Майкл Муркок. Повелители мечей
(Отрывок)
ВСТУПЛЕНИЕ
В то время были океаны света, и города в небе, и дикие бронзовые птицы.
Красные животные, выше замков, грозно рычали. В черных реках плавали изумрудные рыбы. То было время богов, сошедших на землю, великанов, блуждающих по воде; время гнусной нечисти и бездумных духов, которых можно было вызвать с помощью заклинаний и которые уходили только тогда, когда им приносилась страшная кровавая жертва; время магии, волшебства, меняющейся природы, безумных парадоксов; снов, которые сбывались, кошмаров, превращающихся в реальность.
Богатое на события время, мрачное время. Время Повелителей Мечей. Время, когда угасала цивилизация двух древних врагов, вадагов и надрагов. Время, когда появился Человек, раб страха, не ведая, что боится он самого себя. И это было так же смешно, как и многое другое, связанное с Человеком (который в те дни называл свою расу «Мабдены»).
Мабдены жили недолго и быстро размножались. В течение двух-трех веков они заселили западный континент, на котором появились, но из суеверия не посылали своих кораблей к вадагам и надрагам еще несколько столетий. Увидев, что на них не обращают внимания, мабдены осмелели, чувствуя ревность к древним расам, гневаясь на них великим гневом.
Вадаги и надраги ни о чем не подозревали. Миллион с лишним лет жили они на планете, на которой, как им казалось, наконец-то воцарился мир. Они знали о существовании мабденов, но считали их новым видом животных. Продолжая по традиции ненавидеть друг друга, они занимались изучением абстракций, создавали дивные произведения искусства, долгие часы проводили в размышлениях. Разумные, мудрые, обретшие внутренний покой, древние расы не могли поверить, что в мире грядут перемены. И поэтому, как всегда бывает, не замечали их зловещих признаков.
Стариннейшие враги не делились друг с другом знаниями, хотя последняя битва между ними отгремела много веков назад.
Вадаги жили отдельными семьями в замках, разбросанных по всему континенту, который они называли Бро-ан-Вадаг. Семьи эти редко общались между собой, потому что вадаги давно потеряли всякий интерес к путешествиям. Надраги жили в городах на островах в океане к северо-западу от Бро-ан-Вадага. Очи тоже не любили общения и редко встречались даже со своими близкими.
Появившиеся Люди плодились и размножались, расселяясь по всей Земле.
Подобно чуме истребляли они представителей древних рас, попадавшихся на их пути. Человек нес с собой не только смерть, но и страх. Намеренно превращал он старый мир в руины, засыпая ими обломки костей. Сам того не понимая, он натворил столько бед, что ужаснулись Великие Древние Боги.
Великие Древние Боги тоже познали страх.
А Человек, раб страха, нахальный в своем невежестве, продолжал, спотыкаясь на каждом шагу, творить прогресс. Ему было невдомек, какие страшные перемены вызвал он в мире, удовлетворяя свои никчемные потребности. Кроме того, Человек обладал всего несколькими чувствами и не знал о множественности Вселенной, в то время как вадаги и надраги могли путешествовать по иным мирам, сосуществующим с Землей, которые они называли Пятью Измерениями.
Казалось несправедливым, что мудрецы должны погибнуть от руки невежественных мабденов, которые мало чем отличались от животных. Они напоминали вампиров, пирующих над парализованным телом поэта, который смотрит на них изумленным взглядом, теряя жизнь, которую кровососы не способны понять.
— Если б они ценили то, что украли, если б они познали то, что уничтожили, — сказал один старый вадаг в рассказе «Последний Осенний Цветок», — я был бы утешен.
Несправедливость была налицо.
Создав Человека, Вселенная предала древние расы.
Впрочем, это была извечная и неизбежная несправедливость. Живое существо может воспринимать и любить Вселенную, но Вселенная не может воспринимать и любить живое существо. Она не делает различий между разнообразными формами жизни. Все равны. Вселенная, вооруженная материей и властью созидания, созидает. Она не способна управлять теми, кого созидает, и те, кого она созидает, не способны управлять Вселенной (хотя многие обманывают себя, думая иначе). Тот, кто проклинает Вселенную, кричит в ее глухие уши. Тот, кто борется против нее, пытается сокрушить несокрушимое. Тот, кто трясет кулаками, грозит слепым звездам.
