Франц Теодор Чокор. Георг Бюхнер
(Отрывок)
Памяти Томаса Майна, чью дружбу снискала мне эта пьеса
Историческая драма
Действующие лица:
Георг Бюхнер.
Минна Егле, его невеста.
Доктор Эрнст Бюхнер, его отец.
Каролина, его мать.
Вильгельм, его брат.
Фридрих Вайдиг, пастор.
Амалия, его жена.
Вильгельм Либкнехт, его племянник.
Иоганн Конрад Куль, его друг.
Старый гимнаст.
Асессор Гравелиус.
Август Бекер, по прозванию «Красный Бекер».
Карл Миннигероде, теолог.
Герман Трапп, фармацевт.
Людвиг Нивергельтер, лесовод
Густав Клемм, фармаколог.
Людвиг Лебсинг Баварец, студент, сен-симонист.
Француз, его товарищ.
Конрад Георги, надворный советник юстиции, университетский судья.
Карл Вильгельм Генрих барон Дю Тиль, его превосходительство первый министр гессенского двора, начальник Георги.
Лука Шерлин, ректор Цюрихского университета, медик.
Доктор Вильгельм Фридрих Шульд.
Доктор Генрих Кюхлер, врач в Дармштадте, позднее — в Цюрихе.
Освальд Геер, анатом.
Лоренц Окен, натурфилософ.
Генрих Рудольф Шинц, хирург.
Карл Якоб Лёвиг, химик.
Пройнингер, профос дармштадтской тюрьмы.
Первая кельнерша.
Вторая кельнерша.
Незнакомец.
Крестьянин.
Дурачок.
Солдаты, слуги, жандармы.
Время действия: С 1833 по 1837 г.
Место действия: События происходят попеременно в Дармштадте, Гисене, Страсбурге, в окрестностях Страсбурга и в Цюрихе.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Дармштадт. Затененная веранда ресторана. Позднее, при раздвинутых занавесях, будет видна красная кирпичная стена тюрьмы. Ранняя весна, время — после полудня. Заседание «Общества прав человека». На длинном столе — в беспорядке тарелки и бокалы. Присутствуют городской советник Иоганн Конрад Куль из Буцбаха, асессор Гравелиус, состарившийся бурш во фризовом сюртуке, к которому приколот Железный крест, седоволосый жилистый гимнаст — все они принадлежат к близкому окружению пастора Фридриха Вайдига, которого сегодня должны выпустить из тюрьмы и прихода которого все дожидаются. На левом конце стола — радикально настроенная молодежь из Гисенского университета: теолог Карл Миннигероде, фармацевт Герман Трапп, лесовод Людвиг Ни- вергельтер, теолог, казеннокоштный студент Август Бекер, прозванный «Красный Бекер», во фризовом сюртуке, черной «русской» косоворотке и ботфортах; он председательствует за столом. Перед ним стоит взволнованный студент из Вюртемберга Людвиг Лессинг, который, вступая в «Общество прав человека», приносит клятву на клинке- его рапиры. Бекер держит рапиру. До произнесенного Бекером слова «Colloquium» все говорят таинственным полушепотом.
Бекер. Повторяй за мной!
Лессинг (держа палец на клинке). ...И если я когда-нибудь стану предателем, пусть свершится надо мной справедливая кара: смерть!
Все. Аминь!
Бекер. «Общество прав человека» принимает тебя в свои ряды. Во имя своего основателя, который нынче будет освобожден: светоча земли Гессенской, пастора Фридриха Вайдига!
Все присутствующие встают и снова садятся.
Лессинг (настойчиво). Теперь возложите на меня обязанность! Дело!
Нивергельтер. Терпение! Брат Куль будет тобою руководить. А сейчас вместе с нами призови месть па головы наших палачей и мучителей!
Лессинг подсаживается к Кулю, который ему кивает.
Бекер (при каждом восклицании ударяет клинком рапиры об стол). Долой Франкфуртский сейм, преследующий юность и свободу Германии!
