Изображение дворянства в повести Теодора Фонтане «Поггенпулы»
E. M. Волков
В повести «Поггенпулы» ярко сказалось двойственное отношение Теодора Фонтане к дворянству. Летом
Запись свидетельствует о том, что конечный результат оказался противоположным намерениям Фонтане, и верность правде, стремление к максимально точному отображению действительности оказались сильнее консервативных симпатий автора.
Это было отмечено критикой. Один из рецензентов, Пауль фон Шепаньски, констатировал типичность созданных образов: «Поггенпулы — категория многочисленная. Почти все мелкопоместное остэльбское дворянство — это они или их близкая родня». Главное достоинство произведения критик увидел в объективном изображении действительности и правильно предугадал, что оно вызовет отрицательный резонанс в дворянской среде. Поэтому, обращаясь к живым прототипам Поггенпулов, он призывал их с пониманием отнестись к повести и надеялся, что они многому научатся, прочитав ее, в частности, умению «отличать законную гордость от ничем не оправданного высокомерия».
Анализируя отношение автора к изображаемым явлениям и героям, Зигмунд Шотт обратил внимание на «благожелательную, добросердечную улыбку, которую мы временами улавливаем между строк новой книги». Им подмечено и двойственное отношение автора к героям, и обусловленная этим сложная тональность повести, в которой мягкий юмор совмещен с элементами сатиры, К. Вандрей определил «Поггенпулы», как и роман «Госпожа Женни Трайбель» понятием «Milieuroman» — «роман, изображающий определенную среду». Говоря об особенностях художественной манеры Фонтане в этом произведении, исследователь отметил блестящее «изображение среды» в сочетании с «...тончайше дифференцированным мастерством речевой характеристики». По мнению И. М. Фрадкина, в повести «главное внимание уделено изображению быта и нравов определенной общественной среды, социально-этнографический, описательный элемент преобладает над эпическим, повествовательным».
Ни при жизни писателя, ни в работах критиков начала XX века, ни в исследованиях 20-х-30-х гг. повесть не получила должной оценки. Она рассматривалась как одно из второстепенных произведений Фонтане, лежащее где-то в стороне от основной линии его творческой эволюции. В
Подавляющее большинство произведений Фонтане, исключая «Перед бурей» и «Штехлин», весьма невелики, и в этом отношении «Поггенпулы» не явились чем-то исключительным.
Критики упрекали писателя за то, что в повести охвачен очень небольшой промежуток времени, что она почти лишена действия. Возражения вызывало введение в ткань повествования писем, в которых давалась развязка. На основании этого делались выводы об упадке творческих сил писателя, о том, что лучшее им уже создано. Фонтане, напротив, в малом объеме повести и в кажущейся бессобытийности видел ее достоинства. В одном из писем он полушутя-полусерьезно заметил: «У нее два достоинства: во-первых, она очень невелика по объему, а во-вторых, в ней совсем не стреляют».
Центральная проблема произведения — оскудение и разорение дворянства — затрагивалась многими писателями-современниками Фонтане, однако решение ее в ряде произведений весьма примитивно и малореально.
Маркс Креццер закончил повесть «Конторщица» благополучным браком фабриканта Алекса Тепфера и его секретарши-девушки из разорившейся знатной семьи Люси фон Вернер.
П. Линдау, правдиво изобразив в романе «Бедные девушки» (1888) быт обедневшей дворянской семьи фон Зелышц, завершил цепь злоключений и испытаний Регины счастливым супружеством с юным богачом, графом фон Паггер-Мальдорфом.
Фонтане был далек от подобного, слишком упрощенного разрешения вопроса, о чем свидетельствовала бесперспективность его повести, отсутствие у ее героев каких бы то ни было надежд на радикальное изменение их судеб.
Изображение разорения дворянства в «Поггенпулах» не выходит за рамки истории семьи на широкий общественный фон. Как известно, свои симпатии к дворянству Фонтане называл «слабостью», и эта «слабость» в известной мере сказалась в тональности повести, в отношении автора к изображаемому.
Критическое изображение дворянства и отрицательное отношение к его морали традиционны в немецкой литературе второй половины XIX в. Его беспринципность и аморальность (образ барона фон Глиммерна) показал Раабе. Поэтизируя буржуазного дельца Антона Вольфарта, Г. Фрейтаг в «Приходе и расходе» противопоставил ему деградирующих аристократов (графиня Бальдерек, Ленора, барон Ротзатель, графиня Таровская). Ф. Шпильгагену «юнкерство поставляет... наибольшее количество отрицательных типов, в изображении которых упор сделан на аморализме, невежестве, грубости, ничтожестве»8. Таковы Мальт фон Церен («Молот и наковальня», 1869), представители дворянства в романе «Семья Гогенштейн» (1864).
