Языковая игра в эссеистике Ф. Искандера

УДК 81’373:811.161.1
ББК 81.411.2 – 3
Г 95

Г. Б. Гурцкая

Цель работы – выявление различных приемов языковой игры, представленных в эссеистике Ф.Искандера, анализ их типов, их роли и функций в тексте. Авторские новообразования как тип языковой игры в цикле эссе выполняют экспрессивную и стилеобразующую функции и являются важным компонентом идиостиля писателя.

Ключевые слова: языковая игра, авторские новообразования, функции в тексте, способы образования

Фазиль Искандер – крупнейший современный философ, прозаик, поэт. Его перу принадлежит и блистательная эссеистика. В жанре эссе Ф.Искандер «снова и снова напоминает нам о вечном»: о жизни, искусстве, культуре, литературе. Писатель дает своим эссе звучащие названия – «Размышления писателя», «Поэты и цари», «Государство и совесть», «Попытка понять человека». Некоторые эссе содержат в своих названиях онимы известных личностей – «Моцарт и Сальери», «Слово о Пушкине», «Пастернак и этика ясности в искусстве». Вынесенные в заглавие, онимы тем самым заявляются уже как ключевые слова, вокруг которых осуществляется концентрация смыслов.

Эссеистика – благодатный жанр для создания и изучения словотворчества «абхазскоперсидско-московского» писателя Фазиля Искандера. Авторские новообразования (далее – АН), функционирующие в эссеистике писателя, представляют разнообразный фактический материал для анализа. Однако богатство материала не позволяет описать его в рамках одной статьи.

В одном из своих эссе, в частности в «Случайных записках», Ф.Искандер записывает услышанные в разговорах с людьми или сам сознательно «искажает слова» в устойчивых оборотах, используя разные приемы замены слов(1) и способы деривации(2) для создания комического эффекта.

1.В тесноте, но не вопите! [1: 522]– налицо семантическая и формальная близость искандеровского афоризма известному фразеологизму «В тесноте, да не в обиде».

«Паршивочная мастерская» [1: 531] является шуточным перефразированием названия «пошивочная мастерская», явно намекающим на частую недоброкачественность работы в подобных заведениях.

Сюда же можно отнести следующее искандеровское новообразование: «Одни говорят: «Меланхолия». Другие: «Вонь безволия!» [1: 526]. В данном случае представлена «некоторая языковая неправильность (или необычность) и что очень важно, неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая. При этом читатель должен понимать, что это нарочно так сказано» [6: 23]. Такое ассоциативное обыгрывание слов, как нам кажется, служит экспрессивной цели.

В эссе «Из записных книжек» выделяем пару: Арфистка – аферистка [1: 566], демонстрирующую нам, очевидно, звуковые аналогии и интерпретации, а также элемент игрового словесного приема как палиндром (греч. возвращающийся) – морфемы арфафер.

Комический эффект при этом достигается за счет омофонии имени собственного и какого-либо другого слова. Такой прием весьма ярко прослеживается в обыгрывании названия сигаретной продукции «Честерфильд»:

«Министр с некоторой полемичностью прихлопнул его:

- Зато я курю «Чистый фильтр», - сказал он, и заместитель, подавленный, смолк.

Конечно, он знал, что министр курит «Чистый фильтр», но, видимо, не придавал этому должного значения. Когда министр несколько раз повторил про «Чистый фильтр», наша приятельница догадалась, что он имеет в виду сигареты «Честерфильд»...» [1: 528].

2. Безумпция невиновности [1:573] Ср.: (пре)зумпция невиновности.В данном случае налицо субституция – «замена морфем, сегментов слов, компонентов сложного слова. Субституция характерна для контрастных образований по конкретному образцу под влиянием непосредственной аналогии с равномотивированным словом» [2: 132].

Одна не очень грамотная женщина забавно сказала: Георгий Бедоносец [1: 568]– часть антропонима Бедоносец образован неморфемным усечением начального слога ↔ Георгий (По)бедоносец (см. об этом [3]).

Писатель записывает и отдельные с слова, без контекста. Их словообразовательная стуруктура настолько прозрачно, что не вызывает разночтений.. Таковы

Банкформирование [1: 525], производящей базой которого служит слово «бандформирование», которое семантизирует новообразование и говорит о криминальной стороне банковской сферы.

