Майкл Муркок – пророк «новой волны»
Г. В. Липин
«Мы развились не из мира научной фантастики, а параллельно ему. Мы были тем поколением писателей, которые увидели в научной фантастике альтернативу большой литературе и отнеслись к фантастике очень серьезно. Причиной же нашего гнева, наших нападок была вера, что можно ждать большего от научной фантастики. Самое главное, что нас объединяло, - это отчужденность как от научной фантастики, так и ... от большой литературы... Я чувствовал, что научная фантастика покинула гетто — и та литература, которую мы публиковали, была в сущности «большой литературой» для того поколения, которое покупало «Новые миры...» М. Муркок (Из интервью Яну Ковеллу. Лондон, 1989)
Творчество Майкла Муркока (род. 1939) остается малоизученным не только у нас, но и на родине писателя. При многогранности таланта, невероятной творческой плодовитости (более сотни произведений), популярности в Великобритании и за ее пределами — почти полное молчание академического литературоведения. Единственное исключение — книга о «новой волне» в научной фантастике К. Гринленда, где Муркоку уделено несколько страниц. В отечественном же литературоведении нет даже краткой биографии писателя.
Намеренно резкий тон отзывов (Дж. Болланд, П. Акройд, Ник Тоттон и др.), появляющихся среди редких похвал, высказанных Муркоку другими критиками (Брайн Эпплйард, Алестер Фаулер, Грегори Сэндоу), подчеркивает природу неожиданности и необычности его художественных поисков, не вписывающихся в сознание конвенциональной литературной критики.
Майкл Муркок начал профессионально писать для журнала «Приключения Тарзана», когда ему не было еще и 18 лет, и очень скоро стал символом контркультуры 60-х: как гитарист и рок-певец (группа «Hawkwind») он объездил всю Европу. Опыт музыканта, создателя и потребителя новой культуры, преломился в автобиографической повести «Мертвые певцы» (1974), где сам писатель — герой произведения по имени Mo (сокращение фамилии Moorcock) и руководитель той же рок-группы Hawkwind. B повести нет традиционного повествования, текст состоит из разговоров, обрывочных фраз-воспоминаний.
В 60-70-х Муркок становится кумиром английской молодежи и символом английского авангарда. В 1964 году он начал издавать свой журнал «Новые миры», вокруг которого собрал радикально настроенных реформаторов научной фантастики: Б. Олдисса, Дж. Балларда, Д. Лессинг, С. Дилани, X. Эллисона, Н. Спинрада и многих других. В 1975 году он выступил и как сценарист (в соавторстве с Джеймсом Косорном) фильма «Земля, позабытая временем». Этот бурный разнонаправленный талант, нечеловеческая трудоспособность и бесконечные поиски новых, неизученных пространств, бунтарская страсть художника-новатора и пытливого исследователя делает почти невозможной попытку стройной и однозначной периодизации его творчества, которое успешно продолжается и поныне. Однако, осознавая сложности подобной периодизации, попытаемся выделить некоторые вехи его пути, обратив особое внимание на «золотой» период 60-70-х — время зрелости и яркого мастерства.
Ранний этап, 50-е — начало профессиональной деятельности писателя. В этот период были написаны первые рассказы для журнала «Приключения Тарзана» и некоторые новеллы. Тогда он еще считал, что если книга пишется месяц, то за нее не стоит и браться. Период характеризуется, с одной стороны, использованием жанровых схем традиционной фантастики («Золотая баржа», 1958), а с другой — растущим осознанием безграничных возможностей искусства фантазирования и игры.
Следующий этап, 60-е — принято называть «золотым веком» его творчества. Среди написанного в этот период выделяется роман «Ледовая шхуна» (1966), в котором создана модель мира ледникового периода, наступившего после ядерной войны.
В эти годы Муркок не только становится во главе журнала «Новые миры», но и создает свои главные произведения. Среди них рассказ «Се человек!» (1966), удостоенный премии ««Небьюла» и послуживший позднее основой для одноименного романа (1969).
Этот роман, ставший классикой «новой волны», принес писателю не только официальное признание, имя фантаста-новатора, но и скандальную репутацию разрушителя мифов и ценностей западной цивилизации. Критики увидели в романе «сатиру на Христа» и обвинили писателя в кощунстве.
