Стёб – не жанр, а издевательство над чувствами
Виктор Власов
Я думал: кинокартина «Дедпул» – это предел стёба, а также издевательского отношения к чувствам человека, а нет – посмотрел «Бомж с дробовиком» и «Отряд самоубийц». Много раньше жанр подобных фильмов назывался «трешаком» и выходил не в крупных масштабах, работали над ним мелкие студии, для узкого круга заинтересованных лиц. Сегодня мы наблюдаем большие кассовые сборы именно у этих фильмов, где чёрную комедию не отличишь от драмы, где восприятие ужаса искажается и нас заставляют смеяться над тем, что ранее считалось вовсе не смешным. Мне, учителю и писателю, школьники часто ставят в пример фильмы этого неопределённого жанра, когда трудно понять, где плакать, а где смеяться.
Добро и зло – это понятия и ощущения определённые, их смысл понимаешь сразу и на подсознательном уровне. Но стёб… можно ведь постебаться и не ответить за содеянное. Как в этом случае объяснить подростку, что стебаться над человеком неуместно, а потому очень плохо? Жанр «стёб» стремится заявить о себе бесповоротно, стать основной и золотой серединой комедийно-драматического своеобразия. Не думал, наверное, Шекспир, что драму или комедию в нашем веке способны понять наоборот.
Стёб («насмешка», «прикол») – применяется в разговорах, подразумевающих некую театральность. Как это ёрничанье применимо, скажем, к ситуации, когда погибают люди, устанавливают известные социологи и психологи, также специалисты в области кинематографии. В некотором роде, как объяснил советский и российский социолог Б. В. Дубин*, определяет стёб как разновидность публичного интеллектуального эпатажа, который состоит в провокационном и агрессивном общении, осмеивании, на грани скандала. Как средство общения, стёб – это разновидность псевдокоммуникации, крайняя степень иронии, а гротеск, сатира, гипербола – это стилистические приёмы при этом, призванные поюродствовать над человеком или объектом насмешки.
В детстве я не понимал, чего мне так не хватало в увлекательных американских сериалах – в «Лексе» («Lexx»), «Скользящих» («Sliders») или в «Зачарованных» («Charmed»), например. Был крутой, закрученный сюжет и мощная интрига, зато не обреталось искренности в отношениях героев и ясности в мыслях. Я не чувствовал, что капитан огромного и живого корабля «Лекс» живой человек со своими человеческими потребностями, потому что всё, что он желал на протяжении нескольких сезонов – овладеть этой случайной пассажиркой и красавицей Зев. Отсутствовали моменты осмысления себя как потерявшегося в измерениях человека в сериале «Скользящие». А «Зачарованные» – в них ведьмы просто уничтожали демонов и влюблялись время от времени. Да, последний сериал пересняли, внедрив туда представителей ЛГБТ, на чём якобы настояла общественность – то же самое случилось с «Ведьмаком» – новым многосерийным фильмом от канала «Нетфликс». В топовом показе, предлагаемом Америкой, ориентированном на массового потребителя, почти всегда отсутствует грань, разделяющая драму от комедии.
Начав пересматривать вышеперечисленные сериалы, я понял, что сейчас я бы не стал их смотреть вовсе. Чего стоят лишь новые кинокартины «Молодой Папа» или «Новый Папа» – с Джудом Лоу и Джоном Малковичем. Оригинальность диалогам католических священников придаёт неимоверное количество стёба. А ведь религия принимается на веру, знаете? Сериалы наполнены псевдоинтеллектуальными рассуждениями о католическом христианстве. Ватикан предстаёт в тёмном свете порока и разврата, а мне как зрителю воображается: город будет низвергнут подобно Содому и Гоморре. Священнослужители пытаются удержаться на своём выгодном месте и при этом скинуть с поста или доложить на ближайшего пастора. Работает технология заговора и обыкновенная клевета. Где уж там Бог или ангелы, пророк или апостолы, главное подумать о пороке и совратиться. Потом бояться, каясь, изливая душу исповеднику, чтобы тот передал слова кающегося другому священнику, но более высокого ранга.