Лицевер [1: 520], производящей базой которого служит конкретное слово-лицемер, в котором произошла замена одного звука другим.

Для образования АН в эссе Ф.Искандер также использует префиксацию:

1. с компонентом полу- для обозначения неполноты признака: «Один культурный экономист сказал мне: экономика – полунаука-полуискусство» [1: 463]. «Репутация малопонятного поэта сразу же установилась за Пастернаком и остается до сих пор, хотя совершенно прозрачные стихи позднего периода его творчества, безусловно, подтверждают его давнее полуобещание-полуугрозу» [1: 446]. «Она (революция – Г.Г.) требует и полусочувствия ей со стороны значительной части народа» [1: 395]. «Давно замечено, что полная неграмотность нравственно выше полуграмотности» [1: 365]. «Маленький ребенок в состоянии полуразумности, как маленький дикарь, тянет в рот все, что попадает ему под руку» [1: 363];
2. с компонентом псевдо-: «Но зачем в сатирическом романе о левых экстремистах, выражаясь современным языком, этот псевдопоэт?» [1: 429]. «Псевдопоэтическая размашистость наших правителей всегда оборачивалась уходом от новой жизни, дезертирством в будущее» [1: 406]. «Псевдограндиозность великого завоевателя дискредитировала всякую грандиозную задачу» [1: 428]. «Маяковский и Горький, смолоду отличавшиеся величайшей силой сострадания, потом примкнули к марксизму, псевдопролетарскому ницшеанству» [1: 570]. Такие образования сообщают «семантику неистинности, мнимости, фиктивности со значением отрицательной экспрессии» [6: 92];
3. с элементом взаимо-: «Взаимозацикленность писателя и власти удивительна» [1: 371]. «По-абхазски война обозначается с первобытной откровенностью. Война поабхазски – «взаимоубийство» [1: 494].

Наконец, следует отметить частое обращение Ф.Искандера к двум антропонимам, богатым коннотациями.- это Моцарт и Сальери В.М.Калинкин в работе «Поэтика онима» считает, что «особым свойством поэтики онима является аллюзивность общеизвестных имен, их способность нести с собой некий спектр представлений о денотате» [5: 123]. Такую точку зрения можно с уверенностью применить и к эссе Ф.Искандера

В эссе «Моцарт и Сальери» Ф.Искандер использует прием оксюморона, когда осуществляется «тесное соседство в синтагме двух слов с противоположными значениями. Чаще всего это сочетание прилагательного и существительного» [5: 366]. Напр., «Искусство – чудо возвращения человека к его истинной человеческой сущности. И если ты действительно Моцарт, осуществляй это чудо, сделай из большого Сальери хотя бы маленького Моцарта!» [1: 418]. Тем самым Ф.Искандер прилагательными -антонимами как бы уравновешивает подлинную сущность композиторов.

Особое место в эссе занимает антономазия – «троп, состоящий в метафорическом применении собственного имени для обозначения лица, наделенного свойствами первоначального (широко известного в литературе, истории и т.п.) носителя этого имени (Морфей вместо сон, Отелло вместо ревнивец), что в определенном смысле сближает его с аллегорией» [5: 364]. Ф.Искандер, используя этот прием, философски говорит о связи Гамлета с Моцартом общей идеей зависти: «Интересно с этой точки зрения перечитать «Гамлета», - пишет Ф.Искандер. – Не потому ли он не может отомстить на протяжении всей пьесы, что он здесь тоже Моцарт, Моцарт мысли, анализа» [1: 423].

Например, в искандеровской фразе «Как должен относиться к своему делу Сальери? В полном согласии со своим мировоззрением здесь должен царить культ мастерства. Сальери всего мира этот культ проповедуют до сих пор» [1: 410] «функцией множественного числа передано не только оценочное и обобщающехарактеризующее значения», но и представление о Сальери как о символе. Или: «Миллионы Робинзонов основали Америку» [1: 518]. Употребление данных онимов во множественном числе вовсе не обозначает множества лиц, сходных в том или ином отношении, а представляет определенное свойство или качество. «Чаще других в форме множественного числа используются широко известные имена исторических лиц, ставших символами определенных качеств» [4: 343]. Например, «Но я читал этот роман, когда малые и большие Пугачевы правили страной» [1: 457].

