Романы Андре Моруа
Н. Миловидова
Книга Моруа «Три Дюма» полюбилась читателям, как и биография ученого Флеминга. Не так давно в Париже вышла интересная и насыщенная конкретным материалом книга «Прометей, или Жизнь Бальзака».
До тонкости зная «Человеческую комедию», будучи знаком с бесчисленными изысканиями бальзаковедов, А. Моруа написал биографию и вместе с тем работу литературоведческого характера. С ее страниц встает образ писателя, воображение которого всегда опиралось на реальность, который «прочно стоял на земле», убежденный, что «отдаление от природы» разрушительно для искусства. «Бальзак хотел быть секретарем общества, а я — только секретарь Бальзака», — говорит А. Моруа, прослеживая, как создавалась «Человеческая комедия» — «история внутри Истории». Природа, говорит он, предлагает художнику элементы, художник ими располагает. Так была создана Бальзаком картина эпохи, подчиненной власти денег. Осуществилась гордая мечта писателя: «В моей голове поместится все общество целиком». Бальзак, перевоплощаясь, «был по очереди святым, каторжником, честным судьей, продажным судьей, министром, денди, куртизанкой, герцогиней и всегда — гением».
Роман-биография — жанр опасный. Его легко использовать для того, чтобы снискать успех у мещанина, дав ему возможность с удовлетворением сказать своей супруге: «Эти великие ничуть не лучше нас!»
Андре Моруа также выступал в качестве историка (как автор истории Соединенных Штатов Америки).
Особенности творческого облика А. Моруа (они верно охарактеризованы в предисловии Л. Зониной к «Превратностям любви» и «Семейному кругу», с большим знанием переведенному Е. А. Гунстом) сказались и на его художественных произведениях. Имена Тургенева, Чехова, героев Стендаля, названия романов «Доминик» Фромантена, «Жан Баруа» Роже Мартен дю Тара — своеобразные ключи к характерам героев романов А. Моруа «Превратности любви» и «Семейный круг».
В годы, когда были написаны эти романы (на рубеже двадцатых и тридцатых годов), вершиной французской прозы признавали утонченный психологизм Пруста, очень известен был Жан Жироду. Пристальное внимание к рождению ревности из любви в романах А. Моруа заставляет вспомнить о разработке этой темы у Пруста; подчас замечаешь у А. Моруа «светскую» элегантность стиля, перекликающуюся с нарядной изысканностью импрессионизма Жироду. И вдруг ощущаешь в «Превратностях любви» веяние поэзии «Вешних вод» Тургенева. И ближе всего этот роман «Доминику» Фромантена.
Нравы «светского» общества, любовь, семья, удел буржуазной женщины — содержание романов «Превратности любви» и «Семейный круг», объединенных однотипностью основных мотивов (недостижимость счастья, неудовлетворенность жизнью). В центре обоих романов — образы женщин. А. Моруа по-своему разрабатывает старую, но еще не устаревшую тему «Кукольного дома» Ибсена. В среде, которую он изображает, для женщин «рамки реальной жизни так тесны, что им всегда хочется выскочить из них». Существование женщины монотонно, скучно, ей трудно найти свой собственный увлекательный путь в жизни. Она лишь «может жить жизнью всех мужчин, которых... любит...» В этом уделе буржуазной женщины А. Моруа ничего увлекательного не обнаруживает.
В основе сложных характеров Одилии («Превратности любви») и Денизы («Семейный круг») — противоречие между потребностью во встрече с неизведанным, с опасностями, желанием испытать свои силы и беспомощностью, невозможностью по-настоящему удовлетворить эту потребность. И Одилия и Дениза женственны, одухотворенны, честны и благородны по натуре, но фатально оказываются на пути, чуждом их природе и ломающем ее.
«Превратности любви» — роман в письмах. Эта форма помогает раскрыть внутренний мир персонажей, но делает произведение узкоинтимным. Роман «Семейный круг» менее камерный, чем «Превратности любви», более связанный с изображением эпохи, — как бы реплика на уже изданные ранее части «Очарованной души» Ромена Роллана. Таких, как Аннета Ривьер, немного; у большинства, говорит А. Моруа, благие порывы недолговечны и сменяются прозой нравов, пропитанных ложью; со времен Бальзака и Флобера эти нравы изменились только в том отношении, что усовершенствовалось умение жить, обманывая друг друга.
Дениза с малолетства видела, что ее красивая мать хладнокровно изменяла доброму и слабовольному отцу. Это искалечило детство и юность Денизы. Характер девушки закаляет сила ненависти, и, когда отец умирает, она, став перед дверью, не пускает мать проститься с ним. Сиена, достойная автора «Госпожи Бовари»! Проходят годы, и Дениза против своей воли, обвиняя себя, начинает поступать подобно своей матери. Потом постепенно привыкает.
В подтексте неизменен грустный лейтмотив: увы, иначе быть не может. Такое представление о неподвижности жизни отражено и в композиции обоих романов А. Моруа, в которой финал лишь немного варьирует начало и которая образует кольцо. А из замкнутого круга, как известно, выхода нет. Все же эти мотивы А. Моруа разработал с явным презрением к условиям, которые созданы господством буржуазии.
А. Моруа говорит: «Разумеется, Мопассан – не Толстой, но надо сопоставлять сопоставимое». Читая романы А. Моруа, подчас хочется сказать: уже написан «Вертер», уже созданы шедевры интимно-психологического романа. Но с романом Мопассана «Сильна, как смерть» произведения Моруа сопоставить можно. И современного читателя они, может быть, заинтересуют более, чем «Сильна, как смерть». А это совсем не мало!
Л-ра: Иностранная литература. – 1967. – № 3. – С. 267-268.
Произведения
Критика