Все. Pereat! Долой!
Бекер. Долой министра Дю Тиля, прислужника Меттерниха, приказывающего стрелять в наших крестьян!
Все. Долой!
Бекер. Долой Россию, Австрию, Пруссию — дьявольский Тройственный союз!
Все. Pereat! Долой!
Бекер. Colloquium! (Садится, откидывается на стуле.)
Всеобщее оживление, бурное проявление чувств. Занавеси раздвигаются, в помещение проникает солнце. Сидящие за столом поднимаются, разговаривают, переходят с места на место.
Гравелиус. Выбросили со службы! Разжаловали cum infamia! За что? За черно-красно-желтую пуговицу на шляпе? (Рывком обнажает грудь.) По этой причине стрелять в человека? По этой причине саблей по черепу? И это за Германию? Мне, люцовскому стрелку, ветерану Лейпцига? Vivat Наполеон!
Гимнаст (воздевая руки). Да, vivat Наполеон! Вот мои руки: высохли! Шрамы на них не от француза, против которого я дрался целых четыре года! Они — от цепей, в следующие четыре года! От тюремных цепей в Магдебурге! Pereat Пруссия!
Бурная овация. Гисенцы встают.
Нивергельтер. Братья! И мы, молодые, терпим страдания, как вы! И нас за одно словечко из темницы в темницу! Клопы, вши, крысы — на нас! Морозные ночи без света! Бесконечные дни без книги! И оковы... оковы... оковы!
Миннпгероде. Братья, наконец и вас допекло! Братья, наша юность бурлит в нас, но что нам от нее проку? Видим несправедливость — и не смеем пикнуть! Чувствуем, что сейчас произойдет убийство, — и не смеем обороняться! Видим, как волки... тридцать три коронованных волка... вгрызаются в нутро нашей родины — и не смеем прикончить волков?
Бекер. Занда они обезглавили за то, что он заколол Коцебу, царского шпиона! Отца Яна только и таскают из крепости в крепость! Старые бойцы Йены и Ватерлоо, инвалиды сражений под Москвой п Лейпцигом мрут с голоду и клянчат милостыню на дармштадтских улицах! А господин наш великий герцог, бывший подлипала и прислужник корсиканца, — сегодня отец отечества и повелитель Гессена!
Нивергельтер. Этого гессенского оборотня его вероломное высочество Людвига Последнего, осквернителя конституции в Дармштадтском замке, мы прикончим первым.
Трапп (боязливо). Да не распахивайте вы душу так широко! Под окнами слышно. Или вам опять не терпится в кутузку, откуда выходит наш Вайдпг?
Лессинг (с жаром). Сегодня пи один шпик не посмеет к нам сунуться! Сегодня нас много!
Куль (обращаясь к нему). Извините. Я — Куль!
Гимнаст. Что вы сегодня-то шлете проклятия великому герцогу? Он ведь отпускает нам Вайдига!
Бекер. Этой подачкой он нас не купит. Нас на мякине не проведешь!
Гравелиус. Вы, гисенцы, пи в чем меры не знаете. С именем отца отечества хоть не шутите!
Миннигероде. Для вас это, может, и шутки. Для нас — нет!
Нивергельтер. Этих ничто не свернет с наезженной колеи. Рвущуюся в бой юпость и брюзжащих бюргеров негоже держать в общей упряжке.
Гимнаст. Все пойдет на лад, если кто-то один железной рукою возьмет поводья.
Бекер. Уж не ваш ли тевтонский кайзер, Барбаросса ваш? Покорно благодарим! Только двойную работу делать придется!
Гравелиус (обращаясь к гимнасту). Они, видите ли, желают посадить в седло плебеев, гессенских доморощенных якобинцев.
Бекер. Да, именно! Подайте мне их сюда — подмастерьев, мужиков, солдат! Я вам заварю немецкую республику в одну ночку!
Гимнаст. Пойло парижского Конвента вы нам -заварите, и ничего больше! Мы, немцы, его на дух не переносим!