Критически изображен этот мир В. фон Поленцем («Землевладелец», 1897). Главные пороки сословия, по его мнению, — кастовое чванство, социальный паразитизм, ненависть ко всякому прогрессу. Однако писателю свойственна идеализация отдельных представителей юнкерства, социально-примирительные и даже охранительные тенденции.
Отношение Фонтане к дворянству не было однозначным. Выскочки, недавно получившие титул, вызывали у него мало симпатий (образ майора фон Гржинского из «Грешницы», фон Гупдермана из «Штехлина»). С тем большей симпатией относился он к представителям родовитого поместного дворянства, видя в них носителей лучших человеческих качеств (барон Остин, Бернт фон Вицевиц, генерал фон Поггенпул, Дубслав фон Штехлин). Это двойственное отношение писателя сказывается в авторской интонации повести.
«Поггенпулы» — одно из немногих произведений, в основу сюжета которого не положены подлинные факты, однако прототипами ряда персонажей являются хорошо знакомые автору лица — черта, свойственная почти всем социально-психологическим романам и повестям Фонтане. Так, генерал фон Поггенпул наделен многими качествами характера коммерции советника Трейтлера. Описание поместья Адамсдорф во многом напоминает Арнсдорф возле Круммхюбеля, где в летние месяцы иногда отдыхал писатель.
Введены в повесть события, позволяющие точно датировать время ее действия: герои отправляются посмотреть пьесу Э. фон Вильденбруха «Квитцовы», впервые поставленную в Берлине 9 ноября
Немало и биографических реминисценций: в конце седьмой главы Софи и фон Клессентин говорят о помолвке артистки Паулы Конрад и одного «очень взыскательного критика» — Пауля Шлентера, которого Фонтане хорошо знал. Упоминающиеся в письмах Софи гости усадьбы Адамсдорф — «старый полковник» и «советник юстиции с женой» — напоминают знакомых писателя — полковника Карла фон Мюнхгаузена и Георга Фридлендера, с которыми он поддерживал теснейшую связь до конца жизни.
Повесть представляет собой «социальный анализ действительности, данный в поэтической форме...». Судьба отдельного человека показывается писателем в самой тесной зависимости от происходящих в обществе изменений. Вопрос о будущем младшего поколения дворян постоянно возникает на ее страницах. Не случайно введена сцена посещения старым генералом и младшими Поггенпулами спектакля «Квитцовы», посвященного истории известнейшего старинного дворянского рода из Бранденбурга. Квитцовы — это легендарное прошлое дворянства; младшие представители рода Поггенпулов — его настоящее. А что ждет их в будущем? Один из возможных вариантов — женитьба на богатой наследнице, другой — получение наследства. Разумеется, оба они малореальны, но вводя их, автор, хотел он того или нет, показывает, что дворяне — уже не хозяева своей судьбы, собственными силами они изменить ее не могут.
Статичность образов и слабое развитие действия обусловлены не недостатком художественного мастерства Фонтане. В конечном итоге, эти особенности произведения соотнесены с материалом и с тем, как он подан писателем. Герои остались теми же, что и были, они не претерпели никакой эволюции, перед ними и в конце повести стоят те же самые проблемы, что и в начале, а «все это создает абсолютно недвусмысленную картину бесперспективного, застойного, с каждым днем все более уходящего в прошлое дворянского мира». В замкнутый мирок семьи Поггенпулов не проникают новые веяния, представители ее живут прошлым, и любое отклонение от освященных веками норм и традиций воспринимается ими как кощунство и святотатство. (Характерна в этом отношении реакция Терезы на робкую попытку Лео связать свою судьбу с женщиной «не их круга»). Поггенпулы ощущают на себе удары судьбы, сознают свое бедственное положение, они «...являются еще ни о чем не подозревающими объектами процесса, который протекает на их глазах». О том, что идет интенсивный и необратимый процесс разорения и деградации дворянства, прекрасно знает сам автор, иронизирующий над наивностью и приверженностью своих героев старому. Внешняя бессобытийность и отсутствие действия подчеркивают заурядность характеров персонажей. Элементы сенсационности, мелодраматизма, случайности в литературном произведении: тайны героев, узнавания, гипертрофированные страсти — всегда вызывали решительное осуждение Фонтане. В ряде статей и писем он критикует Шпильгагена за обилие авантюрных мотивов, становящихся самоцелью, за произвольное развитие сюжета. Отрицательную оценку писателя получила трагическая развязка новеллы П. Гейзе «Госпожа Марчеза», исключительный характер героини и нетипичность обстоятельств произведения в целом. «Фонтане как буржуазный писатель послереволюционной эпохи слишком хорошо знал, что в эту пору гнилых компромиссов и постыдной бездеятельности лишь половинчатые и фальшивые отношения могут быть изображены как типичные и достоверные явления», — замечает И. Бинер.