Внешняя тема романа — путешествие во времени — традиционна. Муркок создает вариант путешествия в прошлое, в 28-й год н.э. Герой романа Карл Глогауэр отправляется на поиски Иисуса и, не обнаружив его, сам становится Христом; принимая на себя его судьбу. Кульминационный момент романа — встреча героя с Иисусом, но не историческим Иисусом, а тем, кого он нашел. В романе это психически недоразвитый подросток. Главная особенность этого эпизода — в отсутствии окончательных идентификаций и двойном кодировании всей ситуации. В Назарете появился «сумасшедший», спрашивающий всех об Иисусе, Марии, Иосифе. Знаменательно, что другого имени у героя в этих эпизодах нет. Прохожий говорит ему, что в городе много Иосифов и Марий. Да и Иисус — распространенное имя. И к «линии Давида» принадлежат многие. Самое страшное «кощунство» Муркока — изображение сына Иосифа и Марии по имени Иисус, дебила, — гипнотизирует читателя, отводя его от вопроса: тот ли это Иисус? Нигде определенно не сказано, что тот. Недаром Муркоку понадобился целый город плотников со множеством Иисусов и Марий. Унылый неудачник, похотливая грязная баба и пускающий слюни имбецил не изображаются автором как реальное «святое семейство». Выбор их на эту роль всецело принадлежит Карлу, который не на этот ли случай и назван в романе «безумцем»? Конечно, в христианской культуре и особенно в западной демократии автора такой выдумки никогда не ждала бы судьба Салмана Рушди с его «Сатанинскими стихами». Тем более, что Муркок подстраховался, показав не столько отсутствие Иисуса, сколько невстречу героя с ним. Именно с этого момента сюжет «сдвигается», обманывая первые простые ожидания читателя. Он не о том, как исторического Иисуса Христа не оказалось и его роль сыграл человек XX века, а о том, как человек XX века, казалось бы, скептик («агностик», сказано о Карле в романе), почему-то, в силу определенного внутреннего императива, берется играть эту роль и играет ее до кровавого конца. Почему? Вот семантический центр романа, собственно, и написанного в ответ на этот вопрос. Миф — не ложь, вера — не то же, что религия, — вот части этого ответа; миф и вера как нечто глубинно-человеческое обнаруживаются в «неверующем» агностике, скептике, слабом, боящемся насмешек, и приводят его к решению стать Иисусом.
Автор дает Карлу фантастическую возможность разыграть в жизни параллельную историю Христа, взяв на себя не спасение человечества и искупление его грехов, а доказательство, что Христос был, что его подвиг реален — доказательство, особенно значительное для будущего. И то, что он делает, — попытка ответить на всеобщий вопрос, умер ли Бог.
Муркок открывает в формуле постмодернизма параметры «двойного кода», при котором версия-фантазия герои не тождественна позиции автора.
В творческом отношении это был очень неровный период. Муркок выступает в двух лицах: писателя-поденщика и серьезного художника. Главная цель писателя — во что бы то ни стало сохранить журнал, сердце «новой волны». Муркок начинает разрабатывать с разных точек зрения — психологической, философской, социально-политической — свою главную фантастическую идею «мультивселенной («multtverse»), которая станет центральной в его творчестве. В интервью 1990 года он заметил, что «мультивселенная» — это модель его сознания.
В первом цикле об Элрике, объединяющем несколько романов, замысел которых родился тогда же («Похититель душ», 1963; «Несущий бурю», 1965; «Поющая цитадель», 1970; Спящая волшебница», 1971; «Элрик из Мельнибоне», 1972; «Глаза нефритового человека», 1973; «Моряк и море судьбы», 1976; «Месть Розы»,1991), многоверсионность бытия героя — вечного защитника («Champion Eternal») — художественный принцип организации многослойного текста и всей поэтики фантастического. Герой Муркока, в отличие от сильных и мужественных героев традиционных героических фэнтези, — хрупкий альбинос Элрик. Он — представитель всего человечества, и его вечная жизнь-схватка — образ человеческого существования как верной борьбы. Для писателя важно показать, что одного героического действий недостаточно, чтобы победить зло. Необходимо другое важное свойство человека-борца — понимание своей ответственности за судьбу человечества.
Следующий этап творчества Муркока, 70-е — можно считать периодом творческий зрелости и серьезных теоретических раздумий. Позиции художника обозначены отчетливо. Переходный роман этого периода «Завтрак в руинах: Романа негуманности» (1972) связан с предшествующим этапом не только образом героя — Карлом Глогауэром, как бы воскресшим после распятия в романе «Се человек!», но и идеей многомирия, где главное действующее лицо — альтернатива Вечного Защитника.