Трапп (обращаясь к Кулю). Ежедневная грызня — и так со времени Вайдигова ареста. Хоть бы он пришел поскорее, чтобы их утихомирить!
Лессинг (беспокойно прислушивается, затем вскакивает). Братья, будем сдержанны! Пристало ли нам, ожидая господина Вайдига из тюрьмы, затевать сейчас перебранку?
Гравелиус (меряет его взглядом). Кто вам здесь брат, сударь?
Лессинг (в наступившей тишине). Разве моя клятва не делает меня равным среди вас?
Миннигероде (с внутренним протестом). Вашего совета мы попросим... когда будет нужда!
Лессинг (вскипая). Я из кожи вон лезу, чтобы услужить вам. Зачем вы меня отталкиваете? Во всех ваших заварушках всегда страдает еврей. Но я хочу знать — почему?!
Гравелпус (церемонно). Сударь, вам угодно меня провоцировать?.. К вашим услугам!
Миннигероде. Что за безумие?!
Лессинг. Я готов!
Бекер (добродушно отталкивая Лессинга в сторону). Да не срамись ты! Я за тебя вступлюсь!
Лессипг (отпрянув от него в бессильной ярости). Даже когда меня лично оскорбляют?..
Куль (силой усаживая его на место). Молчание и терпение! Будет время, будут и проценты! Сдержитесь!
Лессинг садится на место, глухо ворча.
Бекер (задиристо, Гравелиусу). Угодно ли вам, Гравелиус?
Оба под общий шум становятся в боевую позицию; гимнаст и Миннигероде — по сторонам как секунданты. Внезапно дверь слева распахивается, на пороге — Георг Бюхнер. Оп в дорожном платье, светловолосый, юный, стройный; у пего высокий лоб и небольшие светлые усики над верхней губой; с ним студент-фармаколог Густав
Клемм.
Бюхнер. Как обычно, дерутся!.. Дружище Бекер, грубиян ты мой милый! (Раскрывает объятия.)
Бекер (оборачиваясь и бросаясь к нему на шею). Георг! Душа моя! Лейбфукс1 свободы! Наконец-то прибыл на вакации из Страсбурга!
Бюхнер. Ненадолго! Потому из почтовой кареты — и сразу к вам. (Сжимая руки Бекера и Миннигероде.) Милые вы мои однокашники! (Бекеру, указывая на Клемма.) Мой Вениамин сразу тебя почуял.
Клемм (смеясь). Это было нетрудно. По запаху шнапса.
Миннигероде (тепло). Сердце мое истомилось по тебе. Почему не останешься?
Бюхнер. Подвергаю опасности мирную родину. Провожу в своем ранце республиканскую контрабанду — огневой воздух франков. Не для наших гессенских ослино-серых небес!
Бекер. Шутками ты от меня не отделаешься! (Представляя его остальным.) Студиозус Бюхнер — отпрыск доктора Эрнста Бюхнера и сам медик. Живой мой ответ из Франции. Уж там не гримируют
мировую историю под истлевшие манекены, когда хотят жить в дружбе со своим временем!
Бюхнер. Перед кем ты меня рекламируешь? И с какой целью?
Миннигероде. Перед обществом, в которое мы тебя завербуем. Ты еще пожалеешь, что так обругал нашу старушку родину! Георг, мечты наших школьных лет начинают сбываться!
Бекер. Ты прибыл сюда как нельзя кстати! Ты, по крайней мере когда кровь ударяет тебе в голову, видишь все в красном цвете. Не черно-красно-золотым, как иные.
Гравелиус (подходит к Бюхнеру, представляется официальным тоном). Корпорация Хассня!
Бюхнер (так же, вежливо улыбаясь). Корпорация человеколюбов!
Гравелиус (не оставляя строгого тона, неодобрительно). О таковой не имею донесений!
Бекер. Верно не предусмотрено субординацией?
Общий смех гисенцев.
Произведения
Критика
