвия» (1911-16) посвящены истории Древнего Рима, периоду борьбы язычества и христианства. Именно переходные периоды больше всего интересовали Брюсова, некоторые давно уже были в русской поэтической лексике.
Второй период творчества Брюсова ознаменован выходом нескольких сборников стихов: «Tertia Vigilia» («Третья стража», 1900) «Urbi et Orbi» («Городу и миру), 1903), «Στεφανος» («Венок»), 1906), «Все напевы» (1909).
Начало XX века — время вступления на литературную арену младших символистов, поэтов и писателей, обладавших новым видением жизни и искусства, последователей и проповедников идей Вл. Соловьева. Брюсов, создавший символистскую литературную школу в России, не мог остаться в стороне от этих веяний и пытался понять или хотя бы приблизиться к пониманию того, что владело умами младосимволистов. Однако их мистические устремления были чужды Брюсову. Пресловутый рационализм не позволял ему безоглядно верить во что-либо одно, отдаваясь ему целиком. И все-таки младшее поколение очаровало Брюсова, повлияло на него, что, в частности, сказалось на понимании им искусства.
В трактате «Ключи тайн» Брюсов пишет: «искусство — то, что в других областях мы называем откровением. Создание искусства — это приотворенные двери в вечность», тогда как в более ранней статье «О искусстве» настаивал на том, что оно — только выражение души художника.
Нельзя сказать, будто мистика вовсе не интересовала Брюсова. Он принимал непосредкавшего в истории аналогий с состоянием современного ему мира и пытавшегося через эти аналогии («соответствия») постичь современность.
Действие романа «Огненный ангел» происходит в Германии XVI века, когда там утверждался протестантизм и сторонники Лютера воевали со сторонниками Папы Римского. По первоначальному замыслу исторические события должны были занимать в романе гораздо больше места, чем оказалось в окончательном варианте. В «Огненном ангеле» слышны лишь отголоски религиозных войн, основной акцент перенесен на историю любви.
Главный герой романа ландскнехт Рупрехт после долгих скитаний по Европе и Новому Свету попадает на родину в Германию в надежде увидеть родителей, от которых когда-то сбежал, и похвалиться своими успехами. Однако в гостинице на Дюссельдорфской дороге он встречает женщину, в которую влюбляется и которая изменяет не только намеченный героем путь, но и всю его жизнь.
Рената, так звали эту женщину, ищет графа Генриха фон Оттергейма, в которого якобы воплотился являвшийся ей с детства огненный ангел. На поиски графа отправляется и Рупрехт, и для него это путешествие оказывается следованием и по пути страсти, и по пути познания. Он попадает на шабаш, встречается с автором «Оккультной философии» Агриппой Неттесгеймским, с Фаустом, пытаясь понять себя и окружающий мир. Но роман построен так, что на любой возникающий в нем вопрос дается несколько равноправных вариантов ответа. В конце концов, остается неизвестным, кем же является огненный ангел — действительно ангелом или демоном, кто такая Рената — святая, одержимая или ведьма, и так далее. В этом отразился так называемый «протеизм» Брюсова — стремление к утверждению всех возможных истин о мире.
Еще одна символистская черта поэтики романа — рассказанное в нем отражает историю реальных взаимоотношений Брюсова, Нины Петровской и Андрея Белого. И это не просто описание того, что уже произошло. Брюсов сознательно моделировал в жизни ситуации, которые входили в замысел его произведения. Жизнь становилась литературой, а литература — жизнью. Только после прочтения романа Белый, по собственному признанию, понял смысл всего поведения Брюсова и отношения к нему. Много позже Нина Петровская, перейдя в католичество, приняла имя Рената.
Стремление к экспериментаторству было свойственно Брюсову всегда. Жизнь, в том числе и личная, становилась своего рода сценой. На ней разыгрывались спектакли, результаты которых потом «заносились» в произведения. В кружке символистов Брюсов играл роль выразителя темных сил (одна из его поэтических масок — древнескандинавский бог Локи) в противовес светлому богу (Белому).
В поэзии этого периода совершенно отчетливо определяется приоритетная роль темы по отношению к другим техническим средствам стиха; импрессионистичность соседствует с относительной «вещностью» (поэмы «Замкнутые», «Мир»); сочетаются противоречивые тенденции рациональности и чувственности, воли и стремления отдаться во власть стихийных начал. Д. Максимов выделяет два направления, в которых протекает внутренняя жизнь лирического героя Брюсова: «нисхождение» и «восхождение», иначе говоря, самоотдача сумрачным силам «страшного мира» и волевое противостояние, самоутверждение. Последнее преобладает в зрелом творчестве Брюсова, в том числе и в третьем его периоде, в течение которого созданы «Зеркало теней» (1912), «Семь цветов радуги» (1916), «Девятая камена» (1916-17), «Последние мечты» (1917-19).
После революции Брюсов организовал и возглавил Высший литературно-художественный институт. В 1919 году вступил в РКП(б), факт, подчеркивающий его стремление преодолеть замкнутость, присоединиться к новому обществу, в котором, как ему казалось, возможно воплощение героического идеала, долгое время занимавшего воображение поэта. В творчестве происходит поворот к «научной поэзии» (сборники «Дали» (1922), «Mea» (1924)). Идею Рене Гиля о возможности таковой Брюсов поддерживал уже давно. Однако стихи эти были перегружены именами и терминами, а открытия, воспеваемые поэтом, быстро старели.
С «научной» эпопеей Рене Гиля была связана идея Брюсова о создании грандиозного поэтического цикла «Сны человечества», в котором должны бьли воплотиться формы лирики всех времен и народов: австралийских туземцев, египтян, ранних христиан, немецких романтиков, французских символистов и даже жителей легендарной Атлантиды. Этот замысел не был осуществлен в полном объеме, что, однако, не отменяет блестящего стилизаторского таланта Брюсова, написавшего продолжение «Египетских ночей» Пушкина и, кстати, предложившего использовать при публикации собрания его сочинений метод девинации — досоздания черновиков и набросков. Роман «Огненный ангел», стилизованный под автобиографическую повесть XVI века, был воспринят одним немецким коллекционером как настоящий перевод древней рукописи. Этот коллекционер хотел даже купить оригинал.
В творчестве Брюсова соединились разные черты: глубина мысли и стремление к мистификации, научность и интерес к таинственному. Вклад Брюсова в развитие русской поэзии огромен. Он обогатил ее новыми формами и темами, занимался теорией стиха, много переводил (с французского, английского, немецкого, латинского, армянского). Брюсов повлиял на таких непохожих друг на друга поэтов, как Блок, Есенин, Заболоцкий. Его творчество парадоксальным образом отразилось в поэтике футуристов. Изучение брюсовского наследия, часто выходящего за рамки собственно символизма, поможет глубже понять историю русской литературы XX века.
Л-ра: Русский язык и литература в учебных заведениях. – 2003. – № 6. – С. 16-19.
Произведения
Критика