Воспользуюсь положением автора данной работы и задам вопрос читателю: хотели бы вы, дорогие, чтобы над вами шутили с видом серьёзного и ответственного собеседника? Или наоборот: используя неуместное, глупо разговаривали, строя из себя святейшего и честнейшего? Положа руку на сердце, ответьте, пожалуйста, каждый себе. В этом и состоит стёб. Меня и многих других, не привыкших глупо шутить с видом обстоятельной персоны или наоборот, здраво выражаться с гримасой чудика из анимэ, коробит само существование данного жанра. Да, настроение человека меняется: от весёлого или строгого, мужественного до грустного или депрессивного. Однако состояние человека определено, его можно зафиксировать, описать, а что мы имеем, когда несколько эмоций срастаются воедино? Неопределённость и безвыходность?
Многие современные фильмы и литературные произведения можно попросту игнорировать с недавних пор, согласны? Нормальные человеческие отношения, описанные в романах отечественных классиков, теперь подменяются спецэффектами и неадекватными ухмылками из кино по тем же работам? Возьмите западный сериал «Острые козырьки» или не дай Бог «Эйфорию» – зрителя должно интересовать внутреннее состояние героев, а не последствия обмана или призрачного успеха, не так ли? Благо, что по российским каналам «Культура», «Русский роман» или «Домашний» ещё не транслируют «хайповые» или рейтинговые сериалы Европы и США. Ряд наших омских православных священнослужителей в разговоре со мной, не сговариваясь, поведали свою мысль о том, что в своих молитвах обращаются к Господу с просьбой закрепить в душах молодежи традиционные моральные ценности.
«Отряд самоубийц», где крупная роль отведена женщине Джокера Харли Квин, затем «Бомж с дробовиком» – звучит громко, не правда ли? Герои кинокартины «Отряд самоубийц» маргинальны, это второсортные люди со специальными способностями. До возможностей Супермена или «Флеша» они не дотягивают, однако повоевать и пошутить откровенно могут. Специалисты не придумали, как погасить их порой вызывающие (экстра) силы, зато в тюрьму или в психиатрическую лечебницу посадить – это получилось с лихвой. Как правила эти, простите, второсортные герои преступники и дегенераты. Они переступили черту закона, и настоящим героям пришлось их несколько угомонить. Как они, эти «трешовые» люди, за решёткой и в клоунских костюмах, могут реабилитироваться перед государством? Искупить вину? Это можно сделать легко, выполнив секретное правительственное задание, рассчитанное потом, к сожалению или к счастью, на их умерщвление.
«Бомж с дробовиком» – типичный стёб в жанре драмы. Проживая свою однообразную и бродяжническую жизнь, опустившийся человек наблюдает за тем, как ухудшается жизнь и других людей. Одних прилюдно унижают, зарабатывая на их боли, вторым дают возможность убить себя самим, чтобы избежать долговой ямы. В центре фильма американский небольшой городок, где правит беспредел и только бомжеватый мужик способен схватиться за оружие и поднять социально-опущенный народ. Диалоги и сюжет вращается вокруг сцен из жизни маргиналов, которых высмеивают богатые люди. Сравнив режиссёрский подход к демонстрации царящей в городе мерзости, я вдруг вспомнил происходящее в «Отряде самоубийц» и решил, что жизнь человека как насмешка: когда смеются, то кто-то обязательно мучается.