В ряде писем, отвечая на вопросы своих корреспондентов о том, почему он обращается к изображению заурядных людей и тривиальных событий, Фонтане жаловался на отсутствие в жизни ярких героических характеров и больших тем.
В частности, в письме Эмилии Фонтане от 8 августа
И коль пред вами лев, воспойте льва,
Льва, но не блох, живущих в львиной шкуре и говорит о том, что ему приходится быть «воспевателем блох» не столько по склонностям и особенности таланта, сколько «из-за отсутствия льва», т. е. большого, значимого в общественной жизни. Фонтане в данном случае явно неправ. Действительность Германии конца XIX века давала большой материал для литературы, ибо содержала в себе обилие конфликтных ситуаций. В этот период интенсивного развития капитализма особенно трагична судьба разоряющегося крестьянства, приобретает новый, все более непримиримый характер борьба рабочего класса против капитализма, интеллигенция поставлена перед необходимостью выбора пути в связи с распространением идей социализма.
Эти темы становятся центральными в немецкой литературе, но они не находят отражения в «Поггенпулах». Картина действительности у Фонтане ограничивается показом жизни дворянства, изображением семейных отношений, через них раскрывается тема его распада и оскудения.
Незначительность событий, происходящих в повести, также подчеркивает застойность жизни дворянства, а встречи младших Поггенпулов с генералом и фон Клессентином подтверждают мысль о распаде некогда замкнутой и изолированной касты.
Композиция повести строится писателем с тем расчетом, чтобы подчеркнуть статичность характеров персонажей, показать консерватизм их психологии и образа жизни. Уже в первой главе, имеющей экспозиционный характер, писатель расставил не подлежащие ни смещению, ни изменению акценты в характеристике персонажей (распределение «амплуа» сестер) — прием, уже использовавшийся в повести «Шах фон Вутенов». Подобная стабильность призвана подчеркнуть известный консерватизм мировоззрения, приверженность персонажей раз и навсегда установленным нормам поведения. Тереза считает себя единственно подлинной представительницей рода Поггенпулов, хранительницей его традиций, не замечая очевидного факта, что юнкерские идеалы уходят в безвозвратное прошлое.
Ее младшим сестрам — Софи и Манон — тоже в определенной степени присуще аристократическое высокомерие («Мы — Поггенпулы!»), однако они смотрят жизни в лицо и понемногу начинают понимать, что дворянские традиции отмирают и аристократические замашки просто смешны. Манон и Софи более чутки к людям, более непосредственны и человечны, чем их старшая сестра. С мягкой иронией рисует их образы автор.
Исследовательница творчества Фонтане Эльза Кронер, анализируя женские образы, утверждает, что они распадаются на две группы: «дворянские» (Тереза, Софи, Манон) и «буржуазные» (г-жа фон Поггенпул, служанка Фридерика и жена генерала фон Поггенпула). Все «симпатии Фонтане», по мнению Э. Кронер, «на стороне дворянства». Это утверждение явно противоречит смыслу повести. Госпожа майорша и Фридерика — опора Поггенпулов. Благодаря их поистине героическим усилиям в каждодневной борьбе с ужасающей бедностью может продержаться семья. Покладистость и мягкость характера госпожи Поггенпул прекрасно дополняются твердостью и практицизмом старой служанки. Фридерика отлично видит достоинства и изъяны господ, она наблюдательна и умна, ее житейская мудрость помогает младшим представителям обедневшего семейства понять происходящее, разобраться в жизни. Ее устами автор иронизируем над уходящими в безвозвратное прошлое дворянскими «доблестями» (сцена с картиной).
