Бернар Клавель. Амарок
И. Чирва
Успех романа «Амарок», четвертой книги канадского цикла, ставшей бестселлером 1987 года, подтверждает устойчивый интерес читателей и критики к произведениям Бернара Клавеля.
Первым романом канадской серии «Северного королевства» стал бестселлер 1983 года — роман «Гаррикана». Однако интерес к Канаде, подготовка к созданию «северной саги», как единодушно окрестила новую серию французская литературная критика, возник у писателя значительно раньше. Его новеллы «Ирокезка» (1979) и «Жена палача (1980) посвящены освоению Канады французскими переселенцами в XVII веке. Сюда же переносит Клавель и героев романа «Странствующие подмастерья Нового Света», последней части пенталогии «Небесные опоры».
Своеобразным ключом, настраивающим на «канадскую волну» «Северного королевства», стала написанная в 1982 году повесть «Человек с Лабрадора».
В первом приближении «Амарок» — драматическая история бегства человека, погони за ним по замороженным просторам Абитиби, через снега и льды, до самого края Большого Севера, до океанских торосов.
Герой романа — Тимакс Ландрю, не желая того, совершает убийство. Случайная жертва — армейский офицер, отбиравший молодежь в армию, на фронт. Хорошо понимая, какая кара ожидает убийцу, поднявшего руку на представителя власти, а тем более военной (время действия романа — Вторая мировая война), Тимакс добровольно сдаваться не желает. Инстинкт самосохранения, дикий животный страх гонит его прочь от людей. Бежать с ним, защищая его, вынужден его наставник — Рауль Эрман. Их верным спутником и помощником становится Амарок — могучая эскимосская лайка, в жилах которой течет волчья кровь, а взгляд светится почти человеческим умом. Увы, ни охотничьи хитрости бывалого полярника Эрмана, ни помощь его многочисленных друзей, укрывающих беглецов, не в силах остановить неумолимо надвигающегося возмездия. Преследователи отлично экипированы, у них есть даже легкие полярные самолеты. И вот роковая пуля настигает Тимакса.
Казалось бы, преступник наказан, инцидент исчерпан. Но именно здесь, на последних страницах, сюжет взрывается с новой силой. Конфликт неожиданно усложняется. «Архетипически» гуманный и благородный герой Клавеля, Рауль Эрман, действует непредсказуемо жестоко, нетрадиционно и даже парадоксально для «клавелевского» героя: он хладнокровно и обдуманно убивает обоих преследователей.
Рауль Эрман — лесной скиталец, мужественный охотник, знакомый читателю по «Гаррикане», первому роману серии, — сквозной образ в творчестве Клавеля, рождение которого угадывается уже в чертах Пабло Санчеса, героя «Испанца» (1959), а расцвет — в облике неистово взбунтовавшегося против армии и войны Жака Фортье из «Молчания оружия» (1974). «Амарок», как и многие другие романы Клавеля, исполнен антивоенного пафоса, корнями уходящего в пацифизм Ромена Роллана, Махатмы Ганди. Клавель яростно отвергает участие в войне. Именно поэтому священники в отдаленном канадском селе Валь-Кадье прячут молодежь от армии и фронта, а нелепое убийство, совершенное Тимаксом, обретает едва ли не символическое значение стихийного бунта против участия в войне. Но не юного Тимакса, а именно «своего» героя — Эрмана — автор делает настоящим убийцей. Затем Эрман, однако, предает смерти самого себя: сбросив верхнюю одежду, ложится на лед и замерзает. Здесь и находит его преданный Амарок и, прижавшись к другу в последнем порыве отчаяния и любви, застывает вместе с человеком. Клавель убивает своего героя, поскольку «правый суд» Рауля оказывается не чем иным, как насилием. Это и есть авторский приговор, приговор гуманиста. Насилие, порождающее ответное насилие, — это и есть суть трагизма тупика наших дней и суть рассказанной притчи.
В романе рядом с человеком — собака. Амарок у Клавеля олицетворяет собой природную стихию. Но именно рядом с животными человек особенно остро ощущает свою ответственность перед природой. Весьма недвусмысленно читаются при этом слова Достоевского, эпиграфом предпосланные «Амароку»: «Христос был сначала с животными, а потом с нами...» Ибо именно животному, собаке, Амароку, по мысли Клавеля, надлежит выполнить особую миссию — соединить два потерявших друг друга начала: природное и человеческое. От эпилога, символически названного «Весна», не остается ощущения трагического исхода. Автор видит ледяной остров, уносящий в океанскую пучину последних участников разыгравшейся человеческой трагедии, а значит, есть живой свидетель, кто-то, кто на трагические страницы прошлого смотрит из настоящего или из будущего. И здесь важно то, что будущее вообще существует.
Хранит человека надежда. Прежнее состояние — обречено, уходит в прошлое, остров скрывается под водой. Весна же — это будущее, это надежда на возрождение. Клавель надеется на «очищение» или «возрождение» человечества.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – 1988. – № 6. – С. 80-82.
Произведения
Критика