Но это не означает, что во Вселенной не осталось созданий, которые борются за справедливость и пытаются превозмочь невозможное.
Такие создания будут всегда, и среди них найдется немало мудрецов, которые не захотят поверить в безразличие Вселенной Принц Корум Джайлин Ирси принадлежал к их числу. Он был одним из последних, а может, последним вадагом, и называли его «Принцем в Алой Мантии».
В этой хронике повествуется о нем.
КНИГА ПЕРВАЯ
В КОТОРОЙ КОРУМУ ПРЕПОДАЮТ ХОРОШИЙ УРОК И ОТСЕКАЮТ КОНЕЧНОСТЬ
Глава 1
В ЗАМКЕ ЭРОРН
Много-много веков жила в Замке Эрорн семья вадагского принца Клонски.
Неспокойное море омывало северные стены замка, высокий лес подступал к нему вплотную с юга.
Замок Эрорн был таким древним, что казался огромной скалой, нависшей над морем. Обветшали когда-то красивые башни, соль и ветер источили камни. А в самом замке движущиеся стены меняли формы, в зависимости от погоды, и цвет, в зависимости от ветра. Хрустальные фонтаны в комнатах играли сложные фуги, сочиненные и ныне живущими, и покойными членами семьи. Множество галерей украшали картины на бархате, мраморе и стекле. Библиотеки ломились от рукописей, написанных и вадагами, и надрагами. А еще в замке Эрорн были скульптурные мастерские, птичники и зверинцы, обсерватории, лаборатории, ясли, цветущие сады, комнаты для медитаций, операционные, гимназия, коллекции оружия, кухни, планетарий, музеи, залы для вызывания духов, а также помещения, не предназначенные для особых целей, и апартаменты тех, кто жил в замке.
А жили в замке не пятьсот, как когда-то, а всего двенадцать вадагов: старый-престарый принц Клонски; его жена, Калаталарна, которая выглядела намного моложе мужа; его дочки-близняшки Илястру и Фолинра; его брат, принц Ранан; его племянница Сертреда и его сын Корум. Оставшиеся пятеро были слугами и дальними родственниками принца. Вадаги мало чем отличались один от другого. У них были узкие длинные черепа; прижатые к голове плоские уши без мочек; пышные волосы, которые поднимались на ветру, как облака, над их головами; большие миндалевидные глаза с желтыми зрачками и пурпурными белками; большие рты с пухлыми губами и кожа золотисто-розового оттенка. Вадаги были высокими, худощавыми, хорошо сложенными и двигались с ленивой фацией, по сравнению с которой походка человека выглядела, как ковылянье обезьяны.
Занимаясь интеллектуальными играми, предаваясь философским размышлениям, члены семьи принца Клонски не встречались с другими вадагами вот уже двести с лишним лет, не имели контакта с надрагами более трех веков. И только одного мабдена довелось им увидеть: экземпляр, который доставил в замок Эрорн принц Опаш, натуралист и двоюродный брат принца Клонски. Мабден женского пола — был помещен в зверинец, где, несмотря на прекрасный уход, прожил немногим более пятидесяти лет, а потом тихо скончался. К сожалению, замены ему подыскать не удалось. С тех пор, вне всяких сомнений, мабдены расплодились. Поговаривали, что они появились на Бро-ан-Вадаге и даже захватили несколько вадагских замков, разрушив их до основания. Принц Клонски не был склонен верить подобным слухам.
К тому же размышления на эту тему не представляли интереса ни для него, ни для членов его семьи.
Молочно-белая кожа с синими прожилками вен принца Клонски была тонкой, как папирусная бумага. Он жил уже более тысяча лет, но слабеть от старости начал совсем недавно. Когда принц ослабеет окончательно и в глазах у него начнет туманиться, он окончит свою жизнь так же, как и другие вадаги: войдет в Зал Ароматов, возляжет на шелковые подушки и будет вдыхать благоуханные запахи трав, пока не умрет. С возрастом волосы принца Клонски стали пепельно-золотыми, а глаза — темно-оранжевыми. Одежды висели на его иссохшем теле, но он сохранял свою гордую осанку и ходил выпрямившись, несмотря на тяжелую платиновую цепь с рубинами, которая висела у него на шее.