Весь роман пронизан идеей морального выбора. «Что вы бы сделали?» — вопрос, звучащий в конце каждой миниатюры, завершает его главы и связан, как правило, с драматическим моментом истории (Коммуна, кубинская революция, погромы в Киеве и т.д.). Он прямо адресован читателю, точнее, является для него своеобразным тестом на человечность.
В этот период создается известный цикл Хроник Корума («Рыцарь мечей», 1971; «Королева мечей», 1971; «Король мечей», 1972; «Бык и копье», 1973; «Дуб и Овен», 1973; «Меч и скакун», 1974). Муркок живописует героический поход, яркую, объемную, с бесконечным разнообразием сцен и характеров историю испытания, борьбы со злом, придумывает героику, насыщенную драматизмом, и реальность с ее абсурдом жестокости и войны. Романы этого цикла отличаются от традиционного жанра «меча и волшебства» тем, что в них отсутствует облегченная трактовка отношений добра и зла. Само их соотношение усложняется. Мир, из которого ушло добро, стал миром «середины зимы». Обозначение «Champion Eternal» указывает здесь на вечную борьбу героя с Хаосом и злом, охватившим мир.
Совершенно в другом ключе написаны Хроники Корнелиуса. Самые известные романы этого цикла: «Последняя программа» (1968), «Средство от рака. Основная фантастическая тема цикла — многообразные варианты перевоплощений героя и разные модусы его бытия с элементами явной пародии как на мотив «превращений» героя в жанре «меча и волшебства», так и на технику нелинейного разорванного повествования постмодернистского романа. Муркок иронична именует своего героя «ветераном тысяч психических войн».
В этот же период Муркок создает необычный своей серьезностью раздумий о судьбе человечества цикл о Джереке Карнелиане «Танцоры на краю времени», включивший романы «Чуждое тепло» (1972), «Полые земли», «Конец всех песен» (1976), «Легенда Конца Времени» (1977), «Мессия Конца Времени» (1978). Роман «Полые Земли» выделяется многомерной фантазийностью и эстетической заостренностью на проблемах искусства. Эпиграфом к нему предпосланы стихи английского поэта-символиста, спутника О. Уайльда — Эрнста Даусена (1867-1900) «Последний мир» (1899). Названия романов цикла — строчки из этого стихотворения. Даусеновский образ конца мира и уставших от жизни, тщеславия и грехов сердец трансформирован в причудливый образ Конца Времени, где обитатели — изысканные вельможи с безграничными возможностями действенной фантазии. Этот сюжет очерчивает контуры романа фантазии-экстраваганцы.
Муркок не только поглощен возрождением жанра героической фэнтези, но и продолжает жанровые поиски в научной фантастике. Он создает новаторский научно-фантастический роман «Земля Левиафан: Новый научный ромэне» (1974). Реальность и игра воображения героя здесь открыты друг другу и образуют кошмар действительности, более походящий на сон.
Творчество Муркока в 80-е — 90-е годы, хотя и не имеет прямого отношения к «новой волне», прекратившей существование в 70-е, отмечено произведениями, не уступающими по накалу эксперимента 60-х — 70-х годов. В этот период помимо продолжающихся циклов фэнтези (цикл Элрика дополняется новым романом «Месть Розы», 1991), создаются новые («Мать-Лондон», 1982; «Бордель на Розенштрассе», 1982). Муркок публикует также политический памфлет «Бегство от свободы: Эрозия демократии в Британии сегодня» (1983) и автобиографический цикл «Письма из Голливуда» (1986). Один из последних циклов фэнтези «Полковник Пят» свидетельствует об изменении творческого облика писателя-фантаста, все больше приближающегося к постмодернизму.
Особый интерес представляет «Завтрак с Антихристом» (1993) — произведение, еще не получившее серьезной оценки критики. Фантазия и неординарность происходящего с героем высвечивают мысль о пагубности устоявшегося здравого смысла.
Творчество Муркока свидетельствует, что писатель-«революционер» (так называет себя сам фантаст) действительно выполнил задуманное. Он сделал все, чтобы вернуть художественное качество фантастике, сделать ее «большой литературой». Это выразилось в самом качестве его романов, насыщенных психологическими нюансами, в разработке особых форм фантазии — гротеска, пародии, юмора, в радикальном пересмотре традиционных фантастических жанров, в переносе фантастики из космоса в сферу психологии и философии. Многообразное наследие Муркока-фантаста обнаруживает постоянные диалогические связи с большой литературой, с фантастикой разных эпох и ждет внимательного читателя.
Л-ра: Литературное обозрение. – 1998. – № 4. – С. 35-37.
Произведения
Критика