Братья Лео и Венделин посвятили себя военной карьере, ибо такова семейная традиция, а мать и сестры возлагают на них немалые надежды в том смысле, что молодые люди приумножают славу рода Поггенпулов. Образ Венделина, в сущности, почти не раскрыт в романе. Писатель ограничился простым сообщением фактов о нем: умен, прилежен и усерден в службе, экономит каждую копейку, успешно продвигается в чинах и имеет некоторые шансы попасть в генеральный штаб или в военное министерство. Этот «внесценический» персонаж интересен тем, что является своего рода связующим звеном между образом майора фон Гржинского («Госпожа Женни Трайбель») и Инштеттеном («Эффи Брист»). В романе о дворянстве Фонтане не мог не дать столь характерного для военной среды Германской империи типа расчетливого карьериста. Совершенная противоположность ему Лео, легкомысленный, ветреный, вечно нуждающийся в деньгах, в отличие от брага стремящийся не к карьере, а всего лишь к тому, чтобы молодцевато выглядеть, быть тем, что называют «добрый малый».
Истинно человечным, здравомыслящим, не чуждым ничему земному является отставной генерал Эберхард фон Поггенпул. 8 июня
Наметив в первых девяти главах основной конфликт и контуры образов, поставив актуальную общественную проблему — упадок и оскудение дворянства, писатель должен был бы довести повествование до логически закономерного конца. Этого Фонтане не сделал, дав в последних шести главах благополучную, весьма уклончивую развязку, находящуюся в полном соответствии с пропагандировавшейся писателем теорией «просветляющей» роли искусства и остатками его симпатий к дворянству.
«Заданность» характеров персонажей накладывает свой отпечаток на развитие действия: поскольку основные, определяющие стороны их установлены уже в начале повествования, автор не вводит дополнительные сюжетные мотивы и новых персонажей, в столкновении с которыми младшие Поггенпулы обнаружили бы какие-то новые качества, были бы освещены в неожиданном ракурсе. Поэтому в сюжете отсутствует усложненность, побочные фабульные линии.
Повесть причислялась к произведениям натуралистического искусства на том основании, что в ней изображается определенная социальная среда, герои ее — обычные, заурядные люди. В частности, П. Шлентер отмечал: «Ни в одном из своих предыдущих произведений Т. Фонтане не был столь натуралистичен, как в «Поггенпулах». Тем не менее, несмотря на преобладание социально-этнографического над эпическим, повесть остается произведением критического реализма. У натуралистов описание среды превращалось подчас в самоцель, главную свою задачу они видели в фотографически точном ее изображении. У натуралистов в описании среды преобладал бытовой фактор, у Фонтане — социальный. Изоляция семьи Поггенпулов, почти полное отсутствие связей с внешним миром — символ застойных, изживших себя форм жизни. Подобный образ жизни обусловлен сословной принадлежностью — фактором социальным. Она же определяет и психологию героев. Не случайно в финале имеется тонкий штрих: и в госпоже майорше впервые пробуждается нечто от Поггенпулов. Мастерски изображен быт разорившейся дворянской семьи, для этого найдены меткие точные детали. Но это описание вводится не только для передачи «местного колорита», но и для того, чтобы подчеркнуть резкий контраст между непомерными претензиями героев (Тереза) и реальным положением вещей.
Если в «Госпоже Женни Трайбель» Фонтане был беспощаден, осмеивая мир буржуазии, то в «Поггенпулах», повествуя об упадке и оскудении дворянского рода, он более снисходителен. Вечно падающая картина, с которой «воюет» служанка Фридерика, символизирует собой рушащиеся, устаревшие формы жизни. Весь этот эпизод обыгран в юмористическом плане. Введение писем в структуру повести тормозит и без того медленное развитие событий, подчеркивает ее основную мысль. Идиллия Адамсдорфа — резкий контраст с нищетой Гросгершенштрассе, а кроме того, письма Софи содержат необходимые штрихи к образу генерала фон Поггенпула. Письма вновь сменяются сдержанным, юмористическим авторским повествованием, автор снова возвращается к героям, которые остались теми же, что и были, и жизнь которых лишена оптимистических перспектив. За внешне незначительными событиями из жизни обедневшего дворянского семейства писатель сумел увидеть действие неумолимых социальных законов, на частном примере проиллюстрировать их действие.
Проблема дворянства найдет затем у Фонтане свое более полное выражение в романах «Эффи Брист» и «Штехлин».
Л-ра: Творчество писателей и литературный процесс. – Иваново, 1974. – Т. 135. – С. 99-108.
Произведения
Критика