В размышлениях писателя присутствуют абстрактные АН- существительные на --изм и -анство, мотивированные от этих имен: «Через сто лет победа сальеризма обернется пусть временной, но кровавой победой фашизма» [1: 422]. Имя Сальери во многом стало нарицательным для обозначения зависти бездарного человека к человеку талантливому: «Сальерианство возможно на достаточно высоких уровнях таланта, лишь бы при этом знаменатель, то есть корысть, был соответственно большим» [1: 414]. «Быть рядом с Моцартом, более признанным музыкантом, - это получать дополнительное благо от музыки, облагородить свой облик духом моцартианства» [1: 414]. Подчеркнем, что «термины апеллятивизация (иногда: апеллятивация) и онимизация относятся к динамическому плану словопроизводства и призваны означать переход (превращение) имени собственного в нарицательное и имени нарицательного в собственное» [4: 24].

Нельзя обойти стороной тему дома и бездомья, которую Ф.Искандер подробно анализирует в своих эссе. Концептосфера «дом» также является источником для создания АН. В эссе «Воспоминание о романе» автор проводит параллели между писателями и их творческим наследием периода классической и советской литературы. В частности, выделяя тему отчего дома в мотивах Горького, Маяковского, Шолохова, Ф.Искандер образует различные комбинации АН с компонентом «дом». Например, писатель обозначает в творчестве любимого Маяковского новую тему – «дом-будущее»: «Домбудущее, борьба за этот дом, ностальгия по этому дому – вот главная тема советской литературы, утвержденная творчеством Маяковского» [1: 439]. «Идея дома и поэтика литературы дома с огромной силой выплеснулись в «Тихом Доне». Тихий Дон – тихий дом» [1: 438], –пишет Ф.Искандер.

Размышления «чегемского мудреца» привлекают своей неординарностью, глубиной авторского видения. Анализируя творчество Л.Н.Толстого, роман «Анна Каренина» Ф.Искандер определяет как «роман-дом, где хочется жить…» [1: 426] – мысль семейная. «Дом-Пушкин и почти сразу же бездомье-Лермонтов» [1: 433] – так разделяет эту пару писатель. Отметим, что с именем А.С.Пушкина Ф.Искандер связывает несколько своих новообразований. Напр., «Бедность умственной жизни – Пушкин-гейзер, брызжущий оригинальными мыслями» [1: 460]. Или: «Пушкин-Сильвио, как бы живущий строками: И мщенья бурная мечта Ожесточенного страданья...И Сильвио-Пушкин, дважды имея право на выстрел, не решается разрушить дом. Уходит» [1: 435-436].

Ф.Искандер – «уже давно прижизненный классик» [8: 35]. Его эссеистика представляет, на наш взгляд, богатый и разнообразный фактический материал для исследования идиостиля писателя. Ф.Искандер широко применяет для усиления выразительности речи, создания иронического эффекта различные приемы языковой игры, среди которых особое место занимают его новообразования, демонстрирующие словотворческие возможности русского языка и потенциальные возможности Ф.Искандера как языковой личности.

Примечания:

1. Искандер Ф.А. Паром. М., 2005. 668 с.
2. Намитокова Р.Ю. Авторские неологизмы: словообразовательный аспект. Ростов н/Д, 1986. 156 с.
3. Намитокова Р.Ю., Гурцкая Г.Б. Авторские онимы и их роль в текстах Ф. Искандера // Филологический вестник. Майкоп, 2006. № 8. С.114-117.
4. Толстая С.М. К понятиям апеллятивизации и онимизации // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы междунар. науч. конф. Екатеринбург, 2005. С. 24-27.
5. Калинкин В.М. Поэтика онима. Донецк, 1999. 408 с.
6. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 2002. 544c.
7. Попова Т.В., Рацибурская Л.В., Гугунава Д.В. Неология и неография современного русского языка. М., 2005. 166 с.
8. Чупринина Ю. Для неулыбчивой отчизны // Итоги. 2004. №46.
9. Бек Т. Трижды двадцатипятилетний: 75-летие Фазиля Искандера // Литературная газета. 2004. № 10.