Как-то раз принц Клонски отправился на поиски сына, который в это время творил музыку с помощью полых трубок, вибрирующих проволочек и стукающих камешков. Шум шагов старца, постук его посоха, хриплое дыхание заглушили простую незатейливую мелодию.
Принц Корум переключил свою внимание с музыки на отца и бросил на него вопросительный взгляд.
— Папа?
— Корум. Извини за вторжение.
— Что ты, папа. К тому же я не удовлетворен своей работой. — Корум встал с шелковых подушек и завернулся в алую мантию.
— Видишь ли Корум, — сказал принц Клонски, — мне пришло в голову посетить в недалеком будущем Зал Ароматов. И, приняв это решение, я решил сначала не отказать себе в удовольствии выполнить свой собственный маленький каприз.
Однако мне понадобится твоя помощь.
Принц Корум любил отца и поэтому с должным уважением отнесся к его желанию умереть. Со всей серьезностью, на какую был способен, он произнес:
— Я в твоем распоряжении, папа. Что ты хочешь?
— Любопытно узнать мне судьбу моих соотечественников. Принца Опаша, что из замка Сари на востоке; принцессы Лорин, что живет в замке Крача на юге; принца Фагвина, чья обитель в замке Гал на севере.
Принц Корум нахмурился.
— Хорошо, папа. Если ты…
— Я знаю, сынок, о чем ты подумал. Ты считаешь, я могу получить нужные мне сведения, используя оккультные силы. Увы, это не так. По непонятной причине связаться с другими мирами очень трудно даже в астрале. А переместиться на них практически невозможно. Быть может, я слишком стар…
— Нет, папа, — сказал принц Корум. — Я тоже пробовал наладить связь, и у меня ничего не вышло. Когда-то простого желания было достаточно, чтобы отправиться в путешествие на одно из Пяти Измерений. Куда труднее устанавливался контакт с другими Десятью, и, как ты знаешь, немногие могли находиться на них в физическом теле. Сейчас же я редко вижу четыре измерения, которые, вместе с нашим, составляют спектр планеты в ее астральном цикле. Сам не понимаю, в чем тут дело.
— И я не понимаю, — согласился принц Клонски. — Но мне кажется, это дурное предзнаменование, говорящее о грядущих переменах на нашей Земле. Я посылаю тебя к нашим родственникам, чтобы ты выяснил, не удалось ли им разобраться в причинах, приковавших наши чувства к одному-единственному миру.
Это неестественно. Это нас калечит. Неужели мы превратимся в зверей, которые даже не подозревают о существовании других измерений? Неужели мы вырождаемся?
Неужели дети наши постепенно превратятся в водных млекопитающих, от которых мы произошли? Должен признаться тебе, сынок, что я немного боюсь.
Принц Корум не стал спорить с отцом.
— Когда-то я читал про бландангнов, — задумчиво сказал он, — которые жили на Третьем измерении. Мудрецы, все до единого. Но что-то воздействовало на их гены, и в течение каких-то пяти поколений они превратились в летающих рептилий.
Бландангны помнили о своем былом могуществе, и мысль эта сводила их с ума, так что в конце концов они сами себя уничтожили. Любопытно, почему некоторые цивилизации угасают так внезапно?
— Одни Повелители Мечей знают, — пробормотал принц Клонски.
Корум улыбнулся.
— А Повелителей Мечей не существует. Я понял, чего ты хочешь, папа. Мне следует навестить родственников и передать им наши наилучшие пожелания. Я должен узнать, не испытывают ли они того помутнения чувств, которое испытываем мы в замке Эрорн, и заодно расспросить, как идут дела.
Клонски кивнул.
— Если наше восприятие станет таким же, как у мабденов, продолжение рода теряет всякий смысл. И кстати, поинтересуйся, как поживают надраги. Быть может, их тоже поразила эта болезнь.
— Наши расы появились на свет практически одновременно, пробормотал Корум. — Я не удивлюсь, если ты окажешься прав. А что говорил тебе кузен Шулаг, который навестил нас пару столетий назад?