Что значит «стебаться», если речь идёт о кинокартине? В «Отряде самоубийц» важную роль играет Харли Квин – женщина Джокера. Смерть другого человека, а именно члена отряда, она воспринимает как нечто веселящее публику. Рядом с ней умирает в агонии один из героев, а она невероятно счастлива и цинична, широко улыбается и вспоминает ничего не значащие вещи из своего прошлого. Кто бы возле неё не умирал, возлагая на неё надежду на выполнение секретного задания, о смерти и потери героиня не думает, её волнует потёкший макияж и сломанный ноготь. Она комично разговаривает сама с собой, шутит и развлекает публику, оставшуюся в лице ещё живых товарищей или враждебно настроенного противника. И фон обеих частей фильма «Отряд самоубийц» – это сплошное кривляние и самолюбование персонажей, его как будто устраивают ради того, чтобы подчеркнуть общую неважность диалогов картины. Оба фильма (вторая часть в большей степени) построены на противоречии одного плана другому. Герои ведут себя абсурдно в более чем серьёзных ситуациях, беседуют на темы мало связанные с канвой сюжета. Сюжет фильма, игра персонажей – наглядно показывают, насколько бестолково боевик сочетается с комедией или драмой. Вам показывают дюжину мучительных смертей, когда взрывается голова, и тело превращаются в кровавый фарш, а затем тут же радужно вспыхивает сцена умиротворения, когда один герой любит другого и не замечает творящегося вокруг ужаса.
Что я испытал, когда посмотрел вторую часть фильма «Отряд самоубийц»? Горечь потерянного времени. Отданные ему полтора часа я бы лучше провёл, читая литературное произведение необязательно писателя-классика. Бюджетные или наоборот обеспеченные рамки кино-продукта не позволяют ему прорасти в нечто серьёзное, как произошло с такими картинами как «Чужой», «Хищник», «Люди-Х» или «Мстители», зато осадок остаётся незабываемый: вы возвращаетесь к тому, отчего ушли. «Хищники» стали охотиться на «Чужих», у них даже появилось генетически-идентичное существо, а «Люди-Х» – регулярно контактировать с «Мстителями» и спасать мир. Господи, пути твои неисповедимы воистину!
За мудрыми рассуждениями на счёт появления и продолжительной разработки жанрового своеобразия от «стёба» я обращаюсь к старым омским писателям и журналистам. Николай Михайлович Трегубов, редактор литературного журнала «Преодоление» и руководитель известного в Омске литературного объединения утверждает, что нет жанра называемого «стёб», это возможность, по его словам, ответить двояко, вложив несколько смыслов.
– Посмотри или почитай, как отвечает Дмитрий Быков на вопросы коллег-журналистов, – советует Трегубов. – Ты понимаешь, о чём он говорит, однако ощущаешь неуместность многих его суждений. Многие вещи он переворачивает с ног на голову, как клоун! Также умеют отвечать и другие наши политики.
Лев Емельянович Трутнев, редактор моих путевых заметок в США «По ту сторону неба» и повести «Белая и чёрная роза», не акцентирует внимания на определённом жанре или возможности выражения автора, но от себя и других воспитателей культурного наследия общества требует точности слов во взятом направлении творчества. Юрий Петрович Перминов, поэт и член редколлегии нескольких российских журналов, принимает двусмысленность в сказанном, если речь идёт об определённом и продуманном персонаже.
Журналист Андрей Михайлович Коломиец, колумнист омских газет, обеими руками за любой жанр или стиль «эпистулы», как он выражается, если тот автора кормит и доставляет ему радость.
Мне бы не хотелось навязывать собственную точку зрения молодому поколению, однако я школьный учитель и знаю, что мнение формируется у ребят с раннего возраста, поэтому предлагать им глупое под соусом серьёзного тоже не следует. Мы, учителя, обязаны воспитать подрастающее поколение на духовно-нравственном начале, а уж что получится дальше – выбор каждого.
* Переводчик англоязычной, французской, испанской и латиноамериканской, польской литературы. В 2006— 2012 гг. руководитель отдела социально-политических исследований Аналитического центра Юрия Левады (Левада-Центр), заместитель главного редактора журнала «Вестник общественного мнения». В 2012— 2014 член редколлегии журнала «Иностранная литература».
