Опередивший эпоху
Л. Копелев
Когда в 1837 году в Цюрихе умер 24-летний студент-медик Георг Бюхнер, о нем знали только немногие. Знали, что писал он какие-то необычные пьесы и что в 1834 году у себя на родине, в захолустном «великом герцогстве» Гессенском, вместе с друзьями начал издавать революционную газету «Гессенский сельский вестник», призывавшую крестьян бороться против господ. Но едва только вышел первый номер с грозным девизом французской революции «Мир хижинам! Война дворцам!», полиция напала на след издателей, некоторые были схвачены, а Бюхнер успел бежать за границу.
В течение многих десятилетий о нем вспоминали чаще всего лишь как об участнике яркого эпизода в истории немецкой общественной мысли и политической борьбы.
Но в конце XIX века обнаружилось, что небольшое по объему творческое наследство Бюхнера — три пьесы, одна незаконченная новелла, несколько статей, письма — все сильнее увлекает, волнует людей новых поколений. Внуки и правнуки открыли то, чего не заметили современники Бюхнера: глубину, смелость и сложность его поэтической мысли, живую силу художественных образов. Его называли своим учителем и предшественником Герхарт Гауптман, Франк Ведекинд и драматурги немецкого экспрессионизма, а совсем недавно — великий мастер мировой литературы Бертольд Брехт.
Творчество Георга Бюхнера возникло в эпоху великого революционного и вместе с тем глубоко противоречивого обновления Европы, в эпоху, знаменательными вехами которой были французские революции 1789-1794 и 1830 гг.
Бюхнер с глубоким состраданием и неостудимым гневом видел, как бедняки прозябают в безрадостном труде, в мучительных унижениях, как преуспевают богачи и знать, корыстные стяжатели, жестокие лицемеры, чванные, самодовольные тунеядцы. Уже юношей он разумом и сердцем усвоил мечты революционной демократии.
Бюхнер был настоящим революционером — самозабвенно отважным, целеустремленным и настоящим революционным художником, беспощадно правдивым, чутко воспринимавшим сокровенные противоречия действительности. Убежденный в исторической необходимости и плодотворности революционной борьбы, он не пытайся ни скрывать, ни сглаживать порождаемые ею трагедии. Этим определяется и шекспировская мощь его драмы «Смерть Дантона» и суть его взглядов на искусство. «Когда мне говорят, что художник должен изображать мир не таким, каков он есть, а таким, каким он должен был бы быть, я отвечаю, что не хочу ничего лучше делать, чем господь бог, который конечно же создал его таким, каким он должен быть», — насмешливо писал он.
Неуклонное стремление к правде — не в изображении внешних, видимых черт, но прежде всего в раскрытии глубоких, корневых основ, из которых растут события, характеры, взаимоотношения, — определяет все творчество Бюхнера. Это стремление воплотилось и в драме о несчастной любви бедняцкого сына солдата Войцека, и в озорной сказочной комедии «Леонс и Лена», и незаконченной новелле о замечательном поэте и драматурге «Бури и натиска» Якобе Ленце, которого довела до безумия убогая и бездушная немецкая действительность.
Лучшее и наиболее завершенное произведение Бюхнера, конечно, «Смерть Дантона» — драма о трагических противоречиях французской буржуазной революции. Суровая правда истории олицетворена во всем развитии действия, в судьбах героев, в их мышлениях и речах (драматург использовал подлинные протоколы заседаний Конвента и революционных трибуналов). Неотвратима гибель героев, но в драме вовсе нет пессимистической критики революционных идей. Напротив, именно смелая, трагедийная правда особой силой утверждает необходимость и величие революции и доблесть ее воинов.
Все средства образотворчества в драмах и прозе Бюхнера резко отличались от того, что было принято в его время: от красноречивого многословия просветителей, от цветистой, изобилующей метафорами речи романтиков и от строгого щепетильного стиля классицистов. Он искал точности, экономной простоты, смело использовал язык улицы, монтировал сцены, не считаясь ни с какими требованиями театральных канонов. Была в этом и юношеская дерзость, но главное — упорная забота о правде.
Бюхнер был пылким революционером, но никогда не увлекался наивными иллюзиями идеалистического, романтического бунтарства. Поэтому, хотя его больно поразила неудача его пропагандистской деятельности и недоверие, с которым отнеслись к его идеалам гессенские крестьяне, он не впал в отчаяние. Даже мучительно сомневаясь в том, что сам он еще сможет и должен делать, Бюхнер не изменил своих взглядов. Реалистическая трезвость мыслителя и художника не привела его ни к благодушно-либеральному примирению с действительностью, ни к скорбной резиньяции. Он до конца оставался убежденным революционером и упрямым правдоискателем. Именно так определил он сам движущую силу своего творчества в словах, которые и доныне могут служить выражением одного из ведущих принципов гуманистического искусства: «Нужно любить человечество для того, чтобы суметь проникнуть в своеобразную сущность каждого отдельного человека...».
Л-ра: Иностранная литература. – 1963. – № 10. – С. 240-241.
Произведения
Критика