— О, Шулаг принес странные вести. Он рассказал мне о том, что мабдены подошли на своих кораблях к островам с запада, перебили почти всех надрагов, а оставшихся в живых сделали своими рабами. Но мне трудно поверить, что полузвери мабдены, как бы многочисленны они ни были, сумели одолеть хитроумных надрагов.
Принц Корум задумчиво поджал губы.
— Возможно, надрагов погубила самоуверенность. Клонски повернулся к двери, поставив посох на изумительной красоты ковер, застилающий каменный пол. Изящная рука принца опиралась на посох тяжелее обычного.
— Самоуверенность и страх перед роковым концом — разные чувства, — сказал он, — хотя, в конечном итоге, и то и другое ведет к гибели. Но зачем гадать?
Вернувшись из путешествия, ты, быть может, разумно ответишь на все эти вопросы.
Когда ты поедешь?
— Мне хотелось закончить свою симфонию, — сказал принц Корум. — Это займет день-другой. Утром третьего дня я отправлюсь в путь.
Старец удовлетворенно кивнул.
— Спасибо тебе, сынок.
Принц Клонски ушел, и Корум вновь стал творить музыку, ко вскоре понял, что ему никак не удается сосредоточиться. Он все время думал о предстоящем путешествии, и неожиданно непонятное чувство радостного возбуждения охватило его. Впервые за всю жизнь ему предстояло надолго докинуть замок Эрорн.
Он заставил себя успокоиться: не в обычаях вадагов было давать волю своим чувствам.
— Как это будет познавательно, — прошептал он сам себе. исследовать континент, на котором мы живем. Жаль, что меня никогда не интересовала география. Я ничего не знаю даже о Бро-ан-Вадаге, не говоря об остальном мире.
Может, мне стоит изучить карты и описания путешествий? Да, завтра же пойду в библиотеку. Или послезавтра.
Принц Корум и не подумал торопиться Жизнь вадагов была долгой, и они привыкли жить в свое удовольствие, подолгу размышляя, прежде чем предпринять какие-либо действия, проводя недели и месяцы в медитации, если им необходимо было изучить сложную проблему или заняться важной научной работой.
Принц Корум решил отложить в сторону симфонию, над которой работал три или четыре года. Вернувшись, он закончит ее… или не закончит. В конце-концов, какое это имело значение?
Глава 2
ПРИНЦ КОРУМ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
Копыта лошади окутывал утренний белый туман, когда Корум выехал из замка Эрорн, чтобы выполнить поручение отца.
Бледный свет смягчал очертания замка, более чем когда-либо похожего на продолжение скалы, на которой он стоял; деревья, растущие вдоль дороги, уходящей в долину, таяли в тумане. Безмолвный пейзаж в мягких золотых, зеленых, серых тонах освещался розовыми лучами восходящего солнца. Из-за скалы доносился шум прибоя.
Березы и ели источали сладкий аромат. Запел дрозд, в ответ ему каркнула ворона, и обе птицы уколкли, словно испугавшись друг друга.
Корум ехал через лес, и шум прибоя постепенно затих в отдаленье, а туман растаял под теплыми лучами восходящего солнца Корум любил этот древний лес, в котором играл мальчишкой, обучался военному искусству, будучи юношей (отец его считал, что большие физические нагрузки — самый надежный путь к здоровью).
Когда-то он часами лежал под деревьями, наблюдая за животными, живущими в лесу: смешным, похожим на лошадь, желто-серым зверьком с рогом на лбу, размерами меньше собаки; крохотной птичкой, оперенье которой переливалось всеми цветами радуги, улетавшей так высоко в небо, что ее невозможно было разглядеть, и вьющей гнездо в покинутых лисами или барсуками норах; большой свиньей, поросшей черным мехом, поедающей мошкару на лету, и многими, многими другими.
Принц Корум понял, что совсем позабыл о прелестях природы, пропадая все время за четырьмя стенами. Он огляделся по сторонам, и легкая улыбка тронула его губы. Лес этот, подумал он, будет стоять вечно. Такая красота не может погибнуть.
Столь приятная мысль, как ни странно, повергла его в меланхолию, и он пришпорил коня, который с готовностью перешел на рысь, радуясь неожиданно полученной свободе.
Корум скакал на красном с черно-голубыми гривой и хвостом вадагском коне: высоком, сильном, изящном, совсем не похожим на диких пегих лошадей, живущих в лесу. На коня была накинута желтая бархатная попона; по обе стороны седла висели два копья, длинный лук, колчан со стрелами и круглый щит, изготовленный из дерева, меди, кожи и серебра. В одной из седельных сумок лежала пища, запасенная на время путешествия, в другой — книги и карты местности.
На голове принца Корума сверкал конический серебряный шлем, на котором одно под другим были написаны три слова:
Корум Джайлин Ирси (что в переводе означало Принц в Алой Мантии). Согласно обычаю, вадаги называли себя по цветам мантий, в то время как надраги использовали для той же цели девизы на знаменах. Мантия с широкими рукавами и капюшоном принца Корума была изготовлена из тонкой мягкой кожи животного, обитающего на одном из отдаленных измерений, о котором даже вадаги имели весьма смутное представление.
Помимо копья и лука Корум был вооружен боевым топором на деревянной рукоятке и длинной шпагой с клинком из металла, неизвестного на земле. В головке ее серебряного эфеса красовался большой черный оникс. Кроме того на Коруме были сапоги и брюки из голубой кожи, парчовая рубашка, кольчуга из миллиона крохотных звеньев (верхний слой — серебряный, нижний — медный) и плотная кожаная куртка.
В замке Эрорн было слишком мало слуг, и поэтому Корум отправился в путь без провожатых; он предпочел лошадь повозке, чтобы как можно скорее выполнить данное ему поручение.
Путешествие обещало быть долгим, и молодой принц мысленно пытался представить себе каждый из замков, которые он собирался посетить, и новых людей, с которыми ему предстояло встретиться. Возможно, он найдет среди них свою будущую жену. Корум знал, что одной из причин, побудивших принца Клонски обратиться к сыну с просьбой навестить родственников, была забота о будущем наследнике.
Вскоре лес закончился, уступая место необъятной долине Броггфитус, в которой в незапамятные времена вадаги и надраги сошлись а кровавой битве.
Это было последнее сражение двух народов, разразившееся на всех Пяти Измерениях. В нем не оказалось ни победителей, ни побежденных, и оно уничтожило более двух третей населения и с той, и с другой стороны. Корум слышал, что в Бро-ан-Вадаге до сих пор стоят множество обезлюдевших замков, а на островах, лежащих в море далеко от замка Эрорн, опустели многие города.
В центре Броггфитуса лежали развалины Небесного Города, который в течение нескольких месяцев битвы перемещался из одного измерения в другое, разрывая тонкую материю, их связующую, пока не рухнул на сражавшихся вадагов и надрагов, уничтожив оба войска. Неземной металл Небесного Города все еще причудливо блестел, хотя сквозь отверстия в нем проросли травы, пихты и березы.
Удержавшись от искушения полюбоваться на город из различных измерений, что отняло бы слишком много сил, Корум преодолел труднопроходимое препятствие (развалины раскинулись миль на двадцать вокруг) и продолжил путь.
Он скакал три дня, не останавливаясь, пока красный конь не начал спотыкаться от усталости, а затем сделал привал на небольшой поляне, через которую тек, журча, ручеек.
Положив рядом с собой серебряный шлем, боевой топор и шпагу, принц прислонился к старому могучему дубу и перекусил ломтем легкого, но очень сытного вадагского хлеба. Вдалеке возвышались вершины гор — синие, белые, голубые. Воздух был чист и ароматен. Мирный пейзаж успокаивал, убаюкивал.
Корум наслаждался своим путешествием. Несколько раз встречались на его пути странной формы скалы. Ему даже показалось, что они похожи на развалины уничтоженных вадагских замков, но он быстро выбросил эти глупости из головы.
Давать волю своему воображению уместно в поэзии, а не в реальной жизни.
Через три дня он прибудет в замок Крача, где жила его тетушка, принцесса Лорим. Корум посмотрел на красного коня, который пощипал травку и улегся под деревом, подогнув ноги; затем принц завернулся поплотнее в алый плащ, накинул на голову капюшон и уснул.
Произведения
Критика
